Те же особенности онегинской строфы сказываются и при изображении других плясовых моментов:
Однообразный и безумный,
Как
вихорь
жизни молодой,
Кружится вальса
вихорь
шумный;
Чета
мелькает за
четой…
Это повторение слов вихорь, чета — передает однообразие движения, которому начальные пэоны сообщают здесь монотонную плавность, а ускорение размеров в последующих строках придает подлинный характер какого-то «безумного кружения».
Также живописно в чисто звуковом отношении изображение мазурки, инструментованное аллитерирование р, з и к, что замечательно передает звон шпор и топот каблуков:
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале все дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы…
Как и в первой главе, где имеется беглое упоминание мазурки («Бренчат кавалергарда шпоры; Летают ножки милых дам…»), или в подготовительных строфах:
Как гонит бич в песку манежном
На корде гордых кобылиц, —
Мужчины в округе мятежном
Погнали, дернули девиц
[95]
—
так и здесь определенно ощущается в описании мазурки особенная ритменная фигура устремленности, порыва, радостно и бодро уносящейся звуковой волны. Кажется, можно без натяжек и преувеличений утверждать, что некоторые строфы в «Онегине» выдержаны в tempo di valso, другие в tempo di mazurca.
Наконец, также искусна инструментовка народного танца на п, м и к:
Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака,
где скопление губных и гортанных согласных создает слуховую иллюзию тяжелого, грузного, пьяного пляса уже не на лаковых досках паркета, а по утоптанной пыли — перед порогом кабака.
V
РИТМ И СИНТАКСИС
I. Анафора и параллелизм
При изучении строфической композиции нам приходилось касаться и некоторых вопросов ритмико-синтаксического порядка (напр., вопроса о строфическом enjambement). Обратимся к более детальному рассмотрению вопросов этого порядка.
В построении ритмических периодов, как и в сочетании их, Пушкин широко пользуется приемом анафоры, часто усиливающей лирический или драматический характер отрывка:
«всегда скромна, всегда послушна, — всегда, как утро, весела»… (II, 23.) Или:
Когда
б он знал, какая рана
Моей Татьяны сердце жгла!
Когда бы
ведала Татьяна,
Когда бы
знать она могла,
Что завтра Ленский и Евгений…
(IV, 18.)
Прием анафоры удачно применяется в строфах, где говорится о музе, что придает рассказу некоторый оттенок торжественности.
Как часто
ласковая муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством тайного рассказа!
Как часто
по скалам Кавказа
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала на коне.
Как часто
по брегам Тавриды
Она меня во мгле ночной
Водила слушать шум морской…
(VIII, 4.)
Или же в знаменитом начале восьмой главы: «В те дни, когда в садах Лицея»… «В те дни в таинственных долинах» (VIII, 1).
Иногда анафорой подчеркивается драматизм рассказа: такова строфа об угрызениях совести Онегина.
То видит
он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит!
То видит
он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых…
(VIII, 27.)
В романе имеются случаи строфических анафор:
Мой бедный Ленский
! Изнывая,
Недолго плакала она…
Мой бедный Ленский
! За могилой
В пределах вечности глухой…
(VII [8.9. 10], 11.)
Или же троекратное строфическое единоначатие в описании великосветского круга:
Тут был
, однако, цвет столицы…
Тут был
на эпиграммы падкий…
Тут был
Сабуров…
(VIII, 24, 25, 26.)
Если же следить за этой анафорой внутри строф по отдельным фразам, мы насчитаем семь случаев начального повторения. Такие многократные анафоры нередки в романе. Ими особенно богата первая глава. В одной строфе имеется пять анафорических еще («Еще амуры, черти, змеи» и проч. 1, 22), в другой шесть там, усиленных под конец повторением анафорического слова («Там, там, под сению кулис»… 1, 18). В группе строф повторяется восемь раз единоначатие как («Как рано мог он лицемерить»… I, 10, 11, 12.)
В некоторых, преимущественно лирических местах романа, мы встречаем анафорическое и в ряде строф:
И
скоро звонкий голос Оли
В семействе Лариных умолк.
И
долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И
в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит.
(VII, 12, 13, 14.)
Или же в рассказе о музе (VII, 2, 3, 5, 6.)
Встречается в «Онегине» и более редкое анафорическое или, свойственное поэзии XVIII века.
Или
мне чуждо наслажденье…
Или,
не радуясь возврату
Погибших осенью листов…
Или
природой оживленный…
(VII, 2, 3.)
