— Не знаю, на что вы рассчитывали, когда просили посмотреть за горничной, но боюсь, в ближайшие недели, а то и месяцы, её будет волновать только одно — беременность её восемнадцатилетней дочери и будущий зять, который переедет к ним и которого она уже не любит, — громко сказала я. — Только это для неё важно сейчас. И все мысли только вокруг этого. Она даже не думает, в какую комнату дальше пойдёт, и что будет готовить на обед или ужин. То есть, работа и работодатель её совсем не интересуют. Но могу всё же ещё послушать.

«Не представляю, как это Григорий ещё всё воспримет. Вернётся из командировки, а я тут его огорошу с дочерью и зятем… Ещё один лишний рот в нашу семью. И это я ещё молчу про ребёнка, на которого тоже понадобятся деньги… Надрываешься тут днями на работе, спину гнёшь, угождаешь хозяевам, и вместо того, чтобы дома отдохнуть, должна буду смотреть, как мелькает перед глазами зятёк», — мысли женщины становились всё мрачнее.

— Нет, бесполезно. Кроме озвученного, женщину больше ничего не интересует, — произнесла я и закрыла глаза, сбрасывая видение, а затем стала представлять рыжеволосого журналиста.

Постепенно из сонма голосов проявился один, а ещё спустя минуту я увидела журналиста. Он сидел на подоконнике, в каком-то кабинете, и смотрел на светловолосого парня, который сейчас бегал туда-сюда по помещению.

«Идиот. Чему радуется? Влез в дерьмо по уши, а такое ощущение, что купается в ванне из чистого золота с молодильной водой», — презрительно думал мой объект, но на лице его эмоции не отражались. А его знакомый тем временем, размахивая руками, возбуждённо произнёс:

— Отвечаю, это сенсация!

— Хотя бы намекни, на какую тему, — вставил рыжеволосый.

— Прости, позже всё узнаешь. Сейчас не могу сказать… Но ты реально прозреешь от того, что потом узнаешь! Это будет нечто! Реальная бомба! Она разнесёт всё!

— Смотри, чтобы и тебя не разнесло этой бомбой, — сухо ответил он, а про себя подумал: «Не доверяет… Ну и чёрт с ним!».

— О материале не знает пока никто, ведь кое-какие сведения ещё не собраны, чтобы ударить уже окончательно и мощно. Нужно встретиться с ещё одним человеком и только после этого я положу всё редактору на стол и расскажу и тебе. Но ты прав — я должен сейчас вести себя аккуратно. Поэтому я и здесь! Хочу попросить твоей помощи, — лихорадочно продолжил светловолосый.

— Сохранить материал? — рыжеволосый оживился, надеясь, что, несмотря на кодировку, которую его знакомый в любом случае применит, он найдёт способ прочитать полученное.

— Не совсем. Материал я храню у себя, но есть копия, на случай, если со мной что-нибудь случится. Только сам понимаешь, не хочу раньше времени всё раскрывать, поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности, — ответил второй, шумно выдохнув. — Я хочу отдать тебе ключ от места, где лежит копия. А есть ещё один мой друг, у которого хранится адрес того места, где всё лежит. Если со мной что-нибудь случится, на следующий день вы должны встретиться вот здесь, — он схватил со стола листок бумаги и, наклонившись, быстро написал на нём адрес. — Если на следующий день не получится, то потом снова на следующий день тебя там будут ждать.

«Улица Капеля, у фонтана. В пять вечера», — прочитал рыжеволосый, а потом и взял ключ, который протянул ему парень. «Похоже — или камера хранения, или какая-то банковская ячейка», — подумал он. «Вот же сволочь. Всё продумал и до материалов никак не добраться».

— Как я узнаю того человека? — спросил рыжий.

— У него в руках будет красная папка. А ты должен держать синюю, — светловолосый кивнув на шкаф, где как раз лежало много синих папок. — Специально выбирал тот цвет папок, которых у тебя много.

