«Разлука, враг намерений влюбленных, подвергла линя испытаниям более тяжким, чем те сражения, что принял я от иных моих врагов, коих было нелюло. Едва исчезнул из виду чудный облик вашего высочества, такие бедствия обрушились на мою голову, что лишь благодаря усердным вашим молитвам удалось мне одолеть страшные напасти. Потому лишь вам и достоинствам вашим обязан я, недостойный, славою и нынешним моим процветанием, и принял я их как дар, ниспосланный вами. И ежели разлука обиду принесла с собою, поверьте, - не я тому виною, но лишь злая судьба, которую кляну я беспощадно. Ибо денно и нощно в несметных испытаниях, выпавших на мою долю, стоял передо мною ваш образ и лишь ваше имя произносил мой язык. Сколько сомнительных опасностей искушали взор побежденного! Но с честью я отразил их, ибо сам навеки сражен вашей любовью, чему свидетельство - это мое послание, а коли не написал я вам прежде, так только потому, что не волен был в своих поступках, однако ж не теряю я надежды на то, что смогу сделать все, насколько это в моих силах, дабы отблагодарить вас за справедливые молитвы, как заслуживают того великие ваши достоинства».

Принцесса осталась очень довольна таким письмом и, прочтя его, принялась расспрашивать посла, как идет завоевание Берберии. Тогда вновь изложил ей Мельхиседек свое посольство со всеми подробностями, как уже сделал он перед Императором. Велика же была радость Принцессы, когда узнала она о деяниях Тиранта и о славных его рыцарских подвигах, и ясно поняла она тогда, что лишь одному ему под силу вернуть Греческой империи былое величие и освободить жителей ее от страха и притеснений, нынешних и будущих. И, еще более обрадовавшись от мысли, что скоро прибудет Тирант, справилась Принцесса о том, жива ли Услада-Моей-Жизни. И поведал тогда посол о судьбе девицы, сказавши, что жива она и здорова и замужем за сеньором д’Аграмуном и что Тирант воздал ей величайшие почести и даже обещал короновать, как истинную королеву.

Всеми этими вестями Принцесса осталась очень довольна, ибо иного и не ожидала от Тиранта, зная, что поступать он может лишь согласно своей натуре, а в добродетелях нет ему равных на всем свете. Тогда рассказал посол и о том, как Услада-Моей-Жизни была рабыней его жены и как Тирант, уступив мольбам девицы, простил его жену и всех жителей принадлежавшего ей города Монтагаты, тогда как сеньор д’Аграмун готов был разорвать их на куски, и лишь ум да великая скромность Услады-Моей-Жизни спасли их всех от расправы.

Закончив свой рассказ, попрощался посол с Принцессой и отправился в свои покои.

Глава 393

О том, как посол Тиранта возвратился с ответом Императора и Принцессы.

Спустя несколько дней после того, как Император получил вести от Тиранта, порешил он, что следует отбыть послу немедля, и велел составить ответное письмо, где подробно описывалось то бедственное положение, в котором оказался сам Император и вся его империя.

Призвав к себе посла, вручил он ему письмо, а затем любезно наказал почаще напоминать Тиранту о нем, дабы вызвать сострадание к его сединам и к народам империи, пребывающим в страшной опасности, ибо заставят их враги отступиться от святой веры христианской; и дабы не забыл Маршал о стольких женщинах и девицах, коим грозит насилие и позор, а потому уповают они лишь на Господа да на помощь Тиранта. Получив такие наставления Его императорского Величества, испросил посол разрешения отбыть и удалился, почтительно поцеловав руку и ногу Императора, а затем и Императрицы.

Затем направился посол в монастырь, где находилась Принцесса, и сказал ей, что готов отбыть с разрешения Императора и желает узнать, не угодно ли будет ее высочеству отдать какое-либо распоряжение. Принцесса отвечала, что рада скорому отъезду Мельхиседека, ибо его доброта и благородство призваны склонить Тиранта к немедленному походу, который освободит их от крайней нужды и опасности. И просила Принцесса, чтобы свершилось сие как можно быстрее, ибо призывает к тому рыцарский долг, и дала послу письмо для Тиранта.

