— Лика, ты о чем задумалась? — улыбнулась сестра.

— Да так… — неопределенно протянула она, продолжая размышлять над историей любви ее родных, потом посмотрела на Эльдара. — А как зовут твоего брата?

— Какого из них? — Эльдар сделал вид, что не понимает.

— Ну, Эльдар, — смущенно улыбнулась Лика. — Сдаюсь, один — один. — Эльдар довольно усмехнулся. — И все же, — повторила Лика, — как его зовут?

— Артур, — сообщил Эльдар и как-то странно улыбнулся.

— А сколько ему лет? — Она расценила его улыбку, как разрешение продолжить расспросы.

— Двадцать четыре.

— А чем он занимается?

— Он, можно сказать, твой коллега, ну, в широком смысле, конечно. — Эльдар немного помолчал. — Закончил такой же институт. Он — театральный режиссер, едет сюда работать.

— Да ты что? В наш театр? — удивилась Лика.

— Да, в наш.

— Вот это да! Здорово! А он женат?

Тут Марина бросила на Лику укоризненный взгляд.

— Марина, ну интересно же… — Лика попыталась оправдаться.

— Любопытство — не порок… Продолжение знаешь? Или напомнить? — назидательно произнесла сестра.

— Знаю, — вздохнула Лика и бросила на Эльдара быстрый взгляд: ответит или нет?

— Не женат, — Эльдар улыбнулся.

— И, — Лика никак не отступалась, — последний вопрос, честное слово, Марина!

— Если последний, валяй, — разрешил Эльдар.

— Как его фамилия?

— Ну, чудачка, — он слегка щелкнул Лику по носу. — Конечно же Сарителли.

«Конечно», — подумала она.

Лика лежала в постели и думала об Артуре. Она предполагала, что парень будет очень интересен собой, это же так естественно, но совершенно не ожидала увидеть такого красавца. Такого нереального красавца — а другого слова Лика и не могла подобрать, поскольку никогда прежде не встречала подобной красоты.

Это оказалось не только неожиданно, но даже как-то обидно. Артур совершенно не походил на Эльдара — высокий, крупный и широкоплечий. Гордо посаженная породистая голова; аккуратная стрижка; чеканный профиль; необычный разрез больших карих глаз, напоминающих египетские фрески; густые, идеальные по форме, дуги бровей; волевой подбородок со слегка заметной ямочкой и мягкая линия рта, как у обиженного ребенка. Во всем его облике было столько мужественности, но его рот и нежность губ придавали этой суровой мужской красоте какую-то трогательную беззащитность, ранили сердце ничуть не меньше, чем взгляд его необычно больших глаз. И еще, вспомнила Лика, зажмуриваясь от пьянящего восторга, — мягкий, тихий, ласкающий баритон, большие сильные руки…

Увидев его, Лика была поражена, раздавлена, смята. От нее ничего не осталось. Все чувства смешались, расплылись, и осталось только сильное, острое, как бритва, ощущение его неправдоподобной, нереальной красоты. Весь день она бродила, как сомнамбула, то и дело бросая на него быстрые взгляды и задавая себе одни и те же вопросы: «Неужели это возможно, неужели это не сон? Не кино? Не книга? Значит, он настоящий? Но разве может быть такая красота? Такая пугающая и притягивающая одновременно? Это же несправедливо! — возмущалась она. — Зачем мужчине такая красота?! Какая-то одинокая, лунная… Зачем?»

Она наблюдала за ним исподтишка, а когда ненароком встречалась с ним взглядом, сердце в груди замирало, а в мозгу настойчиво билось одно только слово: «Никогда». Никогда, никогда, никогда…

Сославшись на усталость, Лика раньше всех отправилась спать и, лежа в постели, залилась горькими слезами. «Никогда! Никогда!» — твердила она. Что именно «никогда» и почему, Лика не могла объяснить. И, только успокоившись, глядя в потолок и видя перед собой Артура, наконец поняла. «Никогда» — это значит, что между ними никогда и ничего не будет. Это невозможно. Это даже смешно представить. Конечно, она могла бы его полюбить… Да чего там! Она его уже полюбила, а вот он… Он-то никогда!..

«Можно полюбить луну, — пришла мысль, стараясь предупредить, остановить то, что уже было поздно останавливать, — но она никогда не ответит взаимностью. Просто потому, что не знает такого чувства, как любовь».

