Детали, детали… Куда без них…

По тому, как эти двое не касались друг друга, Садерс понял, что им смертельно этого хочется, что они тянутся друг к другу мучительно, и тела их отяжелели, налитые этой тягой. Но не время. Они очень заняты очень важным делом. Уверен — разрабатывают очередной план по уничтожению негодяя Садерса Ремитуса, ищут на него управу…

А он сам идет к ним в руки.

Вот я, весь перед тобой.

И уже уничтожен.

— Здравствуй, Шерлок…

* White Gold Jeroboam — очень дорогое шампанское

** зима на Фиджи длится с мая по октябрь

========== Глава 36 Начать сначала ==========

После жаркого Фиджи Англия показалась Садерсу морозильной камерой. Он мгновенно продрог и даже в теплом салоне машины продолжал противно трястись, передёргивая плечами.

— Холод какой.

— Да, — отозвался лихо выруливающий на ровную трассу Джеймс, — весна по-английски. Ненавижу этот промозглый кусок земли.

— Завтра уедешь.

Лопатки парня врезались в мягкую ткань уютной толстовки — так напряглась от неожиданности его спина. Вопроса не прозвучало, он давно был приучен вопросов не задавать. Санти тоже остался невозмутимо спокойным, лишь на миг скосив глаза в сторону Сада. Но тот прекрасно всё понял: кого убиваем на этот раз? И где?

Горько усмехнувшись, он посмотрел на потревоженный ветром русый затылок. Ничего, кроме смертей. Ничего. Но ведь есть же в этом мире хоть что-то ещё…

— Отдохнешь, расслабишься. Кстати, можешь покинуть промозглый кусок насовсем.

Машина круто вильнула, и Санти, больно врезавшись носом в спинку водительского сидения, ругнулся по-итальянски и с неприязнью уставился в зеркало.

— Удавлю тебя, сукин сын. Держи крепче руль!

Джеймс резко обернулся и зло процедил сквозь зубы: — Пристегиваться надо, мачо. Боишься подохнуть? Страшно встретиться с Большим Боссом и ответить на самый главный его вопрос?

Санти подался вперед, вцепившись в упругую мягкость кресла.

— У меня свои счеты с Богом, если ты о нем, и не тебе, дешевая шлюшка, лезть в это дело. Смотри на дорогу!

— Ублюдок… Мразь… Счеты у него… — бубнил Джеймс, прибавляя скорость.

— Заткнитесь и не начинайте ваших бесконечных разборок, — тихо приказал Садерс, взглянув на Санти так, что у того ёкнуло сердце. — Ты понял, Рута? — И гадливо поморщился: — Вы оба мне осточертели. Гони, Джим. Я устал.

Санти вжал голову в плечи, но в жесте этом не было ничего от покорности. В любой другой день, прозвучи такие слова из уст «самого», Сантино страдал бы и мучился, что не угодил великолепному Саду, что тот рассержен или, не дай бог, разочарован в своем верном помощнике.

Сегодня он подумал со злостью: «А меня тошнит от тебя, слюнявый придурок». И даже не ужаснулся.

Садерс не сводил с него прищуренных глаз, продолжая внимательно изучать непроницаемо чужое лицо — неужели ненавидит? Да, похоже, что ненавидит. И никогда не любил.

Плевать.

Плевать ему на любовь.

Да и существует ли она в природе? Если у него так зверски стоит на Шерлока, это вовсе не значит, что он душу готов за него продать. Обострение угасающего либидо, последний рывок стареющего тела — вот что случилось с ним, и разве это любовь? Что-то внутри долго наливалось ядовитыми соками, что-то, готовое прорваться в любой момент. Росло, набухало, билось в поисках выхода. И подвернулся Шерлок, холодный ублюдок, подстилка, дрянь, покорно раздвинувшая ляжки сначала перед ним, а потом перед целой толпой извращенцев, падких на безотказные сладкие задницы и не жалеющих на это своих капиталов.

Продажная тварь. Все продажные твари. Какая любовь?!

Господи! Да что с ним такое?! Что за муть заволокла его всегда трезвый, рациональный разум, рассчитывающий всё до мелочей?! Какая зараза поселилась в брезгливом, разборчивом теле?! Докатился до того, что отсосал какому-то жалкому недоумку. Толстый член, будто жеванная бумага, пресно забивал его рот — никаких ощущений, кроме скуки и ненужности происходящего. Не то что пряная сладость Шерлока…

Сердце больно кольнуло и облилось чем-то жарким, почти непереносимым.

А ну хватит! Шерлока нет. Любви нет. Есть только вкусовые добавки, делающие привычное блюдо пикантнее и острее.

