— Так, Энджел, — он открыл глаза во всю ширь и медленно, очень медленно осмотрел ее сверху до низу. Лика ощутила его взгляд каждой клеточкой и затрепетала под ним, удивляясь и смущаясь одновременно. — Потому что нельзя быть на свете красивой такой. Знаешь песню? — Максим был все еще бледен и растерян. — Прости, сказал пошлость, — он легко пожал плечами, видимо, начиная приходить в себя. — Я, конечно, думал, что ты стала настоящей красавицей, но… Скажи мне, Энджел, ну почему ты так непростительно, неправдоподобно красива?! — с каким-то отчаянием спросил Максим, бросил цветы на столик и притянул Лику к себе. Он сжал ее в объятиях и начал горячо шептать. — Господи, я так долго мечтал об этом! Я уже даже и не мечтал! Ты всегда была для меня единственной! Я думал, что потерял тебя навсегда! И теперь… — голос у него сорвался, и Лика поняла, что надо срочно вырываться из его жарких объятий.

— Не надо, Максим, — относительно твердо проговорила она. — Не надо сейчас.

Он глубоко, судорожно вздохнул и… разжал руки. Лика тут же сделала несколько шагов в сторону и опустила глаза. Конечно же повисла напряженно-выжидательная пауза.

— Да, извини, — тоже относительно спокойно произнес Максим. — Это тебе, — он протянул ей цветы.

— Спасибо, — ответила Лика и поднесла букет в лицу, затем улыбнулась. — Ну что мы как не родные? Идем.

Пока она занималась цветами, Максим выкладывал на стол продукты.

— Зачем это? — удивилась Лика, увидев выросшую на столе гору баночек и пакетов. — Неужели ты думал, что мне тебя угостить нечем?

— Нет, — смущенно улыбнулся Максим, — нет, конечно, просто…

— Понятно, — протянула Лика. — Привычка, значит, такая.

— Энджел… Энджел, ну не обижайся… Здесь ведь все, что ты любишь… Любила, по крайней мере… — Он как-то умоляюще посмотрел на нее.

— А ты помнишь, что я любила? — снова удивилась Лика.

— Ну конечно же! — воскликнул Максим и стал перечислять, загибая пальцы. — Горький шоколад, бананы, креветок, кальмаров, копченую курицу, миндаль, «Птичье молоко»…

— Достаточно, — остановила его Лика. — Спасибо, Максим, извини, я не хотела тебя обидеть…

— Тебе это и не удастся, — серьезно сказал он, затем приблизился, видимо, снова желая обнять, но не решился, просто посмотрел ей в глаза и проговорил: — Тебе никогда не удастся меня обидеть, потому что мое чувство к тебе сильнее всех возможных обид…

— Веское заявление, — Лика попыталась разрядить обстановку и, указав на продукты, предложила: — Ну что ж, давай вспомним, что я любила шесть лет назад.

— Конечно, — он сдержал вздох и повернулся к столу.

Полчаса спустя Лика сидела напротив Максима за столом. Признаться честно, она им любовалась. Максим за прошедшие годы не только заметно возмужал, но даже, можно сказать, расцвел. На смену очаровательной юности пришла, спокойная в своей обаятельности, зрелость. Точнее, еще и не пришла, но уже чувствовалась в его жестах, пластичных и несуетливых; в грации — расслабленной и несколько вызывающей; в его взглядах, тоже, надо сказать, несколько вызывающих именно тем, что были они прямыми и внимательными, слегка настойчивыми, ласкающими; в его манере говорить тихо, но твердо. Похоже, подумала Лика, Макс прекрасно знает цену себе и своему обаянию. И цена эта, судя по его расслабленной самоуверенности, довольно высока. Что и понятно, более того — что и простительно только вот таким великолепным самцам.

Максим широко улыбнулся как бы в подтверждение ее мыслям и пристально посмотрел Лике в глаза. Приласкал взглядом. Да, решила она, он прекрасно знает, насколько хорош и опасен для женского пола. От Максима исходила не только мужская сила, но и этакий сладостный дурман, который окутывал и усыплял сознание. Хотелось прижаться к его груди и забыть обо всем на свете. Поэтому Лика и предпочитала держаться от него на расстоянии, сделала так, чтобы между ними был накрытый стол.

