Если бы она обладала телом, он схватил бы ее и заставил обратить на себя внимание. Но у нее не было рук, чтобы вытащить ее из постели, не было плеч, чтобы потрясти.

Вишес собирался заорать снова, но тут раздались слова, прозвучавшие так, точно кто-то транслировал их через стерео-колонки.

Чему быть, того не миновать.

Как будто это все объясняло. Как будто он был последним мудаком, раз явился сюда и потревожил ее. Как будто он впустую тратил ее время.

- Зачем ты создала нас, если тебе наплевать?

Так что тебя беспокоит? Его будущее или собственное?

- О чем ты говоришь, черт тебя подери? - о да, он понимал, что не должен задавать вопросов, но пошло бы оно все... - Как это понимать?

Неужели тебе действительно нужен перевод?

Ви стиснул зубы, напоминая себе, что Рейдж там перевоплощается в зверя и умирает в этой форме. Обмен пощечинами с дражайшей мамочкой мог подождать.

- Просто спаси его, ладно? Убери его с поля битвы, чтобы мы смогли провести операцию, и я оставлю тебя гнить в покое.

И как это исправит его судьбу?

Ладно, теперь он понимал, почему в этих шоу, которые смотрит Лэсситер, люди вечно жалуются на проблемы с матерями. Всякий раз, когда Ви оказывался рядом с этой женщиной, он сталкивался с каким-то психозом матки.

- Он продолжит дышать, мать его, вот как это поможет.

Предначертанное просто свершится другими путями.

Ви представил, как Голливуд умирает дома, поскользнувшись на коврике в ванной. Или подавится ножкой индейки и задохнется. И Бог знает что еще могло унести его жизнь.

- Так измени это. Ты же охренительно всемогуща. Измени его судьбу прямо сейчас.

Последовала долгая пауза, и Ви гадал, не уснула ли она или что-то типа того - черт, как он ее ненавидел. Она вечно увиливала, избегала их мира, изолировавшись здесь как обиженный отшельник, потому что никто не лизал ей задницу, как ей того хотелось.

Хнык-хнык, мать ее.

Тем временем, один из лучших бойцов в этой войне, который был частью абсолютно критической миссии - охраны Короля, вот-вот испарится с земли. И Ви меньше всех был готов поступиться своей гордостью, но он хотел сделать все для спасения Рейджа. Кто еще мог сделать это, черт подери?

- Он важен, - сорвался Ви. - Его жизнь имеет значение.

Для тебя.

- Нахрен это все, дело не во мне. Он имеет значение для Короля, для Братства, для войны. Если мы потеряем, у нас будут проблемы.

Тебе не приходило в голову быть честным?

- Ты думаешь, я беспокоюсь за них с Мэри? Ладно. Я и это дерьмо приплету... потому что прямо сейчас непохоже, чтобы ты была способна взять человека, которого ты забрала из царства смертных, и проводить его в Забвение, когда женщина того захочет.

Проклятье. Теперь, сказав это вслух, Ви невольно задался вопросом, сумеет ли эта светящаяся штука на постели действительно сдержать обещание, данное ранее. То время казалось старыми добрыми деньками, хотя это было всего три года назад.

Столько всего изменилось.

Ну, за исключением того, что он все еще ненавидел слабость в любом проявлении. И хотел находиться где угодно, только не рядом с матерью.

Оставь меня. Ты меня утомляешь.

- Я тебя утомляю. Ну да, тебе же столько всего нужно сделать. Господи Боже.

Ладно, к черту ее. Он придумает что-нибудь еще. Что-нибудь... что-то.

Дерьмо, а что еще оставалось?

Вишес повернулся к двери, которую выбил. С каждым шагом он ожидал, что мать позовет его обратно, скажет что-нибудь, вонзит жало в его грудь, что будет почти так же смертельно, как пуля, полученная Рейджем. Но она ничего не сделала, дверь закрылась за ним, едва не ударив его по заднице, и Вишес подумал, что должен был бы знать.

Ей было настолько наплевать, что она даже не причинила ему вреда.

