— Могу я спросить кое о чем, Тони? Почему тебя так волнует, как именно я обо всем расскажу семье?

— Все просто. Ты мне нужен, я уже говорил тебе. Но ты мне нужен счастливым, успешным человеком. А если ты будешь все время недовольным, тогда я начну верить, что ты и вправду страдаешь и тебя нужно пожалеть.

— Все довольны, потому что твоя новая должность как раз для тебя.

Выйдя из школы, Эйдан на минуту остановился в воротах и посмотрел на облупившуюся краску и грязный замок. Тони был прав, ему никогда бы не пришла в голову идея привлечь спонсоров. Потом он посмотрел на пристройку, в которой можно было бы проводить вечерние занятия. Здесь есть отдельный вход, не нужно будет ходить через всю школу. Для занятий послужат две маленькие комнаты и два больших класса. Идеальное место.

Тони был смышленым малым, этого у него не отнять. Он даже заботился о том, как Эйдану обо всем рассказать семье.

Кто знает, что там будет в сентябре, когда он приступит к работе. С таким директором жди чего угодно.

Тони О’Брайен глубоко затянулся. С этого дня он курил у себя в кабинете.

Наблюдая из окна за Эйданом Дьюном, остановившимся в воротах, он даже почувствовал к нему симпатию. Эйдан был хорошим учителем и хорошим человеком. Он жертвовал своим временем ради вечерних занятий. Эта чертова работа, впереди столько дел: стычки с руководством, требование лучшего финансирования.

Он глубоко вздохнул, надеясь, что обо всем этом Эйдан расскажет дома. Хотя понимал, что в его отношениях с Граньей могут появиться трудности, а ведь именно к этой девушке, как никогда ранее, он испытывал самые глубокие чувства.

— У меня отличные новости, — сказал Эйдан за ужином.

Он рассказал о вечерней школе, о пристроенном здании, о том, что в школе будут изучать итальянский язык и культуру. Его энтузиазм передался членам семьи, и они засыпали его вопросами. Будет ли он вешать на стены картины, постеры и карты? А сколько раз в неделю будут проходить занятия? Каких преподавателей он пригласит читать лекции? А откроется ли там итальянский буфет?

— Ты не находишь, что трудно совмещать курсы итальянского с обязанностями директора? — поинтересовалась Нел.

— О нет, я собираюсь заняться преподаванием итальянского языка вместо директорской работы, — быстро выпалил Эйдан и взглянул на лица жены и дочерей.

Новость их не ошеломила, казалось, они видят в этом вполне достойную альтернативу. И ему самому подобная мысль становилась все более и более привычной. Возможно, этот сумасшедший Тони О’Брайен был намного дальновидней, чем все истуканы, давшие ему повод надеяться на повышение. Сейчас они сидели и общались, как настоящая семья.

А сколько человек будет в группе? Они собираются изучать классический итальянский или тот вариант, что подойдет для общения в повседневной жизни? А может быть, что-то более амбициозное? Ужин уже закончился, а Эйдан все рассказывал о своих планах.

Позднее Бриджит спросила:

— Но если не ты назначен директором, то кто же?

— О, этого человека зовут Тони О’Брайен, он преподает географию, отличный парень. Для Маунтинвью он просто незаменим.

— Я знала, что женщине не доверят этот пост, — фыркнув, произнесла Нел.

— На должность директора претендовали две женщины, но думаю, что выбрали того, кого нужно, — ответил Эйдан.

Он разлил вино по бокалам из бутылки, которую купил специально, чтобы отпраздновать хорошие новости. Скоро он переедет в свою комнату; сегодня вечером как раз собирался измерить ее, чтобы понять, сколько места потребуется для полок. В школе есть учитель, который поможет повесить полки и закрепить маленькие подставки, на которых он расставит итальянские тарелочки.

Он сидел в гостиной и ждал. Она должна прийти и сказать, как сильно ненавидит его. Раздался звонок, и она появилась в дверях с красными от слез глазами.

— Я купил кофеварку, — сказал он, — и отличный колумбийский блендер. Я правильно сделал?

Она прошла в комнату быстро, но неуверенно.

