- Не надо тебе на это смотреть, - прохрипел мужчина, и Гретхен его узнала. В подтверждение ее догадкам в знакомых темно-фиолетовых глазах вспыхнули огненные искорки.

Сестру Берту они нашли всего в нескольких шагах, в черном провале волчьей ямы.

***

Костер над ямой полыхал адовой печью, а далеко в чаще выли волки. Гретхен стояла рядом с магом и боялась пошевелиться, ей казалось, что этот вой раздирает душу, хотелось упасть на колени и зарыдать, завыть вместе с волками. Только плакать уже было нечем.

- Она успела что-то сказать?

- Просила спасти пойманную инквизиторами ведьму.

Девушка встрепенулась.

- И?

Мужчина скосил на нее глаза.

- Ты вернешься в монастырь. Оба старших инквизитора мертвы, а ученики не рискнут связываться с аббатисой. Через несколько дней они уедут.

- А потом вернутся, - пробурчала девушка.

На губах мага появилась кривоватая улыбка.

- Не вернутся.

- Они ведь превратились в людей?

Мужчина снова не ответил.

- Ну, я имею в виду, те волки... инквизиторы.

- Нельзя сделать из зверя человека, милая, если он и раньше был всего лишь животным.

В монастырь они вернулись на рассвете, и девушку тут же заперли в исправительной комнате. Она не возражала, главное, от расспросов освободили.

Казнь ведьмы на закате не состоялась. Кухарки шептались, что в тюрьме, в той самой камере внезапно вспыхнул пожар. Других пленных в подземелье к счастью не было. Обгоревшего трупа женщины так и не нашли. Но никто не сомневался: этот случай являет собой волю Божию, и ведьма несомненно получила по заслугам.

Охота на грумбла

В этот день Уф проснулся до сумерек. Поворочавшись немного в холодной постели из палых листьев, старый хрогл разжег последний свечной огарок и, прошлепав по мшистым выступам растущих под землей корней, выглянул из дупла старого дуба. Потянул крючковатым носом влажный воздух. Замер, всматриваясь большими раскосыми глазами в густой лесной сумрак.

Лес пах грибами, сырой листвой и первым в этом году несмелым морозцем. Дневные птицы затихли, вернулись в свои гнезда, а ночные еще не успели проснуться. Идеальное время для охоты.

Уф не любил охотиться. Охота для него уже давно не была развлечением. Прошли те времена, когда он был обязан каждую четвертую луну приносить домой голову грумбла для своей жены. Не нужно было больше вязать из длинной шерсти и кожи зверя одежду для детей. Уф остался один, а одинокому хроглу не так много нужно для жизни.

Грибы, листья и орехи Уф предпочитал вязкому мясу убитого зверя. Хранятся долго, не портятся, да и на вкус куда приятнее. И с заготовками мяса он возиться не любил. Но нижняя шкура грумбла хорошо защищала вход в дупло от ветра, а верхняя - тепло грела в холодные ночи. Правильно приготовленное мясо зверя лечило от хвори и спасало от голода. Наполняло тело силой, а желудок - сытостью, которую не могла дать ни плоть других лесных животных, ни маслянистые орехи, ни даже сладкие, пряные коренья.

Кроме того, из прочных костей зверя получалась крепкая посуда. И только в туше грумбла можно было добыть жир для свечей, которых хватит на много холодных лун. Если только хроглу удастся убить достаточно большое животное.

Грумбл... Уфа передернуло от отвращения и ненависти. Умная, опасная тварь с тонкими лапами и толстой верхней шкурой, местами ободранной невпопад с лишенных защиты островков плоти. Гладкая, как рябиновый ствол, почти обесшкуренная морда, податливая, словно влажная земля, легко разрывалась лапами, и ее даже можно было бы назвать приятной на ощупь, если бы не цвет. А что это за зубы, похожие на сплюснутых куколок древесных личинок? Тех самых, что редкими группами гнездились в старых пнях. Воспоминания о вони от потрошенной туши зверя заставили Уфа брезгливо поморщиться.

