ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Что такое? Ну что же?
Но цыганка не отвечает, она не может ничего сказать, настолько неприлично ее "открытие".
ЦЫГАНКА. Нет, нет... (Мотает головой и очень заразительно, от души хохочет.)
ЛЕДИ ВАЙОЛЕТ. Ну что, что ты там увидела? (Окружающим, растерянно, но заинтересованно.) Отчего она смеется?
Между тем ее самое уже начинает разбирать смех; взглянув на свою ладонь, леди Вайолет разражается хохотом - громким, безудержным, очистительным.
49. КАЮТА КАПИТАНА. ДЕНЬ
Генерал, премьер-министр и начальник полиции Великого герцога Гогенцуллера выражают свое решительное неудовольствие поведением капитана, который спокойно и с достоинством сидит за своим письменным столом.
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Это совершенно недопустимо!.. Какая-то банда сербских анархистов захватывает судно, а капитан не принимает никаких мер, чтобы воспрепятствовать этому.
КАПИТАН. Позвольте. Любой капитан обязан подобрать в море терпящих бедствие, таков основной закон морского кодекса... Оказание помощи - наш долг...
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Вам, капитан, конечно, известно, что среди тех, кого вы так мягко именуете беженцами, скрываются профессиональные убийцы...
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР (очень решительно и твердо). Совершенно верно!
ГЕНЕРАЛ (поднявшись с места). Вы подвергаете опасности жизнь Его высочества. (Далее говорит на смеси немецкого и итальянского.) Мы выражаем протест вашему правительству.
Капитан тоже встает, его внушительная фигура возвышается над столом.
КАПИТАН. За безопасность Его высочества на этом судне... отвечаю я все двадцать четыре часа в сутки... Когда мы приняли потерпевших бедствие на борт, я приказал своим офицерам произвести проверку и изолировать тех, кто представляет потенциальную опасность.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Это очень слабая мера, капитан, поскольку ваши так называемые беженцы свободно разгуливают по всему судну - и на палубе, и в баре, и в коридорах, и в салонах...
50. САЛОН-БАР "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ
Начинается "очистка" всех помещений от сербских беженцев. Они действительно заняли салон-бар, устроившись на диванах, и офицер Партексано с помощью одного из поваров пытается выпроводить их оттуда.
ПАРТЕКСАНО. Кок, ты говоришь на их языке, скажи этим людям, что здесь им находиться нельзя. Пусть уходят отсюда. Это приказ капитана. Надо очистить салон!
ПОВАР ВАЛЕНТИНО (по-сербски). Вы должны уйти отсюда. Здесь оставаться нельзя. Ясно? Ты, твоя жена, твои дети и все остальные - давайте-ка убирайтесь.
Видно, как за окнами матросы сгоняют с места сербов, расположившихся прямо на палубе.
ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Ну-ка поднимайтесь! Всем перейти на корму!
В салон между тем заходит седовласый старичок - один из братьев Рубетти. Не обращая внимания на весь этот шум и перебранку, он направляется прямо к бармену.
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Здравствуйте!
БАРМЕН. Здравствуйте!
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Пожалуйста, коробку печенья. Самого лучшего, разумеется!
БАРМЕН. У нас есть бисквит в шоколаде. Желаете?
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Да, благодарю. Сколько с меня? Сколько? Вот, возьмите. (Уплатив деньги, с довольным видом уходит.)
Появляется пятерка матросов, вызванных на подмогу.
ПАРТЕКСАНО. Всех выставить на палубу! Живо!
В группе сербов шум, возгласы гнева и возмущения.
ПОВАР (по-сербски). Может, вы считаете, что лучше было отправиться на дно - кормить рыб? Ну так чего ж вы? Благодарите капитана, что он вас спас! А отсюда надо уйти!
Но сербы упорствуют, доказывают что-то все сразу, возмущаются, жалуются; они устали, измучены. Среди беженцев есть больные, много беременных женщин.
Матросы делают все, чтобы выполнить приказ, не прибегая к насилию.
МАТРОС ОЛЕ. Всем выйти на палубу! Здесь оставаться запрещено!
Одна из женщин не желает подниматься с дивана; кто-то из младших офицеров обращается к ее мужу:
- Пусть поднимется! - но, увидев, что она в положении, добавляет: - Да вы что, все тут беременные?!
Кое-кто уже пускает в ход кулаки. Матросы хватают отдельных сербов и силой выталкивают их из салона. Никакие мольбы и объяснения в расчет уже не принимаются.
ОДИН ИЗ СЕРБОВ. Скоро родить...
МАТРОС ОЛЕ. Ну и что? Не имеет значения!
ДРУГОЙ СЕРБ. Я хочу говорить с капитаном. Где капитан?
Все хотят что-то спросить, сказать, объяснить. Становится очевидно, что освободить салон можно, лишь прибегнув к самым решительным мерам. Матросы толстым канатом перегораживают палубу перед входом в салон-бар.
Теперь это граница, которую беженцам переходить запрещено.
Офицер Партексано продолжает энергично наводить порядок:
- Не заставляйте нас применять силу! Все должны выйти на палубу, ну, поживее! - И, обернувшись к повару, добавляет: - Объяснил ты им или нет, что они должны очистить помещение? - И тут же отдает новое распоряжение подчиненным: - Матросам выстроиться на палубе. Втолкуйте им как-нибудь, что мы готовим для них помещение на нижней палубе.
51. ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ
Операция по выдворению продолжается и на корме. Здесь тоже натянут канат ограждения и офицеры пытаются навести порядок.
ПАРТЕКСАНО. Вы не имеете права выходить за эти канаты без разрешения вахтенного матроса. Давай, переводи!
МАТРОС ОЛЕ. Слушаюсь! (Переводит.)
Остальные матросы снимают между тем белье с веревок, натянутых беженцами по всей корме.
ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Убрать эти тряпки, ясно?
Ему приходится немного повоевать с отчаянно кричащими женщинами. Отовсюду сыплются проклятия. Но главное уже сделано.
ПАРТЕКСАНО. Ну что, все поняли? Отсюда чтоб ни ногой...
Но вот к натянутому канату подходит старик Рубетти, игнорирующий всю эту кутерьму. Он ищет сербскую девочку, которую мы видели прошлой ночью на палубе. Узнав ее, маэстро Рубетти-первый зовет:
- Оленька... иди сюда! Иди сюда, моя хорошая!
Девочка спрыгивает с какого-то ящика и идет к Рубетти, поднырнув под натянутый канат.
МАЭСТРО РУБЕТТИ-ПЕРВЫЙ. Любишь печенье? Бери... Это все тебе... (Протягивая открытую коробку, гладит девочку по головке.) Попробуй... положи в рот. Ах, какое у тебя хорошенькое платьице!
