Находившиеся в Найоро японские соединения, вечером 26 ноября предприняли контратаку на Торо, с целью уничтожения советского десанта, но были отброшены огнем корабельной артиллерии. На следующий день, воспользовавшись, что часть кораблей прикрытия покинула гавань порта, подтянув резервы, японцы вновь атаковали позиции десанта и вновь потерпели поражение. За ночь, советские пехотинцы окопались и, обладая малой огневой поддержкой, смогли отбить натиск врага.

Кроме моряков, действия десантников прикрывала штурмовая авиация. Базирующаяся на аэродроме Ванино эскадрилья штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков "Пе-2", обрушились на врага по первому требованию десанта.

Конец противостоянию десантников и японских войск положил приход вечером 27 ноября советских танков с севера. Принудив врага к капитуляции на 50-й параллели, танкисты в тот же день устремились вперед и уже к вечеру подошли к окраинам Найоро.

Оказавшись между двух огней, японцы решили отступить на южную оконечность полуострова, где уже шли ожесточенные бои в районе порта Маоко. Там также был удачно высажен десант в составе 52-й стрелковой дивизии.

В Маоко, как и в Торо, к моменту высадки советского десанта небыли кораблей и самолетов противника. Это создало благоприятные условия для успешного развития операции.

Общие потери советских войск составили 22 человека убитыми и ранеными, что было меньше чем при высадке десанта в Торо. Местные силы противника составляли две неполные роты, однако уже к вечеру 26 ноября потери десанты резко возросли.

Причиной этому была контратака, которую предпринял генерал-лейтенант Миода, чей штаб находился в Тойохаре. Атака была внезапной и доставила много хлопот советским солдатам. К моменту наступления противника, они ещё не успели, как следует закрепиться, и были вынуждены отражать атаки врага, заняв дома на окраине Маоко.

Несмотря на то, что в этом бою японцы не имели численный перевес, они имели реальный шанс, если не сбросить русский десант в море, то серьезно осложнить его положение. Положение спасла огневая поддержка с кораблей, а также наличие среди десанта специальных офицеров корректировщиков. По требованию маршала Василевского подобный вариант не один раз отрабатывался в ходе учений, и теперь он сохранил жизни многих советских солдат.

Удачное ведение огня и яростные контратаки, переходящие в беспощадные рукопашные схватки исправили положение. Противник был вынужден отступить, но был понятно, что с наступлением утра бои возобновятся с новой силой.

По прогнозу синоптиков со дня на день на остров мог обрушиться циклон, что лишало десант поддержки с воздуха. По этой причине, часть кораблей поддержки, были переведены из Торо в Маоко. Бригада полковника Малькова могла рассчитывать на подход советских танков, тогда как десантники полковника Музыкина, могли надеяться только на себя.

К счастью, прогноз синоптиков не торопился исполняться. Утро следующего дня было пасмурным, что не помешало советским самолетам подняться в воздух и атаковать скопление живой силы противника, в его местах сосредоточения перед атакой.

Действия авиации были поддержаны огнем эсминцев и сторожевых кораблей, что внесло сумятицу в ряды противника, а последующая затем атака десантников и вовсе заставила японцев отступить от порта.

Бои на юге Сахалина продолжались до 30 ноября. В этот день, император Хирохито объявил свой приказ о прекращении огня и начале переговоров о капитуляции армии и флота, что учитывая воинственный настрой японцев, совершенно не означал наступление мира. По всему острову происходили многочисленные мелкие стычки и схватки, которые прекратились лишь 5 декабря, когда все гарнизоны Сахалина сложили оружие и сдались в плен.

Не отстали от своих сахалинских братьев по оружию и воинские соединения, дислоцированные в Приморье. Двадцать седьмого ноября, они начали свое наступление на территории Маньчжурии и Кореи.