Кроме того, грумблы, как волки, нередко сбивались в стаи, нападая на незадачливых, неопытных молодых хроглов. Пойманный грумблами хрогл уже никогда не возвращался домой. В отличие от милосердно убивающих жертв волков, лис и даже самих хроглов, эта тварь предпочитала утаскивать добычу в собственные норы. Где, по рассказам стариков, откладывала в их тела свои яйца, как длиннохвостая муха в личинку древесного червя. Такой мучительной смертью матери пугали непослушных хроглят и напутствовали новый беспечный выводок опытные охотники хроглы. Сам Уф оставил в лапах хищников почти всех своих детей и жену, не в ту луну вышедшую из дома за сладкими корнями большелиста.

Уф спустился назад в пахшую лесными травами, поросшую зеленоватым мхом нору. Зачерпнул из котелка в обложенном камнем очаге остывшего с прошлой ночи орехового варева. Зажевал угощение листом дикой петрушки, вздохнул.

Его шерсть совсем вылиняла за три луны, придется, как несмышленому мальцу, плести себе теплую шкуру из кожи убитого зверя. Он присел на старый корень у камня, служившего старику столом, и привычно соскреб с трухлявой стены древесные поганки.

Со следующей оттепели надо будет найти новый дуб. Старый уютный дом нравился Уфу, но поганки, разрастаясь на стенах, приносили с собой болезни и мелких личинок, портивших запасы в кладовой. А за ними следом появились мыши, норовившие изрыть дом хрогла частыми ходами. Они прогрызали дыры в трухлявой древесине, открывая жилище Уфа холодным ветрам и талой воде.

Старик еще раз вздохнул и встал. Достал из кладовой костяные штыки, камни огня и тонкий каменный котелок для варки жира.

Бочка из дубового пня с сухими травами для заготовки мяса стояла в самом углу. Уф погладил поросший редкой рыжеватой шерстью живот. Ничего, одна охота '- и мяса ему хватит на шесть холодных лун. Хрогл накинул на плечи охотничью шкуру, увешанную амулетами и вымоченными в древесном соке дубовыми листьями, такую же старую, как и сам Уф, и зашагал по мху и корням наверх, к дуплу.

Резкая вонь грумбла вывела Уфа к реке. Судя по запаху, зверь был большой. Но радоваться хрогл не спешил. Чем больше существо, тем тяжелее с ним будет справиться. Большой грумбл - это два, а то и три роста Уфа. Такая тварь опасна и в одиночку, если не застать ее врасплох.

В камышах хрогл наткнулся на затаившуюся лисицу. Хитрюга тоже не хотела быть замеченной. Притаившись неподалеку и оглядевшись, Уф почти сразу увидел грумбла. Высокое крепкое существо у дальнего острова выцветшего камыша стаскивало в одно большое и нескладное гнездо ветки поломанного им дерева.

Уф разочарованно вздохнул, пробираясь глубже в вереск. Слишком большой, как хрогл и предвидел. Бросаться на такого крупного зверя серьезный риск, разве что... Лисица удостоила шумного соседа быстрым взглядом, принюхалась, но не сочла собрата по пряткам опасным. Зря. Уф прокрался к берегу, почти обогнув склонившегося над кучей из веток грумбла и метнул в лисицу камень. Не ожидавшая такого подвоха хищница пискнула, и грумбл оглянулся, повернувшись к хроглу спиной. Уф мешкать не стал, бросая один за другим в отвлекшуюся тварь все свои костяные штыки.

Существо изогнулось, издало протяжный стон и завалилось на кучу веток. Запахло кровью.

Теперь можно было не прятаться. Уф отлично справился. Не так уж он и стар для своих лет! А наломаных и собранных зверем веток хватит, чтобы перетопить жир для свечей задолго до рассвета.

Вдохновленный победой Уф сделал несколько шагов и вздрогнул. Прозрачная плотная сеть выросла из земли, заключая хрогла в тугие путы. Запах крови растаял в воздухе, сменившись другой вонью. Запахом силы чуждой и опасной. Уф завыл и обмяк в своей призрачной клетке. Это был конец. Множество хроглов погибло от рук грумблов, и Уф тоже не вернется домой.

Грумбл встал с земли, откидывая с головы серый капюшон верхней шкуры. Он оскалил в сторону Уфа уродливые тупые белые зубы.

- Попался! Можете выходить! - сказало существо. Но Уф, конечно, не разобрал ни слова в зверином бормотании твари.

От нескольких ближайших деревьев отделились тени, медленно приобретая все более четкие очертания похожих на грумблов тел.