То же самое и у людей. Только взрослые иногда с пренебрежением к нам относятся. Дескать, чем бы дитя ни тешилось… Нам крупно повезло и с нашими неравнодушными тренерами, и с военной базой.

-Нам крупно повезло с тобой, - возразил Борька, и отряд согласно зашумел.

-Если бы меня не поддержали, ничего бы не вышло, - ответил я.

-Мой папа сказал, что без умного организатора ничего никогда не получится, даже если все будут готовы помочь и ещё он сказал, что на тебя…

-Вот только этого не надо! – воскликнул я, останавливая Борьку, - я ещё жив, и, как говорят евреи, не дождётесь!

Все, даже Борька, радостно засмеялись.

-Поэтому, пока у меня на душе скребут не кошки, а настоящие тигры, прошу оказать мне посильную помощь, чтобы работа наша не заглохла, а наоборот, только расширялась и углублялась. Сейчас ещё так некстати привязавшийся недуг не разрешит заниматься борьбой. Разрешите мне удалиться, а вы останьтесь, попробуйте самоорганизоваться, потом подадите мне список, хочется посмотреть, что выйдет в случае чего.

Я слез с подоконника, взял рюкзак и приготовленные литы ватмана размера А3 и карандаши с красками.

Меня проводили сочувственными взглядами. Наверно думали, буду рисовать портрет Саши и вздыхать. К сожалению, у меня получилась бы лишь карикатура.

Дома я, лишь переодевшись в домашнее, начал рисовать.

Рисовал я свой сон. Испортив пару листов ватмана, я всё же сделал, что хотел. Всё получилось похоже, и волчонок, и Чёрный Щенок, даже цепь выглядела, как живая.

Когда рисунок высох, я разгладил его ладонями. Лист ватмана почему-то затвердел, рисунок сделался выпуклым, волчонок посмотрел на меня живыми (моими) тёплыми карими глазами, а Чёрный Пёс высунул свой окровавленный (моей кровью) нос в комнату, глядя настороженными бездонными глазами. Его чёрная шерсть переливалась, искры в шерсти замерцали.

Я взял тяжёлую картину и примерил в простенке над моим столом, напротив двери. Картина повисла, как приклеенная.

Немного полюбовавшись на свой «шедевр», я хотел сесть за домашние задания, но тоска, опять заставившая сердце дать сбой, заставила меня опять забиться в угол кровати. Оттуда не было видно картины, зато было уютно. Я подтянул коленки к груди, и углубился в приятные воспоминания.

Почему-то слаще всего вспоминалось, как я плакал в парке, а Саша вытирал мне лицо своим платком, как маленькому мальчику, и утешал меня, говоря, что я – самое дорогое, что есть у него, и он ни на что и ни на кого меня не променяет. Наверно, променял. Почему он не звонит? Ментальная связь вообще заглохла. А ещё говорят, что она может связывать галактики.

«Может» - сказал кто-то внутри меня. Я не удивился, привык разговаривать со своим внутренним голосом.

-Почему же я его не слышу?

«Частота не та»

-Опять двадцать пять! – вздохнул я, - подскажи тогда, на какой надо вызывать.

«Не буду»

-Не знаешь.

«Знаю, но не буду. Догадаешься сам, тогда мешать не буду.»

-Типа, как в сказке, надо износить пять пар железных башмаков?

«Умненький мальчик».

-Откуда ты знаешь? – вырвалось у меня.

«Твоя душа лежит позади меня. Ты так представил нас, пусть так и будет»

-Ты – Чёрный Щенок?!

«Да, называй меня так».

В комнату вошла мама.

-Ты с кем разговариваешь? – спросила она меня.

-Вон с ним, - мотнул я головой в сторону картины.

-Какая прелесть! – сказала мама, протягивая руку к картине.

-Мама!! не трогай! это опасно! – крикнул я. Мама отдёрнула руку.

-Ты меня напугал.

-Это действительно может быть опасно, - виновато пробурчал я.

Мама села возле меня, обняла. Я доверчиво прильнул к ней.

-Мама, - начал я, - почему вы такие?

-Кто мы?

-Вы, взрослые.

-Ты постоянно мне говоришь, что сам был взрослым. Вот и спроси у себя.

-Мне кажется, я всегда был ребёнком, - вздохнул я, - даже когда был взрослым.

-Почему ты задал мне этот вопрос? - спросила мама, ероша мою отросшую шевелюру.

-Почему вы мучаете детей? даже не чужих, а своих, самых любимых. Вокруг нас крутилось столько мрази: наркодельцы, порностудии, просто бандиты, а Сашу у меня отняли самые дорогие мне люди, которых я уже называл мамой и папой.

