«Такая же, как и я, — подумала тогда Светик, — рост мой, блондинка. Видно, дошла до ручки, раз дала объявление».
Дальше. «Скромная, с неплохим характером женщина, образование высшее…» А вот… «Мужчина (43 года, рост 175 см, не был женат, характер уравновешенный, непьющий, некурящий, свободное время проводит на природе) желает встретить будущую супругу, не старше тридцати лет, симпатичную, стройную, трудолюбивую, с мягким характером». Подробный адрес, фамилия.
Объявления из номера в номер занимали целую колонку, газета выходила раз в неделю.
«Вот такое мне вполне подходит, — думала Светик, перечитывая еще раз объявление мужчины, — ему бы я написала. Попробовала бы, во всяком случае. А может, я бы не подошла ему, не понравилась. Благодать им, ей-богу, — завидовала Светик, — дал объявление и сиди себе, жди. Не переживай, не мучайся в поисках — сам придет. Слышно, дома встреч открылись в некоторых городах. Люди идут туда с единственной целью — познакомиться, найти необходимого человека. Дом встреч. Еще десять — пятнадцать лет назад все это звучало бы необычайно дико, сейчас же стало как бы нормой».
Дома встреч, объявления… А в Москве ни домов подобных, ни «Рекламных приложений». Раз уж начали, вводили бы во всех или хотя бы в крупных городах. Каждому понятно, что тянуть дальше некуда: вопрос превратился в проблему. Человек не может создать семью — вот тебе на. Казалось бы, чего проще. Ан нет. Дошло до того, что государство начало помогать: вот вам дома встреч, вот газета. Знакомьтесь, влюбляйтесь, живите на здоровье. И это хорошо, с одной стороны. Будь в Москве «Приложения», Светик из номера в номер давала бы объявления. Это лучше, чем ходить вечерами на танцы в парк культуры и отдыха. И в то же время, сколько всего в этом ненормального, ненатурального, лишенного той простоты, того естества, что искала и ждала Светик. Но люди уже стараются не думать об этом, они перепробовали все и теперь дают объявления. Кого не коснулось, тот, пожалуй, не поверит никогда, что в многомиллионном городе человек может быть одинок. А на самом деле — так оно и есть. Вот вам город, вот вам человек. Он мечется, он ищет, он не находит. Он в страхе, что в старости придется остаться одному. И тогда он начинает изыскивать любые возможности, идет на крайности. Он дает объявления, спешит в дом встреч, в гости, куда ему вовсе неохота, но где его обещали познакомить. Он ищет себе человека в поездах, самолетах, пароходах, домах отдыха, гостиницах. Он пользуется услугами сводни. Да мало ли чего приходится делать ему.
А Светик стала ездить на полянку. Врачи советовали ей бывать как можно чаще за городом, в тишине, потому что уличный шум, которого раньше она вроде бы и не замечала, теперь стал действовать на нервную систему, раздражать с утра. Из разговоров разведенок услышала Светик однажды, что там-то посуху и теплу собирается люд, семейных не бывает, одинокие, кто откуда, то есть не с одного учреждения или предприятия. Отдыхают, играют в волейбол, знакомятся. Места красивые, недалеко. Можно в эту субботу поехать, посмотреть. А чего стесняться. Ерунда какая! В субботу позвоним тебе, сиди утром дома…
Кто-то из них привез Светика, а потом она сама стала приезжать. Места Светику понравились: лес, поля, пруд. Пруд в стороне, правда. Где-то, говорили, недалече протекала речушка, но Светик туда не ходила. С дороги сворачивали в лес, где было несколько полян, соединенных между собой небольшими прогалами. На каждой поляне своя группа. Светик всегда останавливалась на большой. Ни семейных, ни молодежи на полянах не было. Приезжали — кому за тридцать, за сорок. Но и откровенно пожилых Светик ни разу не видела. Привозили волейбольные мячи и сетки, привозили бадминтон, шахматы. Поглядеть — прямо спортивная площадка. Равно было почти и женщин и мужчин, будто специально отбирались. Играли, присматривались друг к другу, знакомились. Усаживались группами по пять-шесть человек, обедать. Не замечала Светик, чтоб кто-то из мужчин выпивал явно или украдкой. Держались, желая показать себя с лучшей стороны. А может, и непьющими все были. И не курили — берегли легкие…
Время от времени образовывались пары. К электричке уже шли вдвоем и из вагона выходили вдвоем. Глядишь, через месяц пара исчезла. Да и вообще состав менялся: одни уходили, другие приходили. Надоедало, теряли надежду или искали новые места. Знакомые приводили своих знакомых. Посмотришь в мае — все почти новые, почти никого, с кем прощался осенью. Зимой же сюда Светик ездила, ну, еще несколько человек. Тех, с кем Светик познакомилась на полянке в первое лето, никого уже не было. Иногда Светик встречала кого-то из них в городе, но никогда они не останавливались, не здоровались, испытывая какую-то неловкость друг перед другом — знали, зачем приезжали на полянку. А многие просто забылись. Когда случались такие встречи, Светик целый день ходила грустная, ничего не хотела делать, как будто часть души твоей кто-то отнял…
Уходили, а Светик продолжала приезжать. Ради здоровья — прежде всего, ну и с определенной надеждой. Она чувствовала по себе, как ей необходим подобный отдых: игра, прогулки, купание, сон в лесу на свежем воздухе. «Набираюсь сил на зиму, — говорила она. — Зимой редко выезжаешь, то пурга, то мороз жжет».
