“Нет, всё не так, я не люблю её, её больше нет для меня”.

- Прости, - заставил он себя открыть рот и произнести то, что было абсолютной ложью, - Я не должен был так далеко заходить.

Будь Гермиона чуть более сосредоточена и собрана, она бы легко поняла, что он лжёт. Она знает, как распознать это, знает его голос. Стоит только чуть-чуть собраться.

“Ну давай, милая! Пойми, что я вру! Рассмейся, скажи, что пошутила!”.

- Ты не виноват, я не виню тебя, - хриплым голосом говорила Гермиона, не в силах посмотреть ему в глаза, - Это я… я… глупая… Мне жаль.

Последнее, что она сказала ему. А затем исчезла. Трансгрессировала прямо из спальни. Северус машинально шагнул вперед. Ещё десять секунд он может трансгрессировать по её следу и найти её, объяснить. Он стоял в облаке неосязаемого вещества, которое может привести его к любимой. Но он не сделал шаг в пространство. Он стоял. Просто стоял и ждал, пока серебристая пыль не исчезнет.

И вот, когда блестящее облако испарилось… Не произошло ничего. Он так и стоял на этом самом месте, не двигаясь.

Наверное, нужно было отойти, сесть на кровать, на диван или хотя бы на пол. Но ноги не двигались даже машинально. Мозг не мог правильно направить нервные сигналы к нужным частям тела. Он просто не мог пошевелиться. И, кажется, был парализован.

Всё тело замерло, вся жизнь, время, дом, Вселенная. Всё остановилось. И жила только одна вещь. Растущая боль в груди. Надо же, ещё минуту назад он её не чувствовал, по крайней мере, не так сильно. Но теперь… Теперь стало хуже. И всё больнее и больнее с каждой секундой.

Через полчаса Северус нашёл в себе способность поднять руку и положить на грудную клетку. Каждое касание к собственному телу сопровождалось невыносимой болью. Болели даже кости, ногти, волосы. Всё тело пронизывала грубая вибрация. И больше стоять он не смог. Ноги сами подкосились, и он рухнул на пол, коленями стукнувшись о твёрдый пол. Спиной прижался к кровати.

И не двигался несколько часов.

Не видел, не слышал, не осязал ничего. Все чувства, подаренные природой, разом исчезли. Осталась только боль, приобретённая часом, может больше или меньше, ранее.

Где-то в середине ночи, когда истлели последние угли в камине, а в спине начала ощущаться боль от деревянной резьбы на кровати, Северус вдруг почувствовал дикий холод.

Комната стала такой незнакомой. Этого холода здесь не было очень долго. И сейчас он вернулся. Вернулся, чтобы напомнить, где его, Северуса, место. Здесь, в боли, в одиночестве, в грусти, в душевной агонии.

Этот чёртов холод. Пронизывал каждую клеточку тела. Зачем же он вернулся? Почему исчез уют, а за ним и тепло с любовью? Всё ушло, остался он один. Наедине со своим в очередной раз разбитым сердцем.

Но это был его выбор. Он сам так решил. Потому что считал, и всё ещё считает, что это правильно. Ведь так будет лучше. Он знал это, знал лучше чем его сердце, чем её, Гермионы, самое верное, тёплое и любящее сердце на свете. Он обязан всё знать. Это его жизненный долг.

***

Спустя две недели не общения со своей подругой, Джинни Уизли начала переживать. Сова возвращалась после каждого написанного ею письма, но без ответа от Гермионы. Дольше терпеть было невозможно. Поэтому, сразу после утреннего кофе, Джинни облачилась в маггловскую одежду и вышла из дома.

У неё были на сегодня планы. Очень даже грандиозные. Она должна была определиться с тортом, выбрать нового флориста, потому что предыдущий не отличал хризантемы от маргариток, если они были одного цвета, а также необходимо было попасть на примерку своего свадебного платья.

Всё это, безусловно, было очень важным. Но Джинни решила, что её лучшая подруга намного важнее всей этой свадебной кутерьмы. К тому же, какая свадьба без подружки невесты? И поэтому без пяти минут миссис Поттер трансгрессировала прямо на порог дома родителей Гермионы - Маркуса и Ким.

Она позвонила в звонок, и через минуту дверь открыла улыбающаяся миссис Грейнджер в красивом лёгком платье.

