Не в силах продолжать дискуссию с несговорчивым премьером генералы обратили полные мольбы взгляды на Александера, за которым согласно законам британской армии было последнее слово.

Кость от кости военного клана фельдмаршал не мог остаться безучастным к генеральским призывам. Он заколебался, начал нервно подкашливать, но попав под свинцовый взгляд Черчилля, Александер не смог противостоять ему. Судорожно одернув ремень, фельдмаршал сухо произнес: - Господа, сроки запланированного нами наступления против русских переноситься на завтра, 16 июля.

Покрывшись красными пятнами, Александер стоически выдержал ментальный удар шквала откровенно недовольных взглядов своих генералов штабистов. Стремясь положить конец этому тяжелому испытанию, Черчилль важно добавил: - Кто не согласен с этим решением, может подать рапорта об отставке. Можете не сомневаться, они будут приняты.

Хитрый политикан ловко бил генералов по их самому незащищенному месту - почетной пенсии и потому рапортов не последовало. Слабые это люди - генералы.

Любое наступление, подготовленное и организованное не до конца, изначально обречено если не на неудачу, то уж точно на большие потери в живой силе и технике. Начатое англичанам 16 июля наступление по настоянию Черчилля, не было исключением из правил и имело свои подводные камни. Зная об их наличие, штаб фельдмаршала Александера предпринял ряд мер для сведения к минимуму нежелательные для себя последствия.

Увлеченные идеей создания фестунгов для отражения наступления Рокоссовского, британские генералы сосредоточили свои силы между Ганновером, Оснабрюке и Мюнстером. Для создания численного перевеса в районе Мазен британцы решили прибегнуть к помощи своих новых союзников - немцев.

Так как основная часть армии Шернера находилась под Гамбургом и никак не успевала к началу наступления, к Мазен были направлены эсэсовские соединения, состоявшие в основном из литовцев, латышей и эстонцев. Сдавшиеся с оружием в руках в плен американцам и англичанам, по иезуитской логике Черчилля, они находились в лагерях не как военнопленные, а как перемещенные лица.

С начала конфликта англичане забыли о них полагая, что смогут обойтись силами Венка и Шернера, но затем ситуация изменилась. По мере приближения боевых действий к Нижней Саксонии, где и располагались лагеря с прибалтийскими коллаборационистами, британцы их срочно вооружили. А когда пришла пора, их отправили под Мазен, сражаться за нового фюрера, идеалы западной демократии и за собственную жизнь.

Прибегая к услугам этих порядком потрепанных эсэсовских дивизий, англичане видели определенные резоны. Во-первых, прибалтийские легионы уже имели за своими плечами солидный военный опыт, а во-вторых, они испытывали сильную ненависть к русским.

Вынужденные покинуть в 1944 году свои родные пенаты вместе с немцами, прибалты больше всего на свете хотели вернуться домой. Поэтому идя в бой против русских, они надеялись если не осуществить свою мечту, то хотя бы свести с ними свои старые счеты.

Согласно английской национальной традиции - воевать чужими руками, прибалты были отправлены в первый эшелон наступления английских войск в качестве пушечного мяса. Рано утром 16 мюля, с замиранием сердца смотрели они из своих укрытий за действиями британской авиации. Тогда, около пятидесяти бомбардировщиков под прикрытием истребителей нанесли удар по русским позициям в районе Мазен.

К огромной радости и удивлению английских пилотов, на этот раз их воздушной армаде противостояла одна зенитная артиллерия. Советских истребителей доставивших столь большие неприятности королевскому флоту в этот день в небе не оказалось.

Русские зенитчики смело вступили в бой с бомбардировщиками врага, но не смогли помешать им, нанести удар по своим позициям. Одна за другой, проворно вываливались тяжелые бомбы из огромного чрева самолетов и всей зловещей массой, со свистом и завыванием устремлялись к земле, неся смерть и разрушение.