Разогнать всех к чертовой матери и начать сначала. Сил у него, слава Богу, ещё предостаточно; денег, связей, влияния хватит на сотню ублюдочных Майкрофтов Холмсов…

Почему бы и нет? Обновление — это всегда хорошо. Это замечательно. Молодость, жажда, стремление… Чертов Шерлок изрядно его подкосил и состарил на тысячу лет. К дьяволу худосочную бледную шлюху! Пусть это блюдо доедает другой — тот, кому всё равно, чем наполнить утробу, нежным, изысканным авокадо или тыквенной мякотью; пусть обгладывает выплюнутые Садерсом косточки.

Стало гораздо лучше, жаркое и непереносимое отступило, и сердце, облегченно стукнув, забилось ровнее. Саду захотелось быть великодушным.

— Сантино.

Тот дернулся, посмотрев затравленно и тоскливо: загадочный, долгий взгляд Сада в считанные минуты вымотал его до состояния полного изнеможения.

Что с этим дьяволом происходит?!

— Сантино… — Голос мягкий и тихий, и от незнакомых ноток вдруг горячо резануло глаза. — Тебя я тоже не держу, дружочек. Хватит игр. Но пока ты мне нужен, а вот он… — Сад наклонился и потеребил волнистые пряди удивленного Джеймса, — он может быть совершенно свободен. Ты ведь хочешь уехать отсюда, Джимми?

И тот выдохнул: — Хочу. Если только это не означает свернутой шеи.

— Нужна мне твоя шея… Живи, amante.*

Сад закрыл глаза.

«Хочет. Завидная преданность. Я не нужен ему. Никогда не был нужен. Этот проныра неплохо жил под моей опекой. Сладко ел и пил, много и с удовольствием трахался, убивал… Убивал тоже с удовольствием. Но никогда меня не любил. Никто из них. Ни один. Только Габриэль. Господи, какая ошибка…»

— Что с тобой, Сад?

Садерс посмотрел в испуганно-изумленные глаза Сантино и задержался на волевом, открытом лице: кто ты, мой верный помощник? что гнездится в твоей душе? какие демоны ею владеют? Впервые он задумался о жизни Санти, как таковой, не имеющей точек соприкосновения с его собственной. Он ничего не знал о человеке, с которым столько лет делил кров и постель, кроме того, что убивает тот талантливо и изощренно.

— Конец империи и только.

Санти скривился, и, видит бог, скривился презрительно, даже не пытаясь своё презрение скрыть.

— Ты и нас с Эдом вышвырнешь, как приблудных щенков?

— Да, и ты это знаешь.

— Блядь! Сад, это нечестно. Подло.

Садерс слегка побледнел, но сдержался.

— Не зарывайся. Кроме того, я вас не обижу.

«Я оправдываюсь. И перед кем? Хотя, нет… Санти предан мне. Всегда был предан. Оправданий он всё-таки заслужил».

— Я не нуждаюсь в твоих подачках.

— Это не подачки. Это плата. А сейчас успокойся и замолчи. Я устал.

*

Дом утопал в красоте. Всё благоухало и радовало глаз: нежная зелень цветущих яблонь и слив, аккуратно постриженные кусты барбариса и жимолости, сочная лужайка перед домом, декоративно оформленные клумбы разноцветных фиалок. Холод ленивой поздней весны не подпортил чуда этой поистине райской картины.

Сад еле слышно вздохнул. По дому он очень соскучился. Здесь он узнал самое главное заблуждение в своей жизни — любовь, которая, как ему казалось, прекрасна даже тогда, когда доедает сердце, смакуя каждый сосуд, наполненный нестерпимым жаром и болью.

Никакой любви! Bastar! **

Заблуждение.

Начинаем с чистого листа, господин Садерс Ремитус. С девственно чистого.

Сколько всего впереди! Дух захватывает.

*

Он долго купался, с наслаждением вспенивая на коже гель с маслами жасмина, сандала и корицы. Сад выбрал этот аромат неслучайно: этот гель-афродизиак раньше предназначался лишь Шерлоку, этим гелем он мыл его после секса, снова и снова возбуждаясь от запахов и прикосновений.

«У меня стояло на запах, — убеждал он себя, наблюдая возрастающую эрекцию, с наслаждением сжимая дрожащей ладонью налитые сладкой тяжестью яйца, поглаживая тонкую кожицу вишневой головки — кровь блаженно бурлила, делая движения до головокружения чувственными. Он играл со своими гениталиями, доводя себя до судорожных вздохов и всхлипов. — Шерлока нет, а я хочу. Просто хочу вставить. И никаких загадок. Так было всегда и со всеми. А в случае с Шерлоком откуда-то выполз гнилой старческий сентиментализм. Слишком красив, паскуда. Никогда у меня таких не было. Таких… хрустальных».