Окончив беседу, посол поцеловал руку Принцессе и попрощался, она же обняла его, оказав ему высокие почести. И, исполнив все, что повелел ему Тирант, взошел посол на корабль и велел поднять паруса и тронуться в обратный путь.

И здесь прерывается рассказ об Императоре, дабы вернуться к тому, что происходит с Тирантом.

Глава 394

О том, как Тирант покорил город Карамен силой оружия.

Отослав Мельхиседека послом в Константинополь, Тирант безуспешно пытался взять осажденный город и что только не придумывал для этого, и каждый день стреляли тяжелыми ядрами и метали камни из трабуциума^[695] по толстым городским стенам, однако защитники города в мгновение ока заделывали все бреши и проломы. Ночью и днем вел Тирант на приступ своих воинов, но не удавалось ему прорваться в город, ибо осажденные короли были мужами отважными и мудрыми и великими знатоками ратного дела, а их конникам не было равных в бою: всякий раз, как совершали они вылазки из города, завязывалась под стенами жестокая стычка и гибло в ней множество народу с обеих сторон. Тем не менее мавры не осмеливались дать Тиранту сражение, поскольку армия противника как пешими воинами, так и конниками вдвое превосходила их силы. И вот уже целый год минул с тех пор, как начал Тирант безуспешную осаду.

Как-то раз решил Тирант держать рыцарский совет, и были на том совете король Скариан, сеньор д’Аграмун и многие другие рыцари и военачальники. И повел Тирант такую речь:

Сеньоры и братья, великий позор мы терпим и выказываем великую слабость: вот уж год, как мы держим в осаде этот город и не можем с ним справиться. Думаю, пришел час покорить его либо умереть.

И все согласились, зная, сколь сильно разгневан Тирант: ведь, не взяв города, не мог он отправиться на подмогу Императору и своей Принцессе. К тому же Услада-Моей-Жизни не упускала возможности попенять ему на это, упрекая в том, что его любовь к Принцессе слабеет с каждым днем.

За время осады в большой тайне повелел Тирант вырыть подкоп под город, и рыли его долго и с большим трудом, поскольку город, хоть и стоял на равнине, выстроен был на каменистой почве. И едва закончили подкоп, выбрал Тирант тысячу лучших воинов и поставил над ними моссена Рокафорта, славного и храброго рыцаря, к тому же ловкого и умелого, а оставшихся в лагере людей разделил на десять отрядов, назначив для каждого своего воеводу.

Выстроив всех воинов, приказал Тирант за час до рассвета идти на штурм города в десяти разных местах. Так и поступили: бросились бойцы на штурм, взбираясь по лестницам на стены, мавры же храбро защищались, и много христиан пало в тот день. Пока кипел бой, рыцарь Рокафорт направился в подземный ход с тысячей бойцов, и, никем не замеченные, вышли они из-под земли внутри города прямо возле ворот и поспешили открыть их как раз в ту минуту, когда прямо у того места сражался Тирант со своим отрядом. Увидев открытые ворота, немедля въехал Тирант в город, а тысяча моссена Рокафорта поспешила открыть другие ворота, через которые проник в город король Скариан со своими людьми.

Дикий гвалт и крик стояли в городе, воины Рокафорта спешили уже открыть следующие ворота, и новые отряды христиан ворвались в город, и смешались враги в жарком бою. Два мавританских короля выехали из замка верхом и бросились прямо в гущу битвы, а между тем воины рыцаря Рокафорта открыли уже все ворота, и множество христиан бились с врагом в городе.

Храбрый король Тремисена, видя, как истребляют его людей, отчаянно прорывался туда, где кипел жаркий бой и гибли мавры, — понимая, что не сможет ничем помочь, спешил он навстречу верной смерти, дабы не видеть мучений и позора, и в дикой ярости рубил мечом своим всех подряд. И добровольно сдался он в плен славному рыцарю Алмедишеру, не желая бежать с поля битвы, тот же, снявши с его головы корону, украсил ею острие своего меча.