"Просим сообщить содержание этого письма всем интеллигентным и активным людям повсюду, где они имеются".

О самой прокламации и ее выпуске рассказывает Дубнов в своем предисловии к "Тайному посланию":

"Они жили тогда в Одессе. Известия о Кишиневском погроме повергли их поначалу в уныние. Но когда миновали первые скорбные дни, они начали собираться и обсуждать, что делать. Тогда-то, в ходе разговоров, возникла среди прочего и такая мысль: "Призвать к организации вооруженной самообороны во всех еврейских общинах, которым грозит погром". Предварительный текст воззвания написал на русском языке Дубнов. Инициаторы много потрудились над редактурой, и, в конечном итоге, было решено написать его на иврите. Сделать это поручили Ахад-Гааму.

Дубнов продолжает: "Ахад-Гаам выполнил свою задачу, как подобает писателю его калибра. С присущей ему ясностью изложил он нашу основную точку зрения: массовые погромы - неизбежное порождение черносотенной политики правительства, уже не властного, даже если б этого и захотело, избавиться от злых {140} духов.

А посему нам надлежит встать на защиту наших жизней и организовать самооборону, дабы наши ненавистники увидели, что мы не стадо баранов на бойне, и кто на наши жизни посягнет, тому придется рисковать и собственной." Осторожности ради, в воззвании еще говорилось: "Мы должны постараться, чтобы и правительство признало наше естественное право защищать собственную жизнь. С этой целью надо созвать общее собрание делегатов ведущих общин, чтобы упорядочить дело самообороны".

Но поскольку министр внутренних дел Плеве категорически запретил любые попытки еврейской самообороны, составители прокламации не поставили под ней свои имена, а подписались неопределенно - "Союз еврейских писателей" (против чего Ахад-Гаам протестовал впоследствии, так как это было сделано без его ведома). Инициаторы лишь устно сообщили "избранным", кто именно входил в этот союз.

Дубнов добавляет, что "воззвание нашло дорогу к сердцу читателей, идея самообороны в те дни носилась в воздухе, и во многих городах, несмотря на угрозы правительства, в течение лета были сформированы отряды самообороны". Ниже мы приводим выдержки из воззвания:

"Резня в Кишиневе - вот ответ на все наши слезы и мольбы. Неужели и в будущем мы решим ограничиться только слезами да мольбами? Позорно для пяти миллионов душ полагаться на других, подставлять шею под топор и кричать о помощи, не испробовав своей силы, чтобы самим защитить свое имущество, честь и самою жизнь. И кто знает, не этот ли наш позор - первая причина презрения к нам простонародья и того, что нас топчут все кому не лень? Среди многих и разных народов, населяющих эту страну, нет, кроме нас, ни одного, кто подставил бы спину под плеть и отдал свою честь на поругание без попытки защитить себя из последних сил. Только тот, кто умеет постоять за свое достоинство, заслуживает уважение и в чужих глазах. Если бы граждане этой страны увидели, что и нашему терпению есть предел, что и мы, хотя не можем и не {141} хотим состязаться с ними в грабеже, разбое и жестокостях, тем не менее готовы и в состоянии защищать в случае необходимости все, что нам дорого и свято, до последней капли крови, если бы они в этом убедились на деле, то тогда - в этом нет сомнения - они не набрасывались бы на нас с таким легкомыслием.

Братья! Кровь наших братьев в Кишиневе взывает к нам: отряхните прах и будьте людьми, перестаньте плакать и причитать, довольно простирать руки за спасением к отвергающим вас. Спаситесь сами!

Нам нужна повсюду, где мы проживаем, постоянная организация, всегда готовая встретить врага в первую же минуту и быстро созвать к месту погрома всех, в ком есть силы выстоять перед опасностью".

О брожении среди евреев и планах организовать самооборону дознался Плеве. В циркуляре, разосланном губернаторам, градоначальникам и полицмейстерам, министр обратил внимание местных властей и на эти намерения евреев. Касательно еврейской самообороны говорилось: "Кишиневские события вызвали тревогу у еврейской части населения во многих местах империи. В некоторых городах евреи приступили к созданию кружков самообороны. Никакие кружки самообороны не могут быть терпимы".

