ОРЛАНДО. Ясно. Тогда до скорого свидания...
Журналист отходит в сторону, ничуть не обескураженный сдержанностью сэра Реджинальда.
Стоящий на лестнице матрос Тонино упускает свою добычу.
ФУЧИЛЕТТО (за кадром). Лети сюда, красавица, сюда, сюда, здесь есть выход!
Скованная страхом Куффари, боясь поглядеть вверх, все повторяет:
- Ее поймали? Ее уже поймали?
Вылощенный концертмейстер, поднявшись, говорит:
- Ничуть не бывало, она села на ковер... вон она...
Чайка, быстро перебирая лапками, бежит по ковру, а за ней, пригнувшись, крадется помощник капитана. Кажется, он вот-вот схватит птицу, но та вдруг взмывает под потолок; все взгляды вновь прикованы к ней. Наконец чайка вылетает в открытое окно.
Фучилетто, который никак не может унять свой романьольский темперамент, напутствует ее словами:
- Ага, ага... тише вы все! Она улетает! Улетает! Выбралась-таки! Привет, красавица! Привет!
ВАЛЕНЬЯНИ. Да закрой ты окно!
ФУЧИЛЕТТО. Счастливого пути, красавица! Пока!
ВАЛЕНЬЯНИ. Завтра же пересяду за другой стол!
Фучилетто подносит руку к виску, словно отдавая честь, и продолжает дурачиться:
- Капитан, чайка покинула нас!.. Как видно, ей не понравилось меню!
РУФФО САЛЬТИНИ (за кадром). Пусть его самого пересадят отсюда.
ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Это умные существа, они привыкают к людям. Помню, когда я служил на "Меркурии", точно такая же птица - чайки ведь бывают разных видов - ухитрялась склевывать рыбку прямо у меня с головы. Я клал себе рыбку на голову, а чайка подлетала и хватала ее...
Сверху, медленно и мягко кружась, опускается оброненное чайкой белое перышко.
Дочку Куффари это ужасно забавляет.
- Мама, - кричит она, - перышко упало тебе за ворот!
Куффари в ужасе; едва сдерживая отвращение и боясь пошевельнуться, она умоляет:
- Уберите его! Уберите, ради бога!
КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. Успокойся, дорогая... (Пытается вынуть перышко из-под ее мехового палантина.)
СЕКРЕТАРЬ. Ильдебранда, это хорошая примета!
КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. Я что-то ничего не вижу...
СЕКРЕТАРЬ. Даже чайка не смогла не оказать тебе внимания!
Оба молодых человека заботливо, но с улыбками склонились над певицей.
КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. А, вот оно!
Держа перышко в руках, он показывает его Куффари, а та резко отворачивается.
КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. Смотри!
КУФФАРИ. Нет, не хочу его видеть!
В ресторан по парадной лестнице спускаются два мрачных субъекта в черном. Они делают какой-то знак метрдотелю, и тот сразу же направляется к оркестру.
МЕТРДОТЕЛЬ. Эй... Эй... Маэстро!
Музыкальная фонограмма
Маэстро тотчас задает оркестрантам "ля", а сам берет в руки скрипку.
Метрдотель почтительно отступает.
На лестнице, вслед за двумя агентами в черном, появляется в окружении своей свиты совсем еще юный Великий герцог Гогенцуллер; несмотря на полноту, он весьма элегантен в своем пышном мундире. Спускаясь по лестнице, Великий герцог что-то весело рассказывает идущему следом премьер-министру.
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ (по-немецки). Конная статуя пятиметровой высоты. Как он об этом мечтал!.. А теперь, когда статуя есть, он не может ею полюбоваться. Бедный мой папа!
За капитанским столом раздаются аплодисменты.
ФУЧИЛЕТТО. Langes Leben...
РУФФО САЛЬТИНИ. Великий герцог...
ФУЧИЛЕТТО. ...unserem Fursten! [Да здравствует... наш герцог! (нем.)]
Орландо попытался было подойти поближе, но его тотчас остановил один из телохранителей.
ОРЛАНДО. Я журналист, мне нужно взять интервью у Великого герцога. Ну пожалуйста...
Все его старания тщетны.
Великий герцог и его свита, спокойно продолжая разговор, направляются к столу.
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Такие глухие, настойчивые удары, словно какой-то великан стучит в дверь, требуя, чтобы ее открыли...
ДИРЕКТОР "МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА". Интересно, сколько ему лет?
Сэр Реджинальд, продолжая разрезать мясо на тарелке, не без ехидства замечает:
- Если судить по его компетентности в политике, больше восьми ему не дашь.
ОРЛАНДО (сначала за кадром, потом в кадре). А вот и важная персона, которую все мы ждали: Великий герцог Гогенцуллер в сопровождении своей слепой сестры, принцессы Леринии. Она потеряла зрение еще в детстве - и все же... Вы обратили внимание? Как уверенно она выступает рядом с премьер-министром! Эта женщина не нуждается ни в сострадании, ни в чьей-либо помощи... Как будто видит всех нас!
Немногочисленная свита рассаживается за большим круглым столом, на котором стоят канделябры и в самом центре - ваза с пышным букетом.
Метрдотель, приблизившись к столу, громко возвещает:
- Consomme vichyssois... Potage de tortue [Бульон "Виши"... Черепаховый суп (франц.)].
Но слепая сестра Великого герцога уже сделала выбор.
- Тот отменный протертый суп, что мы ели вчера... можно попросить его и сегодня?
ПЕРЕВОДЧИК (метрдотелю). Вы помните...
МЕТРДОТЕЛЬ. Это был potage... printemps [суп-крем... весенний (франц.)].
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. О-о-о-о! И еще вот это! Quaille truffer [фаршированная перепелка (франц.)]. Ну да, конечно!
Держа в руке карту, он с радостным смехом, словно мальчишка-лакомка, тычет в нее пальцем. У него гладкое розовое лицо евнуха и закрывающая весь лоб шелковистая белокурая челка.
Орландо выглядывает из-за спины телохранителя, преграждающего ему дорогу. Но, убедившись, что ничего у него не выйдет, возвращается на свой "пост" под лестницей, рядом с дверью на кухню. Раздосадованный, он прислоняется к расписанной фресками стене и продолжает свой репортаж:
- Итак, вы хотите знать, ради чего затеяно наше путешествие? Это похороны. "Какие такие похороны?" - спросите вы... Уверяю вас, дамы и господа, похороны! Все эти знаменитости собрались здесь, чтобы присутствовать на похоронах! Такова была последняя воля усопшей, совершенно недвусмысленно выраженная в ее завещании: "Сжечь... и рассеять прах... на рассвете... в открытом море, близ острова, где я родилась..."
Он вытаскивает из кармана и показывает вырезанный из журнала фотоснимок, на котором виден остров - небольшой утес в зеленом море.
- Вот он, остров Зримо... Остров, где родилась Эдмея Тетуа... и куда жаждет вернуться ее душа. Эдмея Тетуа! Величайшая певица всех времен! Чудо вокала! Божественный голос!