- Доброе утро, миссис Грейнджер, - поздоровалась Джинни.

- Здравствуй, дорогая, проходи, - сразу засуетилась Ким, - Какими судьбами?

- Я ищу Гермиону, с ней всё в порядке? - решила не ходить вокруг да около Джинни.

- Она тебе не сказала? Гермиона теперь живёт в квартире на Риджент-стрит.

- Она что?! - округлила глаза Джинни.

- Видимо, не сказала, - виновато улыбнулась миссис Грейнджер.

Джинни быстро взяла себя в руки, выведала точный адрес своей подруги и трансгрессировала к ближайшему знакомому месту на той улице. До нужного дома пешком идти оказалось не слишком долго, но достаточно для того, чтобы снова захотеть кофе. Джинни не сомневалась, что Гермиона угостит её чашечкой, а заодно расскажет, что за хрень, чёрт возьми, творится.

Когда пошла десятая минута того, как Джинни стоит и долбится в дверь, она решила действовать решительно.

- Алохомора!

Как странно. Дверь не открылась. Перед тем, как выбить дверь своим фирменным заклинанием, Джинни убедилась, что рядом никого нет. Маггловский район всё-таки. О том, что шум взрыва соберёт здесь всех людей из ближайших пяти-шести кварталов, Джинни не подумала.

Сделав несколько шагов назад, Джинни достала волшебную палочку и направила её на дверь.

- Редук…

- Только попробуй, и я заставлю тебя собирать весь дом по кусочкам.

Джинни резко подпрыгнула на месте от неожиданности, а конец заклинания смазался визгом.

Она обернулась, чтобы убедиться, что это действительно Гермиона стоит прямо за ней, потому что голос был похож скорее на скрип несмазанных качелей, чем на её обычный голос - звонкий и радостный. Это была будто незнакомая девушка в клетчатой рубашке и джинсах с развязанными на кедах шнурками. Вокруг шеи небрежно был обмотан голубой платок, а в руке - пакет из супермаркета.

- Гермиона! - воскликнула Джинни и кинулась обнимать подругу, - Куда ты пропала? Почему не отвечала на письма?

- Джинни, сейчас не лучшее время для визитов. Я бы хотела побыть одной, - почти прошептала Гермиона, вычерчивая в воздухе руны, чтобы отпереть дверь.

- Ты думаешь, я уйду?

- Надеюсь, что да.

- Не говори ерунды, - фыркнула Джинни и выхватила пакет из руки Гермионы, решительным шагом направляясь в квартиру, - Никуда я не уйду. Я же понимаю, что что-то случилось. И пока ты мне не расскажешь, я не выйду из этого дома.

Гермиона обреченно закатила глаза и откинула голову назад, будто умоляя Господа избавить её от этого.

- Консервированная говядина, - Джинни достала из пакета с продуктами банку, - консервированная рыба, консервированные огурцы. Консервы, ещё консервы. Эй, не поверишь, что я здесь нашла! - деланно удивленно воскликнула она, показывая Гермионе последнюю банку, - Консервированные персики. Ты на войну собралась или в поход, длиною в вечность?

Гермиона не ответила. Джинни, увидев, как её подруга села за стол, ссутулившись и будто осунувшись не только телом, но и душой, бросила банку на столешницу и подошла к Гермионе.

- Я знаю тебя много, очень много лет, - сказала она, пододвинув ещё один стул, чтобы сесть совсем рядом, - И ты не должна ничего от меня скрывать. Ты сама мне всегда говорила, что друзья созданы для того, чтобы не переживать проблемы в одиночестве. Ты всегда помогала мне. Теперь моя очередь слушать тебя.

И Гермиона, сложив ладони на лицо, разрыдалась, падая в объятия подруги.

К концу душещипательной истории о несбыточных мечтах и надеждах Гермионы, бутылка белого вина была пуста. За окном было темно и, кажется, капал дождь. Единственный плюс в том, что Гермиона вспомнила всю свою ещё даже на немного не прошедшую боль заново, состоял в том, что теперь она хотя бы не одна. Да, она собиралась пережить это самой. Да, она не хотела грузить Джинни своими проблемами перед её свадьбой. Но теперь ей впервые за эти бесконечно долгие дни было легче.

И вспыхнула крохотная искра надежды, в которой были представления, казавшиеся в тот момент нереальными, что всё, возможно, наладится.