Борхерт был навеки благодарен Штерну за то, что тот добился не только оправдания, но и закрытого слушания дела. Порнопродюсер, у которого не встает, – да он стал бы настоящим посмешищем. И хотя благодаря Штерну пикантные подробности не вышли наружу, после судебного разбирательства Борхерт оставил киноиндустрию и открыл несколько успешных дискотек в Берлине и окрестностях.

– Он с превеликим удовольствием пришьет мне какое-нибудь дело.

– Я тебе, конечно, помогу, только ничего не понимаю. Почему ты позволяешь себя в это впутывать? – Борхерт пнул пустую банку из-под пива, подвернувшуюся под ноги.

– Я просто взялся за дело этого мальчика, ясно? – Штерн ушел от прямого ответа.

Он пока не хотел рассказывать Борхерту о DVD: тогда сразу стало бы понятно, почему Штерну необходим защитник. Анди – единственный из его знакомых, кто был достаточно хладнокровен, чтобы без особых разъяснений копаться для него в грязи. Правда, Штерн боялся, что бывший клиент посчитает его сумасшедшим, если узнает, по какой именно причине он решил следовать по дорожкам, которые, по собственным признаниям, проложил в прошлой жизни Симон.

«А может, я действительно рехнулся?» – подумал он. Сошел с ума. С одной стороны, есть то двухминутное видео, а с другой – все законы природы отрицают предположение, что Феликс все еще жив. Но они также исключают вероятность того, что Симон может помнить убийства, которые случились задолго до его рождения.

– Хорошо, больше никаких вопросов, ваша честь. – Борхерт поднял руки, словно Штерн наставил на него пистолет. – Но, пожалуйста, не говори мне сейчас, что мы ищем здесь еще один труп.

– Именно. Я только что был у Симона в больнице, и он назвал мне этот адрес.

Моросящий дождик утих, и Штерн наконец мог смотреть вперед, не моргая беспрестанно из-за мелких капель, попадавших в глаза. До металлических ворот гаража под номером 6 оставалось самое большее метров пятьдесят. Это была часть блока неприглядных сараев на самом берегу Шпрее, на расстоянии броска камня до воды.

– Симон говорит, что двенадцать лет назад отрубил ему ноги, иначе он не помещался в холодильник.

Штерн не знал, что именно ожидал увидеть, когда они открыли дверь. Может, стаю крыс, грызущих человеческую руку на каменном полу, или вибрирующий рой плодовых и навозных мух, которые черным облаком трепетали над полуоткрытым холодильником. Его внутренний взор был готов к любому предвестнику смерти, и поэтому реальная картина так сильно удручила его.

При этом он должен был испытать скорее облегчение по поводу пустого гаража. Никакой мебели. Никаких электроприборов. Никаких книг. Свет от пыльной лампочки падал только на две небольшие коробки со старой посудой и потертый офисный стул. Штерн почувствовал, как внутри его открылся какой-то клапан, через который улетучилась надежда. Он мучительно осознал, с какой невероятной силой желал найти в гараже что-то неживое, бездыханное. Чем необъяснимее становились воспоминания Симона в настоящем, тем вероятнее казалась связь между Феликсом и десятилетним мальчиком с родимым пятном на плече.

Штерн не мог поверить, что действительно составил в подсознании такое иррациональное уравнение.

– Вот и твоя ерунда по фэн-шуй, – пробурчал себе под нос Борхерт.

Роберт не стал объяснять ему, что классическая китайская философия освоения пространства не имеет ничего общего с переселением душ или реинкарнацией. Для владельца дискотек все, что он не мог потрогать руками, было спиритуальной психологической чепухой, выдуманной людьми, которым просто нечем заняться.

Именно этот незамысловатый подход к жизни еще недавно так нравился Штерну.

– А что сейчас? – спросил Борхерт, когда Штерн вдруг опустился на четвереньки.

Штерн ответил не сразу. Он проверил пальцами все желобки и пазы в пыльном полу, сознавая бессмысленность своих действий задолго до того, как закончил.

– Ложная тревога, – наконец заявил он и, вставая, стряхнул руками пыль с пальто из верблюжьей шерсти. – Двойного дна нет. Ничего.