«Ну и пусть, — сказала себе Лика. — Пусть».

Артур, как и положено, отдавал должное легкому флирту, присутствие в доме молодой очаровательной особы конечно же не могло остаться им незамеченным. Так сказал Эльдар Лике на следующее утро, встретив ее при выходе из комнаты. Она смутилась и спрятала глаза, а он, легко обняв ее за плечи, по-отечески спросил:

— Хочешь совет? Пофлиртуй и ты с ним. Не смущайся. Это же так естественно! Вы оба молоды и ваша жизнь только начинается. Не бойся. Развлекись и поиграй. Тем более что это совсем не опасно. Только флирт. Сможешь?

— Попробую, — улыбнулась Лика, отчетливо понимая, что только флиртом не обойдется. По крайней мере, с ее стороны…

Однако, себе на удивление, она послушалась Эльдара и как-то скоро, буквально за несколько дней, изменилась. Откуда вдруг взялись эти кокетливые взгляды из-под полуопущенных ресниц, очаровательное вскидывание бровей, кошачья грация? Якобы случайные, сделанные ненароком, но на самом деле призванные подчеркнуть ее женскую привлекательность? Лика удивляла окружающих и удивлялась сама. А Марина внимательно наблюдала за ней с загадочной улыбкой и через несколько дней, зайдя вечером к Лике в комнату и присев рядом с ней на кровать, завела разговор:

— Знаешь, я рада. Рада и спокойна, — сказала она, глядя Лике в глаза и поглаживая ее по волосам. — Ты действительно ожила.

— Ты о чем? — Лика притворилась, что не понимает ее.

— Ну, ну… — Марина улыбнулась. — Со мной можешь не кокетничать. Я-то вижу и знаю, что с тобой происходит.

— Да? — Лика вскинула брови. — И что?

— Ты становишься женщиной, — как-то торжественно произнесла Марина и добавила: — И виной всему, подозреваю, взоры и улыбки нашего восточного красавца. Дай-то Бог, девочка моя, дай-то Бог… — она потрепала Лику по щеке.

Марина, конечно, была права. Виной всему был Артур. Его взгляды, жесты и слова — вот в чем был смысл Ликиного существования. Он поднял ее на такую невиданную доселе высоту, что у Лики кружилась голова и захватывало дух. «Чем выше вознесешься, тем больнее падать» — гласит мудрость. Но Лика не хотела прислушиваться к мудростям. Она была счастлива, у нее выросли крылья, она не собиралась падать. Она хотела обнять весь мир и со всеми поделиться своей опьяняющей радостью, головокружительным чувством восторга.

«Нет, такого у меня не было. Не было, — упрямо твердила Лика самой себе, оставаясь одна и вспоминая Артура, думая только о нем. — Не было у меня так. С Максимом все было иначе, Он был хорошим. Он был хорош всем, но никогда не дарил мне этого потрясающего ощущения полета, просто потому, что сам не умел летать. Но Артур… — и Лика улыбалась, произнося его имя. — Артур… Марина права, он вернул меня к жизни. Он дал мне крылья и научил меня летать. Он дал мне много. Уже сейчас он дал мне очень много. И сразу. И разве мне еще чего-то хочется? — спрашивала она себя. — Нет… Ничего», — отвечала она себе, но понимала, что внутри нее растет иное желание, желание быть с ним. Всегда быть только с ним. Хотя упорно сопротивлялась этому желанию и не собиралась, не могла еще признаться в нем даже самой себе.

Лика уговаривала себя, что большего счастья ей и не надо, и не может быть больше, и даже подумать страшно, что может быть больше. А «больше» — означало для нее, что и он ее… полюбит. Только и самой себе Лика не могла бы сказать: «Я хочу, чтобы и он меня полюбил. Любил». Это казалось ей абсурдом. Она была уверена, что таких чувств не вызовет у него никогда, слишком уж хорош он был в ее глазах и обитал на каких-то запредельных высотах. Он был для нее сказкой, мечтой, полубогом, идолом, но только не реальным живым мужчиной из плоти и крови. Она смотрела на него снизу вверх и могла лишь тайно вздыхать и возносить молитвы своему кумиру, уверенная в том, что ее божество никогда не спустится к ней, не протянет ей руки…