Отложив в сторону учебник по начерталке, спускаюсь в гостиную.
– Я внимаю тебе, о суровая! – В ответ сидящая в кресле у камина Хельга смерила меня таким взглядом… – Ладно, я понял. Не время для шуток. Итак, чего ты от меня хотела?
– Сегодня утром ты так и не ответил на один мой вопрос, – проговорила сестрица.
Хм… не помню.
– Какой?
– Зачем тебе нужен этот дирижабль? – нахмурившись, спросила Хельга.
– Странный вопрос… Хм, чтобы летать? – Я улыбнулся.
– Кирилл! – Сестрица аж по подлокотнику кресла кулаком влепила от избытка чувств. О как! – Я серьезно спрашиваю!
– А я что, шучу, по-твоему? – возмутился я. – Какой вопрос, такой ответ!
– Так, молодежь, что за крики после ужина? – В гостиную ввалился дядька Мирон, обозрел нашу маленькую компанию и, усевшись в любимое кресло, кивнул. – Итак, я жду ответа.
– Кирилл решил заняться контрабандой! – выпалила Хельга, и у нас с опекуном дружно отвисли челюсти.
– Прости, дочь, кажется, я плохо понял. Повтори, – справившись с удивлением, произнес дядька Мирон.
– А зачем еще ему мог понадобиться такой дирижабль?! – чуть помявшись и уже гораздо тише произнесла Хельга. Опекун повернулся ко мне и вопросительно приподнял бровь.
– Ну, вообще-то логика понятная… для «китовода», – пожал я плечами. – Если исходить из характеристик моего проекта, то для контрабанды он действительно подходит как нельзя лучше. Да только скорость и защита ему нужны не для того, чтобы удирать от патрульных, а чтобы не попасться на зуб пиратским «акулам».
– Логично. Но одно другого не исключает, – потерев подбородок, задумчиво проговорил дядька Мирон.
– Пф. Я еще не совершил ничего противозаконного, а вам не следует забывать о презумпции невиновности, – ответил я.
Завидич фыркнул.
– И где же ты таких слов нахватался, а? – поинтересовался он.
– Общий курс правоведения штурманского училища при Ладожском университете. У меня по этому предмету экзамен через неделю, – буркнул я.
– Поня-атно, – протянул дядька Мирон и, взглянув на Хельгу, развел руками: – Извини, Хельга, но Кирилл прав. У него еще и дирижабля нет, а ты уже упрекаешь его в нарушении законов.
– Но… но… а зачем ему ТАКОЙ дирижабль?! Что, обычную «селедку» построить не судьба? – вспыхнула сестрица.
– Обычная, как ты выразилась, «селедка», то есть средний каботажник, обладает малой автономностью, требует большого экипажа и окупается только на постоянных челночных рейсах либо на каперстве. А я не собираюсь десять лет работать на одной и той же линии, таская в трюме всякий дешевый хлам, – откликнулся я.
– И на какой же груз ты рассчитываешь? – спросил опекун.
– Мелкий, срочный, дорогой.
– Уверен, что кто-то доверит неизвестному перевозчику нечто действительно ценное?
– Жителю Китежа со знаком пилота и собственным дирижаблем? – переспросил я. – Пять-шесть выполненных в сжатые сроки заказов – и думаю, вопрос с клиентурой можно будет считать решенным.
– Ну-ну… – Дядька Мирон неопределенно покачал головой. – Ладно. Дело твое. В конце концов, я еще не слышал, чтобы владельцы дирижаблей не смогли заработать хоть копейку на своих корытах.
– Ха! – Я довольно кивнул. – Ну, раз мы разобрались с моими гипотетическими преступлениями, я, пожалуй, пойду в свою комнату. Хочу хорошо выспаться перед экзаменом.
А утром, перед тем как сбежать на тренировку, я все-таки немного отомстил Хельге, оставив записку с советом попробовать расспросить ее возлюбленного о причинах, по которым на «Фениксе» обосновался личный шлюп Ветрова, в каждом рейсе обязательно уходящий в свободный полет незадолго до очередного визита патрульных или таможенников…
Гюрятинич не идиот, объяснит будущей супруге, что почем, заодно и прочистит мозги от излишней щепетильности. Все мне меньше хлопот.
