А Принцесса сказала:

Дайте же мне руку, не пощадившую тех королей, что были нашими врагами.

Эстефания взяла руку Тиранта и положила ее на колени Принцессе. Та наклонилась и поцеловала ему руку.

Почести не испортят меня, — заметил Тирант, — я, напротив, всегда почту их за великую милость. Но вижу я, что оказался нерасторопен, ибо вы, ваше высочество, соблаговолили опередить меня и сделали то, что надлежало сделать мне. А если бы вы дали мне разрешение целовать вам руки, когда мне вздумается, то я счел бы себя счастливейшим человеком на свете, но стал бы еще счастливее, если бы мне было позволено целовать и ваши ноги!

Принцесса взяла его ладони в свои и сказала:

Я хочу, чтобы отныне и впредь, сеньор Маршал, твои руки обладали исключительным правом обнимать меня, ибо ты его честно заслужил.

И Принцесса поспешно поднялась, потому как было уже далеко за полночь.

А дабы не было никаких кривотолков среди присутствовавших, все проводили Принцессу до самых ее покоев и пожелали ей спокойной ночи. Герцог же и Тирант спали в одной постели.

Утром заиграли горны, все вооружились и сели на коней.

Тирант приказал забрать из замка осадные лестницы, которые он там оставил. Принцесса пожелала ехать вместе со всеми. Она облачилась в сделанные по ее приказу доспехи. Все они доскакали до того места, где находился Император. Он в это время пытался взять укрепленный город, в котором засело множество иноземцев, людей султана, храбро защищавшихся. Подъехав поближе к городу, герцог с Тирантом оставили Принцессу под охраной Диафеба и других рыцарей в таком месте, куда не могли долететь ядра бомбард. Тирант обошел сражавшихся сицилийцев и приказал немедленно подать лестницы и прислонить их к крепостной стене. Он стал подниматься первым, но, когда он был уже у самой стены, какой-то турок метнул в него большим камнем. Тирант, уклонившись от летевшего ему в голову камня, покачнулся. Камень попал в лестницу, которая треснула и, накренившись под Тирантом, упала вдоль стены. Тирант тоже упал, но не причинил себе вреда. Он приказал водрузить новую лестницу, а по ее бокам еще две. Сверху на стене находилось множество арбалетчиков, ядра которых били без промаха в любого, кто протягивал руку к лестницам. Но Тирант снова полез вверх.

Император, поехавший повидать свою дочь, спросил, кто был упавший с лестницы. Ему отвечали, что упал его Маршал. Император очень огорчился, а когда увидел, что Тирант опять стал подниматься, послал гонца сказать ему, чтобы ни за что на свете он больше этого не делал. Однако, даже когда Тиранту передали слова Императора, он не отступился. И после того как установили все лестницы, христиане так решительно стали подниматься, что ворвались в город и поубивали и захватили в плен множество народу.

Когда город был взят, сицилийские бароны предстали перед Тирантом и передали ему письма от короля и королевы Сицилии. Тирант принял сицилийцев со всей любезностью, оказал им большие почести и поблагодарил короля, королеву и их самих за благое намерение приехать ему на помощь. Затем, не садясь на коней, вышли все из города и направились туда, где находились Император со своей дочерью. После того как Тирант поклонился Императору, тот сказал:

Дорогой Маршал, не вам надлежит подниматься по лестницам в подобных сражениях, потому как это слишком опасно. Хорошо, что на сей раз милосердный Господь, видя нашу правоту, помог нам захватить этот город. Но ежели вы, полагаясь на ваше правое дело, надеетесь всегда побеждать — случай, не описанный ни в одной хронике, — ежели намереваетесь так играть своей жизнью и подвергать себя смертельной опасности, подобно тем, кто из-за этого уже покинул наш свет, то разве принесете вы пользу себе и тем более остальным, тем, кто останется жив, избежав сражений? А посему я желаю, чтобы ваша жизнь была в большей безопасности и чтобы вы не пренебрегали ею столь безрассудно. И если вы хотите вершить благие дела, то должны внять моим советам, которые нередко оказываются верными.

Маршал ответил:

Мне, сеньор, больше чем кому-либо полагается совершать подобные дела, ибо они вселяют мужество и присутствие духа в тех, кто оробел. Как же иначе надо действовать мне и всем остальным, если должны мы постараться достигнуть благих целей? В таких делах не годится участвовать вам, ни по возрасту, ни по рангу, и вряд ли добьетесь вы в них успеха. Ваша сила не в оружии, а в добродетели.

