— Молока было бы неплохо, — ответила леди, показываясь в дверях. - И, возможно, немного хлеба. Дождь, кажется, зарядил, и моё бедро…

— Не беспокойтесь, я всё куплю.

На выходе он поежился — воздух тяжело пропитался холодной сыростью. Отсыпаться под размеренный перестук дождинок — одно удовольствие, а вот тащиться куда-то в эту туманную морось, скользя каблуками по мокрой брусчатке… Но, дело есть дело. Джон раскрыл зонт и решительно шагнул за порог — как-нибудь добежит. Да и укрытие у него надежное, в непогоду выручало не раз.

Продуктовую тележку он заполнял осмотрительно — куда ему одному? Взял только самое необходимое, без излишеств (слава богу, напировался досыта). Но о домовладелице позаботился от души: купил и хлеба, и молока, и баночку черничного джема, и пакетик сахарной пастилы, и упаковку слоеных творожных палочек — к чаю. Не то чтобы он хотел подлизаться… Нет, конечно. Просто решил сделать приятное хорошему человеку, у которого к тому же проблемы с бедром. Да и отношения обострять ни к чему. Шерлок-то усвистал в свою очередную новую жизнь, а им с миссис Хадсон ещё вместе век коротать.

Домой Джон добирался в такси. Не сказать, чтобы два небольших пакета настолько сильно оттягивали ему руки, но погода к пешим прогулкам не располагала. Хотелось как можно скорее попасть в сухое тепло — к камину и удобному креслу. Кроме того, и о горячем питании подумать не помешает — одним печеньем сыт не будешь, каким бы сладким и рассыпчатым оно ни было.

Миссис Хадсон растроганно благодарила, с удовольствием поглядывая на принесенные Джоном сладости.

— Черничный джем? Как мило.

Она пригласила его на чай, но Джон отказался, сославшись на промокшие ноги и общую утомленность всего организма. Леди особенно не настаивала. Как видно, после недавней размолвки она чувствовала небольшую неловкость и, отдав дань общепринятой вежливости, поспешила с Джоном проститься: чаепитием можно насладиться и в одиночестве, черничный джем от этого хуже не станет, и свежайшие творожные палочки — тоже.

Джон поспешил избавиться от ботинок, которые хоть и были относительно сухи внутри, снаружи влагой пропитаться успели. Избавился он и от покрытой мелкими брызгами куртки. Подбросил угля в камин. Разобрал покупки. Переоделся в домашние брюки и старенький кардиган, уютно растянутый на локтях. Спрятал озябшие ноги в носки толстой вязки. Замечательно.

Время приближалось к шести, и желудок, о котором позаботиться так и не удосужились, громко и недовольно буркнул. Небольшая куриная грудка, сдобренная хорошей порцией овощей, прекрасно утолит голод, решил Джон, и спешно занялся приготовлением раннего ужина.

Скоротать вечер в обществе сочного мяса и наивного, но доброго фильма оказалось более чем приятно. Сытое тепло разливалось по телу благодатной осоловелостью, и Джон, недолго сопротивляясь, задремал прямо в кресле — под киношные страсти несчастных влюбленных.

Проснулся он в половине девятого, но отдохнувшим себя не чувствовал (напротив, затекшее тело неприятно поламывало), и, понимая, что наиболее правильным будет решение немедленно улечься в постель, выключил бормочущий телевизор и нехотя покинул нагретое кресло. Он прибрался на кухне, выпил стакан воды, потушил свет и поднялся к себе. Немного постояв у окна и посетовав на разбушевавшуюся стихию (за время его забвения в кресле к дождю успел присоединиться пронзительный ветер), разделся и нырнул в одинокую прохладу кровати. Медовые локоны Сары Сойер промелькнули перед глазами густой, ароматной волной, и Джон удовлетворенно зажмурился — хороший знак. Грядут, грядут перемены, и это прекрасно. Конец бестолковым клятвам, не несущим с собой ничего, кроме телесного неудобства и постыдных ночных эксцессов. Впереди много приятных часов и минут: свидания, нежные прикосновения, робкие взгляды и многообещающие улыбки. Джон всегда это любил, получая удовольствие от периода ухаживания даже больше, чем от жарких эротических откровений, когда всё уже ясно, когда робкие взгляды влажно темнеют, превращаясь в раскаленные стрелы, проникающие прямо под кожу, а нежные прикосновения перерождаются в неистовую пляску истомившихся по тактильному наслаждению рук.