Главной целью советского наступления в Корее был японский атомный центр, находящийся в районе городка Хыннам. Для успешного выполнения приказа Верховного Главнокомандующего по захвату этого стратегически важного объекта, маршал Василевский изменил наступательный план 25-й армии. Вместо того чтобы прикрывать фланги нацеленной на Мудацзян 5-й армии, она начало сокрушительное наступление из района Посьет на юг, вдоль корейского побережья.

Уже в первый день был взят порт Юкки, и передовые соединения советских войск вышли к порту Расин. Захваченные врасплох японские гарнизоны не оказывали никакого сопротивления советским солдатам, покорно складывая оружие перед ними.

Наступление Красной Армии в северной Корее, было активно поддержано местным населением. Так узнав о переходе советских частей через границу, жители корейского порта Расин, подняли восстание и захватили город. Когда походная группа разведчиков приблизилась к окраинам города, то увидал неожиданную картину. На многих домах на окраине города развивались самодельные красные флаги, а в его центре была слышна стрельба.

Заподозрив провокацию со стороны противника, советские солдаты сначала отказались от попытки войти в город, но хорошо знавший русский язык крестьянин, встреченный ими на дороге, разъяснил им положение дел.

Оказалось, что восставшие горожане окружили японских солдат в казарме и требуют, чтобы они сдались. Опасаясь за свои жизни, японцы согласны сдаваться в плен только представителям советских войск. Что и было сделано, через полтора часа интенсивных переговоров, как с корейцами и японцами, так и с вышестоящим начальством.

Развивая наметившийся успех, советские войска продвинулись вглубь территории Кореи и к 27 ноября взяли ещё один корейский порт - Сейсин. Здесь советские соединения столкнулись с организованным сопротивлением, местного японского гарнизона численностью около батальона пехоты. В авангарде наступающих сил находилась рота танков Т-26. Их 45 мм орудия смогли быстро перевесить чашу весов на свою сторону и заставить японцев выкинуть белый флаг, до подхода главных сил.

Подобная легкость захвата портов, объяснялась тем, что для оказания сопротивления американским соединениям на острове Кюсю, японцы максимально оголили свои корейские гарнизоны, в надежде на невступление СССР в войну.

Воспользовавшись столь удачным исходом боя и захватом неповрежденного противником железнодорожного полотна, маршал Василевский приказал создать подвижную железнодорожную группу и отправить её на юг, в район Хыннам, где уже стремительно развивалась операция "Калуга".

Захват японского атомного центра курировал генерал-майор Эйтингон, один из асов советских спецслужб по тайным операциям.

Накануне начала войны с Японией, на территорию северной Кореи, был заброшен диверсионный отряд под командованием майора Ремизова. Сделано это было ровно за сутки, с тем расчетом, чтобы к утру 26 ноября, отряд вышел к своей тайной цели.

Непогода, разыгравшаяся накануне, чуть не сорвала операцию "Калуга" в самом начале. Вылетевший к цели самолет едва успел произвести десантирование группы, как опустившиеся тучи свели видимость к нулю. Выполняя приказ о полном радиомолчании, транспортник двигался обратно исключительно по приборам и смог сесть лишь благодаря мастерству пилота.

Сброшенная на землю группа майора Ремизова, также благополучно приземлилась, вместе с ценным грузом, которому предстояло сыграть свою роль в захвате центра. Созданный в конце тридцатых годов, он представлял собой маленький полевой городок, со всем необходимым для жизни ученых-атомщиков.

Их покой со всех сторон охраняли два ряда колючей проволоки, часовые на вышках, с пулеметами и прожекторами. Все дома не превышали высоты второго этажа и были затянуты сверху маскировочными сетями. Выстроенные в один ряд, они совершенно не походили на привычные научно-исследовательские центры в их европейском понимании. Своей казенной серостью, они напоминали склады или общежития, но это было не так. Строго соблюдая правила секретности, при создании центра японцы добавили к каждому дому по два или три подземных этажа.