— Понятно, — задумчиво ответил мой объект и снова стал мысленно ругать своего гостя, что ничего не удалось из него вытянуть, а я спохватилась и начала говорить вслух:

— Вижу журналиста. У него гость, который рассказывает о каком-то сенсационном материале. Но отказывается поведать детали. При этом он волнуется за свою безопасность, поэтому желает подстраховаться. Парень сделал копию и куда-то её спрятал. А нашему журналисту принёс ключ от тайника. Только вот адрес этого тайника у другого. Если с парнем что-то случится, рыжий должен на следующий день встретиться с другим человеком по адресу улица Капеля, у фонтана. При рыжем должна находиться синяя папка, а у второго — красная. Так они друг друга узнают… Ещё рыжий считает, что получил ключ или от банковской ячейки, или от камеры хранения.

Произнеся всё быстро, я снова замолчала, глядя на происходящее и продолжая выслушивать совсем не лестные мысленные слова в адрес светловолосого.

«Ты посмотри, рыжего аж распирает уже от ярости, что не может узнать детали. А так хочется. Завидует своему знакомому, что тот может прославиться. И одновременно с этим он считает парня глупцом, что тот, ради какого-то материала готов рисковать своей жизнью. Считает, что лучше жить тихо, спокойно и не высовываясь, чем вот так рисковать даже ради славы и признания в журналистских кругах», — поняла я и ощутила раздражение от мыслей рыжего. «Сам трус и считает, что все, кто поступает по-другому, дураки. Но и признания ему хочется. Ненавижу таких. Или сам делай что-нибудь, или не завидуй другим», — неприятие к объекту всё больше росло, и я поморщилась, но спустя пару секунд уже улыбнулась, осознав, что ощущения помогут разобраться с куратором. «Ха, а это я удачненько заглянула к журналисту. Боялась, что подсунут что-нибудь возбуждающее, а тут прямо зла не хватает на таких вот рыжих трусов».

Тем временем светловолосый парень попрощался, говоря, что ему нужно спешить на ещё одну встречу и вышел из кабинета, а рыжий тут же принялся набирать чей-то номер, и когда ему ответили, произнёс:

— Интересующий вас человек только что был у меня. Принёс ключ от места, где хранятся материалы. Но адреса тайника у меня нет. Только в случае его смерти я смогу узнать, где находятся интересующие вас сведения… Угу, хорошо, буду ждать дальнейших инструкций, — после чего положил трубку и мерзко усмехнулся.

«Вот и всё. Я тоже умею извлекать выгоду из своей работы. Уберу с дороги и этого выскочку и деньги получу», — самодовольно пронеслось у него в мыслях и я начала уже испытывать к объекту жгущую ненависть.

— После ухода гостя, рыжий кому-то позвонил и рассказал о визите, а также о полученном ключе, а потом сказал, что будет ждать команд о следующих действиях. А ещё порадовался, что ему за это заплатят, — брезгливо вымолвила я и потребовала: — А теперь выпускайте меня отсюда! Не желаю слушать, что купит себе этот ублюдок на заработанные предательством деньги!

Тут же раздался щелчок, и дверь камеры открылась, давая проникнуть свету, и видения исчезли. «А теперь нужно приготовиться дать отпор Олегу», — подумала я, выбираясь из камеры, и настроилась сразу же вступить в перепалку.

Однако к моему удивлению куратор и не думал приставать ко мне. Протянув полотенце, он вернулся в кресло и спокойно уставился в монитор компьютера, что-то там просматривая.

«Хм, и что теперь?» — обескураженно подумала я, чувствуя, как изнутри начинает пробирать мандраж. «Мне жизненно важно скинуть эмоции… Особенно то омерзение от мыслей рыжего, его предательства друга и зависти к нему. А Олег, похоже, и не думает ко мне цепляться. Или это у него такая тактика теперь? Понял, что раз выдумал девушку и своё горе от расставания, а я не повелась на эту сказочку, то теперь нужно соответствовать, чтобы не упасть в моих глазах?.. Класс! А мне что теперь делать?» — я принялась обтираться полотенцем, чувствуя, как неприятно теперь липнет мокрая одежда к телу.

«Ладно. Сама попробую вызвать его на конфликт», — решила я и вызывающе спросила:

— И? Может, что-нибудь скажете? Недовольны сведениями или наоборот?

— Довольны, — сдержанно ответил он. — Домработница явно будет сейчас заинтересована в деньгах как никогда раньше. А значит, мы можем этим воспользоваться. Ну а с журналистом ещё продуктивнее. Мы знаем, как и при каких условиях достать нужные сведения. Это даже больше, чем мы рассчитывали.