— Это долгая история.
— Расскажи мне.
— Ну, мне передали его в подарок… э… и я не захотел отдавать его Сьюзи, потому что… ну, она знает, что я не могу его позволить себе. Она бы узнала или догадалась.
— Но сейчас нет ничего такого, что бы ты скрывал от нее?
— Нет, Синьора. — Он почувствовал себя провинившимся четырехлетним ребенком.
— In bocca al lupo[14], Луиджи, — сказала Синьора, закрыв за ними дверь, а потом наклонилась, чтобы удостовериться, надежно ли она заперта.
Кони
Констанс О’Конор было пятнадцать лет, когда ее мама перестала готовить десерты дома. У них никогда не было пирожных к чаю, а о конфетах и шоколаде словно забыли в этом доме.
— Ты слишком толстеешь, дорогая, — говорила мама, когда Констанс пыталась протестовать. — С большим задом ты можешь забыть о том, чтобы посещать хорошие места и уроки тенниса.
— А зачем их посещать?
— Чтобы найти правильного мужа, — засмеялась мама. — Поверь мне, я знаю, что говорю. Может, это и нечестно, но так оно получается, а раз уж мы знаем правила, так почему бы нам по ним не играть?
— Может, эти правила и существовали тридцать лет назад, во времена твоей молодости, но с тех пор все изменилось.
— Поверь мне, — сказала мама, и это была ее коронная фраза. — Ничего не изменилась, и в сороковых, и в шестидесятых они всегда хотели стройных и подтянутых жен. Это классика. И радуйся, что ты знаешь это, а большинство твоих школьных подруг — нет.
Кони спросила у отца:
— Ты женился на маме, потому что она была стройной?
— Нет, я женился на ней, потому что она была красивой и доброй и потому что всегда следила за собой. Я знал, что девушка, которая ухаживает за собой, будет ухаживать и за мной, и за тобой. Все же так просто.
Кони училась в дорогой школе, и мама всегда настаивала, чтобы она приглашала своих подруг на ужин или в выходные дни:
— Тогда они в ответ пригласят тебя, и ты познакомишься с их братьями, и с друзьями братьев.
— О, мама, это идиотизм. Так нельзя, я познакомлюсь с тем, с кем познакомлюсь, вот и все.
— Это неправильно.
И когда Кони было семнадцать-восемнадцать лет, она следовала маминым советам. В круг ее общения входили сыновья врачей, адвокатов, бизнесменов. Некоторые из них были довольно забавными, некоторые — откровенно глупыми, но Кони знала, что все будет в порядке, когда она поступит в университет. Там у нее появятся новые знакомые, она заведет собственных друзей, а не тех, с которыми ее сводит мама.
Она поступила в университет как раз накануне своего девятнадцатилетия. Занятия начинались в октябре, летом она посещала подготовительные курсы и поэтому совсем не волновалась. Но в сентябре случилось невероятное. Умер ее отец. Успешный дантист, отличный игрок в гольф, казалось, он должен был жить вечно. Все так говорили. Он никогда не курил, выпивал только в хорошей компании, занимался спортом. Никаких стрессов в жизни.
Вот только никто не знал о его пристрастии к азартным играм, никто не догадывался, пока впоследствии не обнаружились долги. Дом пришлось продать, и теперь у них не было денег, чтобы Кони могла учиться в университете.
Мама Кони словно окаменела. Она вела себя очень спокойно и на похоронах, и потом, когда все были приглашены в дом, чтобы помянуть отца.
— Ричард хотел бы, чтобы все прошло именно так, — сказала она.
Уже поползли разные слухи, но она высоко держала голову. И лишь оставшись наедине с Кони, дала волю чувствам.
— Если бы он не умер, я бы сама убила его, — повторяла она снова и снова.
— Бедный папа. — У Кони было доброе сердце. — Должно быть, он был очень несчастен, выбрасывая деньги на собачьих и лошадиных бегах. Должно быть, он искал что-то.
— Если бы он сейчас оказался здесь, он бы узнал, что ищет, — сказала мама.
— Но если бы он был жив, он бы объяснил нам все. — Кони хотела сохранить добрую память о своем отце. Он не был таким вспыльчивым, как мама, имел более спокойный характер.