Теплые всплески в паху вызвали томный вздох, и Джон перевернулся на живот, вдавившись в постель медленно твердеющим членом.

«Если сильно захочется, подрочу», — решил он, на этот раз не видя в здоровой мастурбации ничего предосудительного: в преддверии будущих отношений с очаровательной женщиной помечтать о ней и сладостно поиграть со своей эрекцией — явление совершенно нормальное, и ничего грязного в этом нет и не может быть.

Но подрочить Джону было не суждено — ожил его телефон, и он едва не свалился с кровати, рванувшись посмотреть, кто вспомнил о нем в эту пору.

Фердинанд.

Друг доложил, что нога его ступила в родную пыль, что он утомился в дороге, что небо затянуто тучами, что он уже соскучился по Джону и мечтает снова увидеть его недовольную рожу. Напомнил об их договоре («Ни о чем мы не договаривались, сумасшедший»), сказал, что желание уехать отсюда к чертям собачьим стало ещё настойчивее и сильнее. Пожелал спокойной ночи и обещал вскорости позвонить. Шерлоку привета он предсказуемо не передал. Да и зачем передавать привет тому, кто молчаливой струной застыл за твоим плечом?

— У меня завтра свидание, — вдруг выпалил Джон, уже попрощавшись и пожелав другу успеха в его начинаниях. И добавил совершенно ни к месту: — Трахаться буду. С одной… С женщиной в общем.

— Да ты что?! — оживился Ферди. — Ну Джон, ну секретник! И не рассказал. Ясное дело, что с женщиной. Не с козой же… И что, хороша дамочка?

— Восхитительна. Так что, вряд ли вы… ты дождешься меня в Вашингтоне. Я уж тут как-нибудь. Может быть, даже женюсь.

— Не спеши, — мудро осадил его Ферди. — Присмотрись получше. На этот раз. Но если она достойна тебя, буду счастлив. — Он помолчал и тускло добавил: — Хотя бы один из нас двоих нормальным окажется.

Сердце Джона наполнилось грустью.

— Ты нормальный, Ферди. Нормальнее меня в тысячу раз. И… с ним… с ним у тебя всё получится, вот увидишь.

— С кем?

— С… Вашингтоном.

— А-а… Не сомневаюсь. Ну, ладно. Спокойной ночи, дружище. И, пожалуйста, не раскисай. Понимаю, что тебе без Шерлока скучновато, но раз у тебя такие серьезные намерения… Получается, ты теперь не один. Я рад. Бесконечно рад. Трахни её хорошенько, Джон, чтоб закачалась.

— Закачается, будь уверен.

Вот так. Без Шерлока тебе скучновато. Что ж, можно считать это раскрытыми картами и снятыми масками. Тебе скучновато, зато мне очень весело. Вот так.

Да ну вас всех.

Всех. Всех. Всех.

Джон снова улегся, укутался потеплее, прислушиваясь к переливчатым завываниям в каминной трубе, и на удивление быстро заснул.

Утром звонок Ферди казался фрагментом продолжительного и сумбурного сна, а собственные слова о предполагаемой женитьбе лишь добавили ему фантастичности. Но желание срочно куда-нибудь пригласить Сару Сойер стало ещё острее. Тишина квартиры давила на барабанные перепонки и рождала под сердцем тревогу — Джон больше не хотел одиночества. После Шерлока, после его сумасбродств и неуправляемой взбалмошности образовавшаяся вдруг пустота казалась невыносимой. И коли уж Холмс пристроился самым наилучшим образом под бочок к Фердинанду Великолепному, то почему бы и под бочком у Джона кому-нибудь не пристроиться? С шелковистыми длинными волосами и гладкой кожей внизу живота. Весьма неплохо для приближающегося сорокалетия. И почему бы в самом деле не подумать о браке? Что в этом страшного? Даже таинственные Стивен и Эндрю, любимчики миссис Хадсон, по её словам, узаконили свои… пикантные отношения.

Джон приводил себя в порядок с особой тщательностью, и остался результатом доволен: отдохнувшая кожа матово сияла на скулах, глаза подсвечивал призывный синий огонь, ранняя седина искрилась и отливала благородной платиной. Очень интересный мужчина. Налитые нетерпеливой силой мышцы так и играли на груди и бицепсах, по бедрам пробегала нервная дрожь — хоть сейчас беги и исполняй задуманное. И даже легкая эрекция не вызывающе, но весьма привлекательно заполнила новые джинсы. Красота.