- Вру, - добродушно согласился он, куском марли промокая лужицу на столе.
Приоткрылась дверь, девушка-лаборантка в белом халате, заглянув, сказала:
- Ирина Григорьевна, извините. К вам Суярко с химфармзавода приехал.
- Иду! - отозвалась Ирина...
16
Костюкович вышел из застекленного тамбура, где толпились родственники больных, пытавшиеся проникнуть в неурочное время к своим близким, уговаривали пожилую женщину-швейцара, но та была неумолимой.
- Посещение с пяти, вот написано, читать надо. Что вы тут кучу образовали, дайте доктору пройти!..
По долгим ступеням он спустился с холма и пошел к трамвайной остановке. Было начало четвертого. Он ждал трамвай минут десять, когда перед ним остановилась "девятка" и из приоткрывшейся дверцы высунулся Туровский:
- Марк! Домой, что ли? Садись!
Костюкович обрадовался оказии, на дорогу обычно уходил час из-за двух пересадок - с трамвая на автобус, а затем на троллейбус. Он редко ездил на работу своей машиной, парковаться приходилось на пятачке у входа в приемный покой, куда то и дело подъезжали машины "скорой", нередко калечившие докторские легковушки, дважды досталось и "жигуленку" Костюковича...
Едва он нырнул в "девятку", как почувствовал знакомый уже запах лосьона. Костюкович оказался на заднем сидении рядом с Туровским. Водитель, полуобернувшись, поприветствовал:
- Здравствуйте, Марк Григорьевич. Не узнаете?
Но Костюкович уже узнал Алтунина.
- Здравствуй, Сева, - коротко сказал Костюкович, все еще втягивая носом парфюмерный запах. - Разбогател, "девятку" гоняешь?
- Гоняю, - ответил Алтунин.
Рядом с Севой сидел здоровенный мужик лет сорока в светло-серой безрукавке и в серых из плащевки брюках. Мощные руки, тяжелые, как бы обвисшие, плечи.
- Знакомься, Марк, это наш тренер Виктор Петрович Гущин, - сказал Туровский.
Гущин молча кивнул Костюковичу, но голубовато-водянистые глаза его, словно выпученные, под короткими белесыми ресницами, смотрели как-то настороженно.
"У него, похоже, что-то со щитовидкой", - подумал Костюкович, отметив эти глаза, как бы не вмещавшиеся в орбитах. Только сейчас он вспомнил, что видел, хотя и издали, этого человека на спортбазе, когда приходил к Туровскому. Они сидели тогда с Туровским в комнатке, а через распахнутое окно виднелся бассейн, и там на бровке стоял тренер, что-то кричал, размахивая рукой, на нем были красные с каким-то узором красивые плавки...
- Ты спешишь? - спросил Туровский, повернув голову к Костюковичу. Мы едем с тренировочной базы, хотим где-нибудь пообедать. Составишь компанию?
- Денег с собой нет, - ответил Костюкович.
- Ерунда! Мы приглашаем, так что никаких проблем. Так, Петрович? обратился Туровский к тренеру.
- Порядок, - прогудел тот.
- Куда поедем, Виктор Петрович? - спросил Алтунин.
- Жми в "Голубой день".
Костюкович знал, что это гриль-бар за городом, в лесном массиве, в зоне отдыха. Ему не очень-то хотелось быть в роли приглашенного. С какой стати? Кто он им? Может, Туровский просто из вежливости сказал "составишь компанию?" в надежде, что откажется. А услышав, куда они собираются, он расстроился, понимая, что в этом загородном гриль-баре цены космические. Поэтому, когда добрались до развилки - влево дорога в центр, а прямо - за город, в сосновый бор, где и приютился "Голубой день", Костюкович сказал:
- Притормози, Сева. Я сойду, пожалуй. Мы там засидимся, а у меня еще дома кое-какие дела.
- Да брось ты! Вот совковая психология! - махнул рукой Туровский. Когда-то же и расслабиться надо! Не щепетильничай! Пригласили - не комплексуй. Мы знаем эту тревогу, и знаем свои возможности. Так, Петрович?
- Порядок! Кати, Сева, - скомандовал Гущин.
"А черт с вами! - подумал Костюкович. - Чего я в самом деле? Не напрашивался же!" - успокаивал он себя, пытаясь избавиться от чувства неловкости...
В гриль-баре народу было немного: время послеполуденное, да и будний день. Сразу же подошла официантка, похоже, знавшая клиентов.