Кровавый след, оставленным им на мраморных плитках дворика, был подобен его собственному предназначению в жизни - неровный, грязный, служащий доказательством боли, которую он почти не осознавал. И да, он хотел, чтобы кровь впиталась в камень. Может, это привлечет ее внимание.

И почему бы ему сейчас не упасть на чертову землю и не закатить истерику, точно ему не купили игрушку в супермаркете.

Пока он стоял там, тишина сама по себе ощущалась как звук. Это было нелогично и в то же время точно отражало суть. Ви осознал, как здесь стало тихо. Все Избранные были на земле, познавали себя, отделялись друг от друга, становились личностями и отворачивались от традиционной роли служения его матери. Раса оставалась прежней, она жила современной жизнью, старые циклы праздников и обрядов по большей части игнорировались, когда-то чтимые традиции теперь рисковали кануть в лету.

Хорошо, подумал Ви. Он надеялся, что его мать чувствовала себя одинокой и оскорбленной. Он хотел, чтобы она оставалась покладистой и изолированной, и даже самые верные слуги повернулись к ней спиной.

Он хотел, чтобы ей было больно.

Он хотел ее смерти.

Вишес посмотрел на птиц, которых принес ей, и стая вспорхнула, испуганно прячась от него на ветках белого дерева, прижимаясь друг к другу, точно он собирался свернуть им шеи одну за другой.

Эти певчие птички были оливковой ветвью мира от сына, который никогда не был по-настоящему желанным, но и вел себя не лучшим образом. Его мать, возможно, всего лишь удостоила их одним взглядом - и знаете ли, он уже миновал тот краткий момент миротворческой слабости, вернувшись к враждебности. Да разве мог он поступить иначе?

Дева Летописеца не пришла к ним, когда Рофа чуть не убили. Она не помогла Королю сохранить свою корону. Бэт едва не умерла в родах и вынуждена была отказаться от возможности иметь детей, чтобы выжить. Идем дальше. Селена, одна из Избранных Девы Летописецы, только что умерла и разбила сердце чертовски хорошего мужчины - и какой была реакция его матери? Да никакой.

А до этого? Гибель Велси. Рейды.

А что ждало впереди? Куин обсирается со страху, что Лейла умрет, рожая его близнецов. А Рейдж испускает последний вздох на поле битвы.

Нужно ли продолжать?

Повернув голову, Ви посмотрел на дверь, закрывшуюся за ним силой ее воли. Он радовался, что она страдает. И нет, он ей не доверял.

Дематериализовавшись на поле боя, он абсолютно не верил в то, что она сдержит слово, данное Рейджу и Мэри. Он сделал ставку на его мать и проиграл, но с ней всегда так.

Чудо. Ему нужно гребаное чудо.

5

Вода, омывавшая руки Мэри, была холодной, но в то же время обжигала кожу - доказательство, что противоположные стороны шкалы термометра могут сочетаться.

Раковина женской уборной, перед которой она стояла, была сделана из белого фарфора. Слив - блестящий и серебристый. Перед ней висело зеркало шириной во всю стену, отражавшее три кабинки с персикового цвета дверьми. Лишь одна из них была занята.

- У тебя там все хорошо? - спросила Мэри.

Послышался шум смываемой воды, хотя Битти не воспользовалась туалетом.

Мэри посмотрела на свое отражение. Ну да. Выглядела она так же хреново, как и чувствовала. Каким-то образом за последние полчаса под глазами образовались темные мешки, а кожа сделалась бледной, как кафель, на котором она стояла.

Каким-то образом? Хрень полная. Она точно знала, каким образом.

Я убила ее!

Мэри пришлось закрыть глаза и еще раз собраться с силами. Вновь подняв веки, она постаралась вспомнить, что делала до этого. А, точно. На полке лежала стопка бумажных полотенец, и когда она взяла одно, закапав водой остальные, то удивилась, что Хэйверс допустил такое неудобство в заведении, о котором так пекся. А... теперь понятно. Диспенсер, прикрепленный на стене у двери, был сломан, и нижняя его часть болталась в воздухе.

«Прямо как я, - подумала Мэри. - До отказа забита образованием и опытом помощи людям, но все равно не делаю свою работу как надо».