Мама глубоко вздохнула:

-Они тоже не принадлежат себе. Им приказали, отказаться они не имеют права, только уволиться. А зачем им увольняться? Чтобы тебе было хорошо? Ты хотел, чтобы они отдали тебе своего сына? А ты о них подумал? Ты о нас подумал? Вот уж… вырастили эгоиста. Подожди немного, приедет он, как только они устроятся на новом месте. Мы созванивались.

Я вскинулся: - А почему он мне не звонит?!

-Он… он болеет. Ты думаешь, тебе одному больно? Его еле откачали. Я же говорю, ты эгоист, - и мама заплакала. Я снова обнял её.

-Ты думаешь, мне легко смотреть, как мой ребёнок сходит потихоньку с ума? Ты думаешь, я не вижу? Мне нельзя сейчас волноваться. И Юрик куда-то исчез…

Я почувствовал укол совести. Пора бы посмотреть, что с мамой, а я погрузился в своё горе, которое, может, и не горе вовсе. Ведь все живы, они где-то есть! Я попытался нащупать связь с Сашей, и даже показалось, что он ответил! Мне стало чуточку легче, и я подключился к маме.

Я увидел. Но не понял, что делать. Потоки Силы. Синие и красные линии, сплетаются и пересекаются. Что это значит? Опустил взгляд вниз. Две крохотные ауры. Я улыбнулся. Два маленьких сердечка, бьются как - то… не знаю, как сказать, неправильно, что ли. Пуповины. Переплелись, но не пережаты. Выше. Это что? Артерии? Почему здесь заполнено, а здесь нет?

И вообще, вся эта мешанина жидкостей, потоков, разноцветья закружило мне голову. Я закрылся.

-Чему ты улыбался? – спросила мама, - видел кого?

-Видел.

-Девочка там есть?

-И девочка тоже.

-Двойня?

-Ты же Близнецы, вот и жди. Подожди мама, я посоветуюсь.

-С кем?!

Я поднял вверх пальчик: тихо!

«Помоги мне».

«Мне некогда. Подключайся к Ноосфере».

«Подключи»

Я понял, что подключен. Это не так, как интернет, здесь ты полностью вливаешься в потоки знания, можно их черпать полной ложкой, растворяться самому. За миллисекунды я был выкачан, все знания скопированы, мне закачаны знания по медицине, и, по-моему, я что-то ещё прихватил. Пока оно улеглось в долговременной памяти. Покопаться бы ещё подольше! Но был безжалостно оттуда выдернут: обмен завершён!

И здесь коммерция! – возмутился я про себя и открыл глаза. Мама не успела даже сделать вдох.

-Сейчас, мамочка! – я снова углубился в изучение её организма, только теперь понимал, что к чему. Более того, знал, как это сделать. Перепутанные потоки Силы. Какого чёрта! Кто переплёл Синие, восходящие, с Красными, нисходящими?! Сижу, расплетаю. Подвздошная артерия… Задавлена. Осторожно, осторожно! Увеличенная матка! Получилось. Входим внутрь. Пуповины. Хорошо, не пережаты, расплетаем, освобождаем.

Открываю глаза. Еле живой. Зато мама порозовела, дышит легко, свободно,

улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ и теряю сознание.

-Я не знаю, как ему помочь, Юра отказывается, говорит, что боится того чёрного пса.

-Вызови «скорую» Сделают укол, или капельницу с глюкозой поставят.

-Да, «скорая» у нас частый гость. Надо было хотя бы накормить ребёнка, кто же знал…

С трудом открываю неподъёмные веки. Вечер, что ли? Лежу на своей кровати, рядом мама и папа, беседуют.

-Вот видишь, глаза открыл, а ты волновалась!

-Мальчик мой! Кушать хочешь? – мой желудок зарычал.

-Конечно, хочет! – засмеялся папа.

Мама убежала, колыхая своим огромным животом. Странно, раньше двигалась осторожно.

Прибежала с тарелкой каши. До чего вкусна каша с мясом! Я, давясь, съел всё, вылизал тарелку и попросил ещё. Два дня ничего не ел…

-Я посплю? – попросил я. Мне разрешили. Я разделся и лёг.

Ночью я проснулся. Светила полная луна, заливая комнату сквозь занавески ртутным светом.

Я поднялся, отодвинул штору и выглянул в окно. Всё внутри меня радостно задрожало: луна набухла, словно налитая ртутью, приблизилась к Земле, стала объёмной. Я быстро скинул трусики, запрыгнул на стол и распахнул створки. Тёплый ветер охватил моё разгорячённое нагое тело.