Такой приговор, однако, не заставил еврейских деятелей в России отказаться от идеи самообороны. Еврейская общественность и особенно сионистские круги чувствовали, что Кишиневский погром - не случайный эпизод, а лишь увертюра к новому периоду массовых бесчинств. Поэтому, невзирая на решение Плеве, шла лихорадочная работа по организации самообороны. На одном из собраний минских сионистов по поводу мер оказания помощи жертвам Кишиневского погрома (а тайно - и по вопросу организации самообороны) глава местных сионистов адвокат Шимшон Розенбаум произнес следующие слова:

"На сегодня кишиневским евреям еще повезло, потому что им оказывается помощь. Будут города, которые уже не сподобятся получить ее.

Настанут времена, {142} когда весть о кровавом погроме уже не заденет нас за живое, подобно тому как не волнуют нас ограничения и антисемитские законы, о которых мы читаем изо дня в день".

Плеве, со своей стороны, пристально следил за настроениями еврейской общественности. Он был взбешен, что его обвиняют в причастности к погрому. Бундовский деятель и писатель Бейниш Михалевич (Йосеф Изицкий) рассказывает в своих воспоминаниях, что сам слышал от Шимшона Розенбаума, что последнего сразу же после погрома вызвали телеграммой к Плеве в Петербург.

Министр категорически и без всяких околичностей потребовал от него, чтобы сионистская организация в России публично опровергла слухи, будто он. Плеве, замешан в погроме. Вместе с тем он пообещал Розенбауму, в качестве вознаграждения за такое заявление сионистов, легальный статус их организации, которую, как уже говорилось, власти лишь терпели. Министр также сказал, что разрешит распространение акций Колониального банка, компанию по сбору средств в Национальный земельный фонд и т. д. Однако сионисты отвергли сделку, предложенную им Плеве, и тогда он выпустил известный циркуляр о подавлении сионистского движения (см. далее). (еще см. Карабчевский Н.П "Воспоминания".. - ldn-knigi.narod.ru)

Есть основание полагать, что этот циркуляр появился на свет также и в результате покушения молодого сиониста-социалиста Дашевского на Крушевана. Плеве убедился, что сионистское движение выводит евреев из состояния покорности и побуждает их к революционным действиям.

4. Месть Пинхаса Дашевского

Пока в общественных кругах шли совещания и приготовления к организации самообороны, внезапно был совершен акт индивидуальной мести, взволновавший все общество. Его героем был Пинхас Дашевский, 23-летний студент, принадлежавший к кругам {143} сионистов-социалистов. Он совершил покушение на жизнь Павулаки Крушевана, главаря подстрекателей еврейского погрома в Кишиневе.

Юноша действовал на собственный страх и риск, не посоветовавшись ни с кем из своих товарищей, но его поступок был воспринят еврейской молодежью, преданной своему народу и болеющей за его честь и достоинство, как выражение национальной мести сеятелям ненависти к евреям и виновникам пролития еврейской крови.

Пинхас Дашевский приехал в Петербург специально, чтобы убить Крушевана, владельца двух антисемитских газет - кишиневского "Бессарабца" и петербургского "Знамени", субсидируемых из государственной казны. Дашевский несколько недель выслеживал Крушевана, пока не выяснил, что тот находится в Петербурге. Дашевский напал на черносотенца и ударил его ножом в шею, но нанес лишь легкое ранение. Крушеван отказался принять первую помощь из еврейской аптеки, находившейся по соседству с местом происшествия, и уехал к себе на квартиру.

Дашевский после покушения отдал себя в руки стоявшего поблизости постового полицейского и был немедленно препровожден к судебному следователю. Приводимые ниже показания Пинхаса Дашевского взяты из протокола, составленного в тот же день - 4 июня 1903 года - судебным следователем шестого петербургского квартала Обух-Вощатинским.