- Тульгарн уйдет в Пердожалаф, мы вернемся в убежище и хорошенько отдохнем,- ответила Ритайлина.- После вместе разработаем план по освобождению Оорташи и Щамерта.
- У тебя уже есть идеи?
- Есть, но вряд ли их можно назвать заслуживающими внимания. Когда Тульгарн попался, я боялась, что мы проиграли. Поверь, меня он тоже бесит. Зная свою важность, он продолжает рисковать. Все мои мысли были направлены на его спасение, поэтому я сильно не задумывалась о тех, кто еще заточен в Белых пирамидах. И не спрашивай, почему я сразу не рассказала о Тульгарне вам с Энкричем.
- Мы бы не поверили,- сказала Хашайя.
- Именно. Не забудь про иномириняна Дмитрия, мы обязаны исполнить волю Повелителя.
- Орден д'рута еще существует?
- Да, не столь многочислен, как раньше, но боеспособен.- Рита поняла, куда клонит Шайя.- Завтра я отправлюсь к ним и выберу самого умелого из убийц.
- Есть вероятность, что этот Дмитрий уйдет из Грелимарая.
- Не беспокойся, д'рута отыщет его в любом уголке Энхора, где бы тот не спрятался. Пусть не сразу, но Дмитрий умрет.
Конечно, умрет. На пути Хаоса умрут все, кто не с нами, подумала Хашайя. Так будет. Скоро.
Дмитрий
Если бы я вел дневник, то сейчас уже сидел бы в ступоре, подбирая нужные слова. Я бы не знал с чего начать, что упомянуть подробно, что вскользь, а о чем вообще промолчать. Сражения, новые знакомства, встречи, долгие разговоры - день, когда я ступил на землю Грелимарая, вполне заслуживал звания самого тяжелого за двадцать пять лет. Казалось, что сегодня мир вращался лишь вокруг меня. Стоило побыть одному, чтобы в тишине усвоить каждое из многочисленных событий, свалившихся на мою несчастную голову, но в Грелимарае об этом я мог забыть со спокойной душой. Все требовали Аархина Маггорайхена: Храм Тибора, Наместник города и даже простые жители, для которых появление последнего защитника Энхора стало глотком свежего воздуха после удушливой вони, принесенной хаоситами. Я старался уделить время всем, постоянно импровизировал, будто выступал в качестве стендап-комика перед зрителями. Мои собеседники иногда замечали некую отстраненность во мне, но подозрений о самозванстве не возникало. Я догадывался, что люди понимали - даже великий н'шаст, самый могущественный человек в этом мире, скорбит по погибшему другу. Я скорбел и делал это искренне, не играя роль. Ведь Мийэн был той тонкой нитью, по которой я собирался добраться до дома, словно эквилибрист, шагающий по натянутому канату. Теперь эта нить оборвалась, причем я чувствовал, что отчасти по моей вине. Когда я впопыхах ворвался в тускло освещенный зал, н'удан не стал метаться между двумя противниками, а избрал приоритетную цель. Мийэн, по-видимому, не нашел иного способа спасти меня, и бесстрашно пожертвовал собственной жизнью. За это я ему благодарен, видит Порядок, очень благодарен. А если бы я не ринулся сломя голову в гущу сражения? Возможно, друг Маггорайхена одолел бы Энкрича, но что потом? С нижнего уровня Темницы как раз поднялись бы другие хаоситы, и любой из них без сожаления убил бы меня. Поздний вечер только приближался, и больше всего на свете я желал уснуть, чтобы, наконец, увидеться с Аархином. Я хотел услышать, что он скажет: обвинит в самонадеянности или признает, что я поступил правильно.
Избавившись от собеседников, я занял кабинет Мийэна Заурбанза в порту. Рабочее место главный смотритель обставил скромно. На столе лежала куча документов, требующая скорейшего разбора. Кто теперь займется ими? По крайней мере, мне до этого не было дела. Я всего лишь хотел пару часов одиночества, поэтому запер дверь и прикрыл окно плотными занавесками коричневого цвета. Как быстро меняются люди - в начале своих приключений я опасался, что кроме меня никого в новом мире нет, а спустя неделю мечтаю, чтоб так оно и было. Помнится, что я еще радовался телу, в которое угодил мой разум, однако пребывание в любом ином человеке уже не представлялось мне чем-то ужасным. Глупости, Дима, одернул я себя, тогда бы домой вернуться ты не смог бы ни при каких обстоятельствах.