Да, контрабанда. Но уж это ремесло всяко достойнее пиратства. И я не врал. Я действительно не собираюсь делать перевозки незаконных грузов основной статьей дохода. Но если мой дирижабль привезет в Русскую конфедерацию пару тонн высококачественных и высокоточных приборов германского образца, да по вменяемым ценам, кому от этого будет хуже?
Точно не мне и не конфедерации. А уж покупатели еще и спасибо скажут. Так что да… контрабанда входит в круг моих интересов, как, впрочем, и честный найм.
И кое-какие шаги в отношении будущего дела я уже предпринял. В частности, вступил в переписку с Клаусом, с предосторожностями, разумеется. Помня шустрого сыночка торговца Шульца в Меллинге, думаю, через пару-тройку лет у нас с ним найдутся темы для обстоятельной и плодотворной беседы, хех…
– Не отвлекайся. – Удар трости по лопатке моментально избавил меня от «лишних» мыслей. Мастер Цао, как всегда, видит нас насквозь.
Встряхнувшись, я вернул свое внимание к противнику. Мишка недовольно нахмурился. Ну, извини, приятель, я не нарочно.
Учитель Горского, ставя меня в спарринг со своим учеником, настаивал на запрете использования рунных цепей, а я, задумавшись, нарушил это условие. Учитывая, что Михаил в этот момент как раз пытался провести некий прием, мою слишком скорую реакцию он воспринял не очень хорошо.
– Извини, Миш. Задумался… – повинился я.
Горский хмыкнул и вновь встал в стойку. Ладно. Поехали.
На этот раз я был внимателен и не выходил за рамки, обозначенные катайцем, и четвертую схватку Михаил все же выиграл, умудрившись влепить мне в лоб такую плюху, что я еле удержался на ногах.
– Это было… быстро, – очухавшись, проговорил я.
Михаил просиял, но Цао Фенг тут же спустил его с небес на землю.
– Для черепахи. Урок окончен. Кирилл… – Катаец замялся, явно подбирая слова, и проговорил: – Все лишние дела до тренировки, после тренировки, но не во время тренировки. Понятно?
– Лишние мысли?
– Именно. – Катаец прищелкнул пальцами и кивнул в сторону забора, отделяющего сад Горских от нашего двора. – Иди. До экзамена два часа.
В училище мы с Михаилом добирались на «емельке». Шик? Да нет, просто трамваи-пароходы – единственный общественный транспорт Новгорода – сегодня отчего-то забастовали, тем самым порадовав извозчиков и «емелек». Более того, кое-кто из наших соседей не постеснялся вывести на неожиданные заработки собственные экипажи… В результате нам пришлось объезжать центр города, поскольку, по словам нашего водителя, там гарантированно образовалось несколько самых настоящих «пробок». А я-то думал, что это «изобретение» куда более поздних времен. М-да уж…
Но благодаря предусмотрительности «емельки» мы прибыли в училище вовремя. Точнее, даже несколько раньше назначенного времени. Впрочем, судя по количеству суетящихся во дворе училища черных бушлатов, сияющих надраенными медными лычками, обозначающими курс обучения, не одни мы оказались так предусмотрительны.
– Странно, почти не вижу своих однокашников-заочников, – протянул я, оглядывая толпу курсантов.
– А ты их хоть раз встречал? – с усмешкой осведомился Михаил, отточенным жестом выровняв только что нахлобученную на голову фуражку.
– Да нет, – пожал я плечами. – Просто не вижу людей в цивильном.
– Пф. Это говорит только о том, что, в отличие от некоторых, твои однокашники озаботились покупкой мундира, – объяснил Горский.
– Это обязательно? – удивился я.
– Нет, конечно, – ответил мой спутник. – Но обычно заочники стараются во всем походить на курсантов, и преподаватели не имеют ничего против.
– М-да, буду выглядеть белой вороной, – констатировал я и добавил, покосившись на приятеля: – Мог бы и предупредить.
– Да ладно, ерунда это все. К тому же, если уж на то пошло, тебе следовало бы явиться в форме матроса, а не слушателя, – заметил Мишка.
Прикинув, как бы я выглядел в робе на экзамене, я фыркнул. Ну да, «Феникс» ведь не военный «кит», парадная форма для нижних чинов на нем не предусмотрена. Нет уж. Лучше в цивильном. Пусть это и будет ненавистная мне «тройка». Под пиджаком, по крайней мере, не видно ни ножа, ни пистолета, а без них после недавних приключений я чувствую себя несколько неуютно… даже несмотря на некоторые способности, данные мне рунными цепями.