— Не будь дурой, Кони. Теперь у нас нет времени. Все наши надежды на то, что ты удачно выйдешь замуж, рухнули.
— Перестань нести эту чушь, мама. Я не собираюсь выходить замуж в ближайшие годы. Сначала я хочу учиться, а потом путешествовать. До тридцати лет я точно не соберусь замуж.
Мама строго посмотрела на нее.
— Пойми здесь и сейчас, что не будет никакого университета. Нам нечем платить за твое обучение. На что мне тебя содержать?
— И что же ты хочешь, чтобы я делала вместо учебы?
— Делай то, что должна. Пойдешь жить в семью своего отца. Пусть твои дяди и братья придумают что-нибудь. Окончишь курсы секретарей, может, еще что-нибудь дополнительно, а потом найдешь работу и выйдешь за кого-нибудь подходящего.
— Но, мама… я собираюсь учиться в университете, я принята.
— Все уже решено.
— Это несправедливо, так не должно быть.
— Об этом надо было подумать твоему папаше, а не мне.
— Но я не могу учиться и работать одновременно.
— А этого и не будет. Твои родственники, если ты будешь жить в их доме, не допустят, чтобы ты работала уборщицей или продавщицей.
«Возможно, мне следует побороться за себя», — подумала Кони. Ее пугала перспектива жить со своими кузенами, которых она совсем не знала, тогда как сама мама с младшими близнецами отправится жить в провинцию, откуда родом ее семья. Мама сказала, что переедет в свой маленький городок, откуда с триумфом уехала много лет тому назад, и самое ужасное, что ее ждет, это расспросы соседей.
— Но ведь они хорошо к тебе относятся и поэтому будут переживать за тебя и сочувствовать.
— Но мне не нужны их жалость и сочувствие. У меня всегда была гордость, но и ее он забрал у меня. Вот за это я не прошу его до самой своей смерти.
На курсах секретарей Кони встретила Веру, которая училась с ней в одной школе.
— Мне в самом деле очень жаль, что твой отец потерял все деньги, — произнесла Вера с ходу, и глаза Кони наполнились слезами.
— Это было ужасно, — сказала она, — папа умер, но кошмар еще и в том, что, оказывается, мы до конца не знали его.
— Да, все понимаю, — посочувствовала ей Вера.
Кони была рада, что встретила понимающего и доброго человека. И хотя в школе они почти не общались, сейчас они стали настоящими подругами.
«Я думаю, ты не представляешь, как здорово, когда рядом с тобой близкий по духу человек, — написала она своей маме. — Это ощущение похоже на то, когда принимаешь теплую ванну».
В ответ она получила резкое письмо, в котором говорилось, что нет ничего хорошего в том, когда тебя жалеют и все в таком духе. Ни слова о том, что ей не хватает отца, каким он был мужем и хорошим отцом. Фотографии были вынуты из рамок, а рамки проданы на аукционе. Кони не осмелилась спросить, где хранятся ее детские фотографии.
И у Кони, и у Веры дела на курсах шли хорошо, а в семье родственников у нее было больше свободы, чем в доме родителей.
Кони радовалась тому, что молода и живет в Дублине. Они с Верой ходили на дискотеки, где знакомились со множеством людей. Парню, которого звали Жако, нравилась Кони, а его другу Кевину — Вера, поэтому они часто ходили на дискотеку вчетвером. Вскоре оба парня стали намекать на секс. Кони отказалась, но Вера согласилась.
— Почему ты это делаешь, если не получаешь от этого удовольствия и к тому же боишься, что забеременеешь? — спросила Кони в изумлении.
— Я не говорила, что мне это не нравится, — запротестовала Вера. — Я только говорила, что это не так уж необыкновенно, как я думала. И я вовсе не боюсь забеременеть, потому что собираюсь продолжать отношения с Кевином.
Жако не торопил Кони. Он надеялся, что она сама осознает, как много они значат друг для друга. В своих мечтах он заходил все дальше. Ему представлялось, как они поедут в Италию, но сначала выучат итальянский язык. Он терпеливо ждал, ухаживал за ней, но Кони была непреклонна.