– Странно. Ведь твоя история казалась такой правдоподобной, – издевался Борхерт. По какой-то причине у него на лбу снова образовались капельки пота, хотя он даже с места не сдвинулся за последние минуты.

Выходя, Штерн окинул помещение задумчивым взглядом, потом выключил свет и предоставил помощнику запереть внушительную дверь.

– Не пойму, – пробормотал он под нос, словно обращаясь к себе. – Здесь что-то не так.

– Вот теперь мне тоже так кажется. – Борхерт вытащил ключ из замочной скважины и ухмыльнулся Штерну. – Может, то, что мы в дождь ищем в гараже какой-то труп?

– Нет. Я не это имею в виду. Будь ты позавчера на той заброшенной фабрике, сейчас бы меня понял. Послушай, в последние месяцы этот мальчик находился только в больнице, до этого в приюте. Как он мог узнать о трупе в подвале промышленной постройки? Он даже назвал приблизительную дату смерти.

– Это где-то подтвердили?

– Да, – ответил Штерн, не называя источник. Пока что приходится доверять голосу на видео.

– Тогда ему просто кто-то сказал.

– Я тоже так думал, но все равно многое не сходится.

Борхерт пожал плечами:

– Я слышал, у маленьких детей бывают невидимые друзья, с которыми они разговаривают.

– Возможно, в четырехлетнем возрасте. Симон не шизофреник, если ты на это намекаешь. У него нет никаких бредовых представлений. Парень с размозженным черепом реальный. Я сам его нашел. И вот это. Шестерка. – Штерн указал на облезлую цифру на двери. – Она нарисована на воротах точно так, как описал Симон.

– Значит, он был здесь и видел гараж.

– Он из приюта. В Карлсхорсте. Почти в часе езды на машине отсюда. Это очень маловероятно. Но даже в таком случае все это не имеет никакого смысла. Почему Симон считает, что он сам убийца, если ему об этом кто-то рассказал?

– Что это у нас? Викторина? Откуда мне знать? – фыркнул Борхерт, но Штерн его больше не слушал. Он задавал вопросы для того, чтобы привести в порядок свои мысли, а не ради убедительных ответов.

– Ладно, предположим, кто-то использует Симона. Почему убийца выбрал именно маленького мальчика, чтобы привести нас к трупу? Зачем такие сложности? Он может просто взять телефон и позвонить в полицию.

– Эй, вы там! – долетело до них от входа в главное здание. Невысокий мужчина в голубом комбинезоне вразвалку и немного криво направился к ним по мокрому двору.

– Это хозяин. Ему принадлежит транспортно-логистическая фирма, – пояснил Борхерт. – Не удивляйся, он перетаскал слишком много коробок, и его перекосило из-за межпозвоночной грыжи.

– Что вы, придурки, делаете на моей территории? – крикнул он, размахивая руками, и Штерн уже внутренне приготовился к следующей стычке. Но тут хозяин компании неожиданно остановился и гортанно рассмеялся. – А, это ты, Борхерт. Теперь я знаю, почему мой бестолковый племянник наделал в штаны.

– Тебя не было, а мы торопились, Гизбах.

– Ничего, ничего. Мог бы и позвонить.

Хозяин забрал у Борхерта ключ и посмотрел на Штерна:

– Номер шесть, да?

Роберту хотелось повнимательнее рассмотреть загрубевшее от ветра и солнца лицо шефа логистической фирмы, но он отвернулся, когда увидел нити слюны, которые появлялись у Гизбаха между губами при каждом слове, словно тот жевал кусок сырной пиццы.

– Что вам там было нужно?

– Мой товарищ ищет жилье, – ухмыльнулся Борхерт.

– Просто спросил. Как нарочно, номер шесть.

– Почему «как нарочно»? – поинтересовался Штерн.

– Это единственный гараж, который я сдал на длительный срок.

– Кому?

– Думаешь, меня это интересует, если человек платит наличными? За десять лет вперед?

– Но зачем кому-то снимать пустой гараж?

– Пустой?

В тот момент, когда старик язвительно рассмеялся, Штерн понял, что упустил кое-что в гараже. Следы волочения. В пыли.

– Он был забит до потолка. На прошлой неделе мы все выбросили, после того как истек договор.