Туровский сказал ей:
- Привет, подруга. Значит, как обычно, остальное из загашника.
Первым делом она принесла минеральную воду в бутылках без этикеток, на других столах на бутылках были этикетки местной воды "Криничанка". Только потом, во время еды Костюкович понял, что им подали "Боржоми". Стол быстро заполнялся: малиновые помидоры, маленькие огородные огурчики, филе копченого карпа, обложенное каперсами, пучки свежего лука, армянская бастурма, лобио с копченой грудинкой, в глубоком квадратном блюдечке крабы, тарелка с пахучей кинзой и тархуном, бутылка коньяка "Славутич", а вместо хлеба еще теплый лаваш.
- Откуда это у них все? - удивился Костюкович.
- Бар теперь частный, выкупили, трое из них: хозяин, жена и сестра жены официанткой. Крутятся, в Армению ездят за бастурмой и травой, за фасолью для лобио и "Боржоми" - в Грузию, за каперсами - в Азербайджан, за этими помидорами - в Молдавию... Ну что, приступим? - Туровский налил коньяк тренеру, Костюковичу, себе, а Севе Алтунину плеснул в фужер "Боржоми". - Плохо, когда за рулем, а, Сева?
- Ничего, компенсирую едой, - засмеялся Сева.
Пили и закусывали быстро, все были голодны. После первых рюмок пружина неловкости, давившая Костюковича, ослабла, он уже легко участвовал в общем разговоре на какие-то незначительные темы. Потом принесли горячее - бараньи ребрышки с жареным картофелем и зеленым горошком, появилась еще одна бутылка коньяка. Разговор пошел о спорте, о будущем хоккея и футбола, незаметно перескочил на медицину.
- Как твоя кандидатская движется? - спросил у Костюковича Туровский.
- Ни шатко, ни валко.
- Что так, Марк Григорьевич? - поинтересовался Сева Алтунин.
- Времени не хватает.
- А кто вам лабораторные работы делает? - спросил Сева.
- Кто придется! - Костюкович хмельно взмахнул руками. - Все дефицит, реактивов нет, за все приходится переплачивать, лаборантки шкуру дерут, как весь частный сектор. Правда, и зарплата у них символическая.
- Вам спонсор нужен, Марк Григорьевич, - подмигнул Сева.
- Для этого дела спонсоров не сыщешь, Сева, я кустарь-одиночка.
- Не скажите, - загудел тренер. - Наука не должна быть сиротой, - с умным видом изрек он, одним духом опростав фужер с "Боржоми".
- Чем тебе так интересен случай с нашим Юрой Зиминым? - спросил Туровский. - Банальная история, у тебя же таких много.
- Не совсем банальная.
- Нам бы не очень хотелось, чтоб ты возился вокруг этого, - понизив голос, сказал Туровский.
- А мы могли бы выступить спонсорами Марка Григорьевича, как думаешь, Олег? - снова заговорил Гущин, наполняя рюмку Костюковича коньяком, а свою водой.
- Конечно! - подхватил Туровский.
- Что вас смущает в моем интересе к смерти Зимина? - спросил Костюкович.
- Спортивный мир, Марк Григорьевич, это клановая система, свои тайны, их обсуждают только в своем кругу. Как у вас, у врачей. Вы ведь тоже не очень любите, когда со стороны кто-то проявляет интерес к вашим неприятностям. Нам это внимание ваше не очень приятно, разговоры пойдут. Вы должны нас понять, Марк Григорьевич, - сведя брови произнес Гущин. Что у нас на десерт, Олег?
- Мороженое с фундуком.
- Скомандуй подавать! Только пусть вареньем не поливают.
- Виктор Петрович прав, Марк, - закивал Туровский.
- Хотите, мы будем вашими спонсорами? Сколько надо? Если что, немного "зеленых" наскребем, - Гущин откинулся на спинку стула, глядя выпученными глазами в лицо Костюковичу. - Только оставьте Зимина в покое. Думаете, матери приятно, когда после всего опять возникает имя ее сына?
"Это я уже почувствовал: жалобы главному, в прокуратуру - подумал Костюкович, ловя быстрым взглядом их лица, но промолчал. - Что ж, Зимин их воспитанник, человек клана, как определил этот бугай...". Ему надоели эти разговоры, он поднялся, пошел в туалет. Когда вернулся, демонстративно посмотрел на часы:
