Разбившиеся надежды причиняли куда больше боли, чем прорастающее в его теле стекло.
- Не думаю, что в твоем состоянии можно пить, - камушек, подпрыгивая, покатился по тропинке и легонько стукнул мутанта по ноге. Призм скосил глаза на приближающуюся Арклайт. Во влажных сумерках ее лицо белело каплей молока в черном кофе. Она была в шортах и расшнурованных армейских ботинках, куталась во фланелевую рубашку; клетчатый узор на ней напоминал Роберту тюремные решетки.
- Да какая теперь разница, - вяло огрызнулся он, отпивая еще портвейна. Жалкий, больной, разбитый, разлетевшийся на осколки, а теперь еще и пьяный. - Хуже уже не будет.
- Будет, когда завтра тебя навестит тетушка Похмелье, - язвительно фыркнула Филиппа, прислоняясь плечом к стене. Волосы падали ей на лицо, закрывая один глаз. - Дай сюда, - она потянулась за спиртным, но узкое горлышко ускользнуло от ее пальцев. Призм отвел руку с зажатой в ней бутылкой и опустил низко, почти до самой земли, не глядя на девушку. - Роб, - в голосе Арклайт недобро загрохотал камнепад, - отдай.
- Филиппа, сделай одолжение - оставь меня в покое, - выплюнул Роберт, отворачиваясь, и вновь потянулся было к бутылке, однако не успел даже коснуться губами прохладного стекла: Сонтаг тигрицей подскочила к нему и ударила по запястью, не сильно, но у его девушки весьма тяжелая рука; пальцы невольно разжались, бутылка упала у его ног на глянцево блестящую недавним дождем траву, расплескивая портвейн. Он залил Призму ботинки, темной лужей растекался по тропинке; напоенная влагой земля не спешила его впитывать. Филиппа брезгливо отшвырнула бутылку подальше, поддев ее носком ботинка, и замерла перед Робертом, уперев руки в бедра. Мужчина не смотрел на нее, мерклый взгляд Призма плавал в лужице разлитого напитка вместе с побледневшей луной. Губы горели привкусом портвейна.
- Ну вот, почти половина пропала зря, - заметил он с безрадостным хриплым смешком, поднимая на Филиппу припухшие глаза. Обнять бы ее покрепче… Но мутант сидел, не двигаясь, вцепившись в пластмассовые подлокотники. Арклайт стояла перед ним, неприступная и непоколебимая, как горный ледник, и ее черты казались полустертыми в мглистой темноте. Наклонившись, она толкнула мутанта в грудь, вынуждая его откинуться на спинку стула, и, перекинув через него ногу, оседлала мутанта вместе со стулом, скрипнувшим под двойным весом. Ее колени сжали ноги Призма, и ладони Роберта сами легли ей на талию, мягко удерживая. Мужчина просунул большие пальцы за ремень шорт Филиппы. Она не возражала, но жестко ухватила его за подбородок, сплющивая щеки, и притянула к себе. В ее взгляде, трепеща, мерцала искорка, похожая на фиолетового светлячка.
- Это что, - Сонтаг кивнула на поблескивающую в траве бутылку, - новая версия старой песни? Собирался выжрать все в одиночку? - девушка неодобрительно причмокнула губами. - Наверное, это я на тебя плохо влияю. Ведь… - она глубоко вздохнула, выдохнула в сторону, туда, где на фоне атласно-гладкого неба черным трафаретом темнел лес. - Пока я… Пока мы с тобой не сошлись, ты был обычным стеклянным чудиком. А теперь ты чудик с придурковатой подружкой, из-за которой тебя в самое пекло швыряет.
Лицо Призма исказило гримасой брезгливости.
- Едва ли в этом есть твоя вина. Я… должен был понимать, что все не может быть так легко. Слишком хорошо, чтобы быть настоящим, просто на грани бреда. Как будто я был пьян, а теперь вернулась тетушка Похмелье и пинком отправила меня обратно, в реальный мир. Может, - добавил Роберт с сухим, трескучим смешком, - когда я проснусь, и тебя не будет, и окажется, что все это я выдумал. Ну, кроме этого, - он чиркнул пальцем по забинтованной шее, - это-то никуда не денется.
- Знаешь, я тоже исчезать не собираюсь. Ты же без меня совсем загнешься. Еще и надираешься в одиночку, фу!
- А я и не один. Здесь со мной и мистер Стул, и мадам Стена, очень, должен признать, стойкая дама. Оба молчаливые, не клянчащие выпивку, ну, самородки просто, а не собутыльники. Они не жалеют, не сочувствуют, не дают советы; им все равно, - для наглядности Роберт стукнул кулаком по стене. - Слышишь? Им абсолютно похер, что со мной будет. Как и мне. Сдохнуть бы уже побыстрее, чтобы тебя не мучить и все, - Призм с грустной улыбкой коснулся щеки Арклайт. За глазами собиралась боль, тянулась по всей голове колючей проволокой, свиваясь в шипастые клубки. - Ты… потерпи, немного осталось, не эта дрянь меня прикончит, так Эссекс. Этот мудак, наверное, счастлив…
- А я? - тихо промолвила Филиппа. - Меня счастливой ты, значит, сделать не хочешь?
Призм не ответил. Алкоголь превратил мысли в кисель, лениво перекатывающийся по краю сознания, усталость грызла его, точила изнутри, а взгляд Арклайт был исполнен такой тоской, что хотелось завыть. Проклятье! Он ведь пытался! Действительно пытался, а много ли толку с этих попыток?
- Ну… ты и без меня найдешь, чем заняться.
- Да ты, похоже, и “деревянный костюм” себе успел подобрать, - отчеканила Арклайт, - только вот, знаешь, на покойника ты плохо смахиваешь. Мертвецы, как правило, портвейн не глушат, а пока вы бегаете, сэр, я от вас не отстану, - она взяла его лицо в ладони. Мутант с удивлением заметил, что на ее ресницах туманно мерцают слезы. - Неужели ты думаешь, что я брошу тебя сейчас, когда я действительно тебе нужна? Как ты можешь меня оставить, когда так мне нужен? - рука Сонтаг переместилась на живот, и уголки губ приподнялись в дрожащей, чуточку застенчивой улыбке. - Не поверю, что ты готов сдаться так просто и отказаться от того, что у нас с тобой получилось.
========== Cinco ==========
Беременность Арклайт на раннем сроке давала о себе знать легкой тошнотой по утрам, неприятием некоторых запахов, в частности: жареного мяса и брокколи, и первыми признаками депрессивного синдрома, наблюдавшегося у Призма. Собственная немощь, неуверенность в будущем, тревога за эмбрион и за Филиппу отразились повышенной возбудимостью, мрачно-раздражительным настроением и пристрастием к бурбону и портвейну, совершенно противопоказанным при употреблении некоторых препаратов, которые мистер Синистер рекомендовал Роберту. Призм выпивал украдкой, таясь и от Эссекса, и от Арклайт; запрещенные напитки получал от Гарпуна, чья снисходительность приводила Натаниэля в раздражение. Из-за подобного недальновидного мягкосердечия все усилия пойдут прахом, однако прибегать к изоляции не хотелось; в одиночестве и без того хрупкое, как подтаявшая на солнце льдинка, душевное равновесие Призма может не выдержать. Синистер уже снабжал его антидепрессантами, пока что в малых дозах, но если по мере развития плода Арклайт состояние Роберта будет ухудшаться, придется прибегнуть к крайним мерам. Натаниэль потратил слишком много времени и сил на этого мутанта, чтобы все закончилось так глупо и бесславно, тем более, что стресс и нервное потрясение могли спровоцировать у Филиппы выкидыш, и ученый не мог позволить себе рисковать этим ребенком. Он - истинный результат его манипуляций; все-таки несмотря на то, что кристаллическое тело Призма функционировало так же, как и обычное человеческое, и его эрективная функция и эякуляция были в норме, была крайне мала вероятность, что в том состоянии он был способен зачать ребенка, и то, что девушка забеременела непосредственно после операции, подтвердило предположения Синистра.
Впрочем, эта беременность - не более, чем удачное стечение обстоятельств, как для ученого, так и для Роберта. Бесплодие было одним из возможных побочных эффектов операции, и Призму очень повезло, что это его миновало. Хотя, разумеется, существовала вероятность, что Филиппа забеременела и от кого-то другого. Когда Натаниэль высказал это будущему отцу, его пульс подскочил, на виске взбухла жила, а лицо налилось кровью. Игла капельницы дернулась в сведенной напряжением руке, и острые черты ученого смягчило снисходительной улыбкой.
- Однако, тебе виднее, Роберт. Ты ведь знаешь Филиппу лучше меня.
Мисс Синистер, стоящая за спиной Призма, коротко и звонко чиркнула тонким каблучком по кафельному полу, и ее сложенные домиком пальцы под подбородком игриво затрепетали, вызвав у Натаниэля всплеск глухой досады.