Я опустился в кресло и положил руки на крепкий стол. Мой взгляд зацепился за письмо, то самое, которое Аархин отправил другу. Оно лежало сверху ближайшей кипы бумаг, значит, Мийэн не раз перечитывал его. Я пробежался глазами по строчкам, наконец, добрался до подписи, оставленной н'шастом. Ее придется заучить, ибо не верилось, что неизвестно за какое еще время в Энхоре мне не доведется отправлять посланий. Я взял чистый лист, обнаружившийся в верхнем выдвижном ящике стола, перо и опустил эту письменную принадлежность в чернильницу. Перо, кстати, чудесное, чем-то похожее на павлинье, но сочетание цветов было совсем другим. Затем старательно, словно первоклашка на занятиях по правописанию, начал повторять закорючку Аархина. Минут пять я только и делал, что размазывал чернила по бумаге или оставлял кляксы. Мама бы сказала - как курица лапой. Когда место для следующих попыток закончилось, я достал второй лист. Теперь я водил рукой гораздо аккуратней, и раза с пятнадцатого подпись вышла такой, какой должна быть, сам Хранитель Порядка ее бы признал.
Я уже собирался отложить перо в сторону, как понял, что еще не пробовал писать слова. Подделать автограф - дело нетрудное и не пыльно, а подчерк? Я написал слово 'Привет' и тупо уставился на него после. Я долго пялился на буквы, пока не врубился, что передо мной кириллица, которая поначалу показалась тарабарщиной. Еще бы, разум то перестроился так, чтобы понимать местный язык. Твою мать, выходит, что если я буду писать, то только на русском? Дополнительной проблемы мне только не хватало. Я закрыл глаза и сосредоточился, пусть память тела Аархина поможет. Если тело помнит чой-хуа, то и с простым заданием справится. Когда я взглянул на надпись, выдох облегчения вырвался сам собой. 'Привет' состоял из энхорских букв, а самое важное - подчерк почти не отличался от хозяевского.
Освободив место на столе, я улегся на сложенные руки. Желания спать не ощущалось, но, тем не менее, в сон удалось провалиться достаточно скоро.
Обстановка вокруг не переменилась, я по-прежнему, был за столом в кабинете главного смотрителя порта, но на стуле передо мной, глядя в сторону, сидел последний н'шаст Энхора. В руке он держал золотой кубок. Я не думал говорить первым, но молчание затянулось.
- Учитель?
- За триста лет я успел потерять многих. От старости умирали те, кого я любил, поэтому я поклялся больше не поддаваться этому светлому чувству. Мои друзья гибли в войнах с хаоситами, поэтому я старался больше ни к кому не привязываться. Но без друзей моя долгая жизнь стала бы серой, как сутаны вопрошающих,- тихо произнес Аархин, отпивая из кубка.- И сегодня я лишился еще одного друга. Вот, выпей со мной за Мийэна Заурбанза.
На столе энергией соткался точно такой фужер, наполненный прозрачной жидкостью; я принюхался - что-то крепкое.
- Я обещал тебе отказаться от алкоголя.
- Сегодня можно. Сегодня можно все. Пить, горевать и вспоминать.
- За Мийэна!- я провозгласил тост и отправил жидкость в себя. Ух, ядрена мать, что за алхимическое пойло? Водка мной отныне будет считаться напитком легким, даже приятным на вкус. Из чего гонят эту энхорскую сивуху?
- Она зовется баргашта, и гонят ее, как ты выразился, из горькой травы маульянц, которая растет в северной части Джийятской империи.- Голос н'шаста звучал не так, как обычно. Да ведь он пьян! Сколько же он успел выпить, я же только-только появился.
- Пять стаканов баргашты мне хватало, чтобы почувствовать легкое головокружение. Но в Акл-Миратэ я немного усилил градус, глотка теперь довольно, чтобы напиться. Будь осторожен.
- Ты злишься на меня?- спросил я, ощущая, как тепло разливается по телу, а голову окутывает приятный туман.
- За что? Поступи ты по-другому, наша тайна была бы под угрозой. Мийэн же поступил так, как посчитал нужным. Он был смелым, искреннем в своем служении Порядку. Из него вышел бы превосходный н'шаст, жаль, что судьба распорядилась иначе. Ищешь виновного? Его имя Хаос. Энкрич Долговязая Смерть лишь его орудие.