Не имея точных координат расположения советских войск, английские пилоты впечатывали свой смертоносный груз, что называется по площадям. Конечно, это была не фирменная ковровая бомбежка союзников, легко сметавшая все с лица земли, но зрелище было вполне захватывающее. Черные столбы разрывов взлетали высоко до небес, закрывая собой от людских глаз развалины маленького немецкого городка и прилегающие к нему район. Казалось, что ничто живое не может уцелеть под этими могучими ударами, но это только казалось.

Большая часть британских бомб упала в стороне от позиций дивизии полковника Петрова, уничтожая деревянные макеты танков, орудий и гвардейских минометов. Получив приказ изображать активные действия на ганноверском направлении, полковник Петрова в первую очередь потребовал от командования предоставления этих макетов.

На войне часто приходится чем-то и кем-то жертвовать. Причем малым жертвуют не только в обороне ради спасения, но и в наступлении. Прорвав оборону англичан под Бременом и устремившись, к голландской границе войска маршала Рокоссовского оказались в очень сложном положении. Советский наступательный клин вытянулся слишком далеко на запад и чем дальше продвигались соединения фронта, тем сильнее становилась угроза их флангового окружения.

Нечто подобное уже было в феврале сорок пятого, когда войска 1-го Белорусского фронта совершив стремительный бросок от Вислы до Одера. Тогда, не дойдя до Берлина всего 60 километров, маршал Жуков был вынужден остановиться и вступить в сражение с померанской группировкой врага нависшей над его правым флангом. Единственным отличием тех событий от нынешней ситуации было то, что левый фланг Жукова прикрывали войска маршала Конева, тогда как левый фланг войск маршала Рокоссовского прикрытия не имел.

Внимательно следившая за развитием событий Ставка энергично помогала "советскому Багратиону". В его распоряжение были переданы войска не только 3-го Белорусского и Прибалтийского фронта, но даже часть сил 1-го Белорусского фронта. Все это непрерывным потоком шло в распоряжение маршала Рокоссовского, но чтобы собрать полученные подкрепления в единый кулак требовалось время, а его как всегда не было. Единственным выходом из этой ситуации было ликвидация правофланговой группировки врага с сохранением подвижной обороны на левом фланге.

Именно на разгром ольденбургско-эмденских сил врага и пошли полученные фронтом соединения от Ставки. Едва собрав ударный кулак, утром 16 июля советские войска прорвали оборону врага на канале и устремились к морскому побережью. В месте главного удара советских войск неприятель отчаянно сопротивлялся, но против массированного удара гвардейских минометов оказался бессилен. Канадские солдаты первый раз в жизни, столкнувшиеся с реактивными установками подобной силы и мощи, и потому не смогли оказать должного сопротивления штурмовым группам русских. Те из защитников передних траншей кто выжил после удара "Катюш", при виде советских солдат безропотно поднимали руки вверх и сдавались на милость победителей.

Совсем иная картина наблюдалась на левом фланге фронта, чья оборона была поручена армии генерала Гришина. Растянув все свои дивизии от Бремена до Лингена, он направил на самый трудный и ответственный участок обороны дивизию Петрова. При этом, она была должна не просто держать оборону, а постоянно создавать у неприятеля видимость подготовки наступления, проводя разведку боем.

Задача, поставленная командованием перед полковником Петровы, была очень сложная и, учитывая, что его дивизия не совсем восстановила свой личный состав после боев за Гамбург и Бремен. Любой генерал союзников упрямо доказывал о невозможности выполнения поставленной перед ним задачи, однако полковник Петров только молча, козырнул и приступил к выполнению полученного приказа.

Три дня подряд воинское счастье улыбалось ему. Грамотно проведя разведку боем, он сумел удержать англичан от наступательных действий, приковав к себе внимание значительной части его сил. Но на четвертый день положение резко изменилось. После массированного налета британской авиации, соединения дивизии были атакованы пехотой врага при поддержке артиллерии танков.