— Постой, — вдруг спохватился Максим, — у меня же есть для тебя сюрприз. — Затем поднялся, вытащил из кармана брюк кассету, вставил в магнитофон.

Полилась медленная, какая-то смутно знакомая музыка. Лика удивленно вскинула брови.

— Что это?

— Ну ты что? — укоризненно произнес он. — Ты что, совсем не помнишь? Это ведь та песня, под которую мы первый раз танцевали…

— Да-а? — еще больше удивилась Лика. — Я ее действительно не помню. Правда, — добавила она, глядя, как Максим обиженно поджал губы, — мне тогда не до песни было…

— Помню, помню, — усмехнулся он. — Ты дрожала как осиновый листочек. — Он лукаво посмотрел на нее. — Надеюсь, теперь не будешь?

— Не уверена, — процедила она, чувствуя, к чему он клонит.

— Проверим? — приподняв бровь, предложил он и, приблизившись, протянул ей руку в приглашающем жесте.

— Проверим, — ответила она, вздохнув. — Я, конечно, не уверена, но постараюсь.

— Вот и славно, — улыбнулся Максим и, галантно склонившись, произнес: — Девушка, позвольте вас пригласить?

— Позволю, — Лика кивнула, постаралась расслабиться, улыбнулась и оказалась в его уверенных руках.

Музыка закружила их в танце, и удивительно, но Лика действительно не дрожала. Она расслабилась, думая о том, что, вот, все оборачивается не так уж плохо. Максим, похоже, до сих пор испытывает к ней самые нежные чувства. Он такой большой и сильный, и он никогда ее не обижал. Так почему же она должна думать, что он обидит ее сейчас? Нет. Кто угодно, только не он! Возможно, именно Максим поможет ей залечить, окончательно залечить ее сердечные раны. У него, если только он захочет и если Лика позволит, это получится. Он знает, что нужно делать. А потом, с ним так спокойно и уютно. Да, он несколько раздражает ее своей мужской чувственностью, но это, в конце концов, не так уж существенно. По крайней мере это не повод отказывать им обоим в этом шансе. Лика закрыла глаза и полностью доверилась ему, его рукам, его нежным объятиям. Вот было бы здорово, если бы эта музыка никогда не кончалась, мелькнула у нее абсурдная мысль. Но музыка конечно же кончилась.

— Энджел, — откуда-то, словно издалека, позвал Максим. Она открыла глаза и посмотрела на него. — Энджел, — тихо, почти шепотом сказал Макс, — я тебя люблю… — и наклонился к ее губам.

Поцелуй получился, совершенно неожиданно для Лики, долгим, страстным и даже каким-то отчаянным. Макс прижал ее к себе, и она почувствовала себя в западне, так сильны были его объятия. Признаться, она совершенно не ожидала такого напора, а потому была попросту ошеломлена его натиском, ей-то показалось… Лика сделала слабую попытку освободиться, но тщетно. Максим, похоже, уже очень плохо мог себя контролировать. Лика попыталась отстраниться, но это только подхлестнуло его желание, потому что он сжал ее еще крепче, а потом повалил на диван.

— Нет! — вскрикнула Лика, когда он оставил ее губы, занявшись ее одеждой. — Нет, Максим, не надо, — она старалась говорить как можно спокойнее. — Не надо, не порти того, что было между нами… Того, что может быть…

— Не могу! — задыхаясь, даже не проговорил, а прорычал он, и, видимо, сообразив, что бесполезно искать на платье застежку, просто стал его рвать, Лика вздрогнула и снова постаралась его образумить, остановить его руки, вырваться.

— Макс, пожалуйста, опомнись. У нас есть шанс. Неужели ты думаешь, что я тебе откажу, если ты сейчас остановишься? — Он что-то промычал. — Не откажу, — продолжила Лика. — Только не делай этого сейчас! — воскликнула она, когда платье затрещало по швам.

Тщетно. Он продолжал, совершенно ее не слушая:

— Я слишком долго этого ждал! Слишком долго этого хотел!

— Максим, — простонала Лика, думая только о том, как бы не разрыдаться, ибо это взбесит его еще больше, — посмотри мне в глаза… Ты должен меня понять… У нас все может быть замечательно, только отпусти меня сейчас…

— Молчи! — рявкнул он и как-то умудрился скинуть с себя свитер, придавил Лику всем своим телом. — Лучше молчи, не беси меня! — Его зрачки сузились.