— Ты такая сволочь, просто ужасная хитрая скотина.

— Нет, это не так. — Его голос звучал совсем тихо. — Я честный человек, ты должна верить мне.

— Почему я должна верить в то, что ты мягкий и пушистый? Все это время ты смеялся надо мной, над моим отцом, даже когда мы разговаривали о кофеварке. Ну, смейся, сколько влезет. Я пришла сказать, что ты самый недостойный из всех подлецов, и я надеюсь, что ты самый худший из всех людей, кого я когда-либо встречала. Надеюсь, у меня еще будет много встреч в жизни, а ты — самое худшее, что случилось со мной. Довериться человеку, который ничего не понимает в человеческих чувствах. Я буду молиться Богу, чтобы никогда в жизни мне больше не попался такой негодяй.

Ее боль была так велика, что он даже не осмелился протянуть к ней руку.

— Я же не знал, что ты дочь Эйдана Дьюна и не подозревал, что Эйдан собирался стать директором, — начал он.

— Ты должен был рассказать мне обо всем, ты должен был, — закричала она.

Неожиданно он почувствовал себя совсем вымотанным. Это был бесконечный день. Он тихо заговорил:

— Нет, я не мог сказать тебе: «Твой отец действует неверно. Он не справится с этой работой». Я посчитал своим долгом убедить его, чтобы он не делал из себя дурака, чтобы окончательно не разочаровался в профессии, а то, что он получил, он по праву заслуживает — его новое положение дает ему право руководить людьми.

— О да, — произнесла она пренебрежительно. — Выделить ему вечерние часы, предложить вести занятия по вечерам… Кто еще согласится…

Голос Тони прозвучал холодно:

— Ну конечно, если ты так считаешь, я не могу надеяться, что изменю твое мнение. Если ты не видишь, не понимаешь, что эти занятия для кого-то, возможно, могут стать важными, могут изменить их жизнь, тогда извини. Мне очень жалко и обидно, я думал, ты более понятлива.

— Я не ученица из вашего класса, мистер О’Брайен, и не собираюсь виновато опускать глаза, когда вы отчитываете меня. Ты сделал дуру из меня и унизил моего отца.

— Каким образом? Ты знаешь, я не желал вам ничего плохого.

— Он не знает, что ты переспал с его дочерью, что узнал обо всех его планах. Вот как.

— И ты рассказала ему обо всем, чтобы он чувствовал себя лучше?

— Ты знаешь, что нет. Но спать с его дочерью — это не слишком?

— Я надеюсь, ты изменишь свое мнение, Гранья. Я очень, очень люблю тебя, мне хочется быть с тобой.

— Д-а-а-а.

— Зря ты так, это чистая правда. Несмотря на то что ты очень молода, мне интересно с тобой. У меня было много молодых привлекательных подружек, с которыми мы развлекались. Но ты совсем другое дело. Если ты бросишь меня, я потеряю что-то очень важное. Можешь верить или нет, но у меня к тебе серьезные чувства.

На этот раз она молчала. Они смотрели друг на друга какое-то время. Затем он заговорил:

— Мы разговаривали с твоим отцом и решили, что в сентябре, когда начнется новый семестр, все станет более понятно.

Она пожала плечами.

— На самом деле я не думал о себе, я думал о тебе. Попробуй успокоиться, не злиться. Я позвоню тебе, и если ты захочешь со мной разговаривать, поймешь меня. Возможно, у нас сложатся серьезные отношения, и кто знает, может, все, что произошло здесь сегодня, мы будем вспоминать как дурной сон.

Она не произнесла ни слова.

— Итак, доживем до сентября.

Она развернулась, чтобы уйти.

— Подумай, Гранья. Я буду с нетерпением ждать нашей встречи. Мы можем не быть любовниками, если ты не хочешь этого. Тогда сейчас ставим точку. Но я все же надеюсь на продолжение наших отношений.

Она выглядела огорченной.

— Конечно, ты позвонишь первым, когда очередная любовница уйдет от тебя, — произнесла она.

— Я ни с кем не собираюсь встречаться до тех пор, пока ты не вернешься, — сказал он.

— Не думаю, что я вернусь, так что не теряй даром времени.