Император, услышав слова Тиранта, решил, что происходят они от его усердия, верности и великой любви. И Тирант повел Императора и его дочь в захваченный город.

На следующий день Император собрал совет, дабы решить, что им делать и куда идти отвоевывать потерянные земли. Одни советовали направиться в одну сторону, другие — в другую. Маршал держал речь после всех и сказал:

Сеньор, я уже говорил, что негоже Вашему Величеству продолжать поход. Вместе с сицилийскими баронами, которые пришли с вами, возвращайтесь в ваш несравненный город, забрав с собой и всех пленных, находящихся здесь. Ибо на них тратится много еды и идет немало прочих расходов, и те, кто их охраняют, уже весьма недовольны. Герцог же разделяет вместе со мной заботу о том, чтобы охранять и отвоевывать близлежащие города и поселения. Вы же, Ваше Величество, пришлите нам корабли с продовольствием, ибо война длится так давно, что здешним крестьянам не из чего печь хлеб. А посему необходимо обеспечить лагерь зерном, доставленным из-за моря, — ведь в империи запасы закончились.

Вчера ночью получил я известие, что пять кораблей, которых я дожидался, прибыли в порт Кафу^[443], груженные пшеницей, — сказал Император.

Очень мне по душе сие известие, — ответил Маршал.

Он тут же послал предупредить, чтобы начали работать все мельницы, стоявшие на реке Трансимено. Тирант также распорядился, чтобы назавтра всех пленных, которые находились в лагере и в городе Сан-Жорди, собрали у замка сеньора де Малвеи. Затем Император отбыл вместе с сицилийскими баронами и раскинул шатры на берегу реки. Герцог же остался, имея достаточно воинов. Однако Тирант приказал прислать еще людей из своего лагеря и себе, и герцогу. Когда Тирант с герцогом были в замке, Император позвал Тиранта, а также приказал явиться Принцессе вместе с придворными девицами и сказал следующее:

Сеньор Маршал, поскольку фортуна оказалась столь враждебной к нашему главному коннетаблю, графу Витимскому, и он погиб, я хочу знать, кого предлагаете вы сделать ныне коннетаблем?

Тирант преклонил колени и ответил:

Ваше Величество, если бы вам угодно было даровать звание главного коннетабля Диафебу, я был бы очень благодарен вам за это.

Я не буду противиться вашему желанию, — сказал Император. — И из любви к вам, а также потому, что Диафеб того весьма заслуживает, я сей же час награждаю его званием и должностью Главного коннетабля, а вас — графством де Сант-Анжел. Я забираю это графство у своей дочери и передаю вам вместе со всеми правами и доходами, а также владением Алтафулья^[444], ежегодная рента с которого составляет семьдесят пять тысяч дукатов. Я надеюсь, с Божьей помощью, преподнести вам в дальнейшем и другие подарки, гораздо более ценные. А пока я желаю, чтобы завтра был объявлен праздник и вы приняли титул графа. Я предпочитаю сделать вас графом, а не маркизом, хотя титул маркиза и знатнее; однако «граф» означает «брат по оружию», и я хочу, чтобы таким образом вы стали мне еще ближе.

Тирант ему ответил так:

Сеньор, я бесконечно благодарен вам за то, что вы соблаговолили оказать мне столь великую честь. Это графство для меня столь же ценно, как если бы оно приносило доход в четыреста тысяч дукатов. Однако я ни за что на свете не приму ваш дар по двум причинам. Во-первых, я вам почти совсем еще не служил, ибо нахожусь у вас совсем недавно и не достоин подобной награды. Во-вторых, если бы мой родной отец узнал, что я принял какой-нибудь титул, то потерял бы надежду вновь увидеть меня, и тем более — та, что меня родила и столько мук претерпела, вынашивая меня девять месяцев во чреве своем. Узнав о том, что я стал графом, они бы так сильно разволновались, что из-за меня сократились бы их дни. И следовало бы назвать меня отцеубийцей, потому как я — их единственный сын и они с полным основанием прокляли бы меня. Мне же не пристало причинять им горе. А посему я тысячекратно благодарю вас, Ваше Величество, как то и подобает сделать покорному и верному слуге.