Обдумав все подробно, она остановилась на одном: ей нужен человек, старше лет на десять и никак не больше, разведенный (что поделаешь — холостяки редки), с квартирой и без детей. Главное — с квартирой. Но — без детей. Чужих детей Светик не собиралась растить. Свои, даст бог, народятся. А чужой, он чужой и есть. Неизвестно, что из него получится, неизвестно, как станет относиться к тебе, покуда будет жить рядом, не начав самостоятельной жизни. Да и потом. Чужого не шлепнешь лишний раз, не скажешь резкого слова. Вообще-то дети при разводах с матерями остаются, но разные бывают случаи. Разведенный, бездетный, не очень старый…
Светику было много труднее, чем другим женщинам-одиночкам, которые могли к себе привести мужа, жениха до свадьбы или просто временного ухажера. Тех женщин, что имели достаточную жилплощадь. А Светик не могла, это и осложняло ее выбор, затягивая год за годом. Она должна была идти к мужу. И по правилам, и без правил. Светик жила с матерью в маленькой однокомнатной квартире, где не то что вдвоем или втроем, одной было тесно. Квартира была материна, точнее, квартиру эту получил отец, в сорок шестом еще, сразу после госпиталя, когда они с матерью поженились. Так мать рассказывала. Отец вскоре умер, не излечившись от ранений. Светику тогда было всего три года, и она плохо помнит отца. А мать продолжала работать медсестрой и растить Светика. Теперь мать на пенсии. Комната у них шестнадцать квадратных метров, в комнате книжные полки, столик, два креслица, два раскладных дивана. На одном спит мать, на другом Светик. Есть балкон. Маленькая кухня, маленький коридор. Ну, ванная комната еще, где и умывальник и туалет вместе. Вот и все. На институт надеяться не было смысла, институт своего жилищного фонда не имел, то есть строительством домов не занимался, все шло через райисполком, и очередина была жуткая. Светик и заявление не подавала, чтоб не томиться в многолетнем ожидании.
Вот и попробуй тут выйти замуж. Замуж, допустим, выйти еще можно, но привести мужа нельзя. Придет муж, а матери куда деваться? Выносить в коридорчик диван — он там и не поместится. Раскладушку на кухне ставить? Мать свою Светик очень любила и обижать ее никак не собиралась. Ей наперед уже было стыдно перед матерью. Пока они будут жить так, как живут, а когда Светик найдет и полюбит мужа с квартирой и переберется к нему, можно будет обменять квартиру матери и мужа на одну большую и жить всем вместе. Самый верный выход, иного Светик ничего не хотела. Раздумья проклятые — голова гудит уже от них…
Светик ездила на полянку лето, второе, третье. Поздоровела, научилась играть в волейбол, но знакомства нужного не случилось. Были, но не те. Иногда она приезжала на поляну не одна. Когда в городе, на улице или в троллейбусе, с нею заговаривали мужчины, она не отходила молча, как раньше, а живо отзывалась, поддерживая разговор, разрешала проводить, соглашалась на встречу, приглашала на выходные за город. Но, понаблюдав за каждым раз, другой, выяснив из обыденных разговоров необходимое, Светик без сожаления расставалась со знакомцами, чтобы начать заново. Некоторые побывали у нее дома, были представлены матери. Этим Светик как бы доказывала матери, а заодно и всем остальным, что она не так уж и одинока, как о ней принято думать, есть поклонники и постоянно, но ни один пока ее не устраивает. Так оно и было в действительности: никто из тех, с кем она в последние годы знакомилась, ее не устраивал. И не потому вовсе, что не было у них квартир. Квартира квартирой, конечно, но сам-то человек должен Светику хоть немножко нравиться. Да, нравиться. А иначе как? Как станешь жить с нелюбимым? Мученье, что там и рассуждать…
