— Ну ясно, — хмыкнула я. — Раз моя прапрапрабабка работала на них, то им не одна сотня лет.
— Садись в машину, — не став отвечать на моё замечание, сказал Клим, а сам обошёл авто и забросил все наши сумки в багажник, а затем достал какой-то пакет и двинулся к воротам.
Проследив за ним взглядом, я поморщилась, увидев, как он натянул пакет на голову трупа, а потом взвалил тело себе на плечо, и скрылся в доме. «Бррр… ужас какой… А Климу, похоже, всё равно. Значит, точно привычен к такому», — с долей отвращения и страха поняла я, но решила пока не сильно задумываться на этот счёт, чтобы лишний раз не пугать себя и не нагнетать обстановку. «Пока важно уехать отсюда и посмотреть, что же Клим так прятал от меня».
Подумав, что лучше сесть сзади, я заняла там место и, прижав к груди несессер, враждебно посмотрела на Клима, который как раз вернувшись, сел за руль и в зеркало заднего вида с досадой посмотрел на меня, а потом на мои руки. «Ох, явно что-то его сильно беспокоит. И злится он, что я села здесь. Но оно и понятно. Ведь так сразу и не вырвешь у меня из рук что-нибудь компрометирующее, когда я начну рыться в несессере», — подумала я и решила этим заняться сразу, как только мы выедем из посёлка.
И как только мы проехали охрану, положила сумочку себе на колени и расстегнула молнию. Первое, что я увидела, это три паспорта, бегло просмотрев который, узнала, что два из них совсем на другие имена, хотя вклеена фотография Клима.
— Тая! Давай потом вместе посмотрим содержимое, — увидев мои действия, сухо произнёс Клим. — Мне нужно вести машину, а не думать о твоих мыслях. Ты же чёрте что сейчас в голову себе вобьёшь!
— Так как тебя на самом деле зовут? Климент, Феликс или Альберт? — зло спросила я, просмотрев остальные страницы в паспортах.
— На самом деле Климент, — с недовольством бросил он. — Ты знаешь моё настоящее имя.
— Ух ты, а чего мне такая честь? — иронично поинтересовалась я, а сама взяла какую-то продолговатую штуку, не сразу поняв, что это обойма с патронами, которую тут же отложила в сторону, понимая, что если есть пистолет, то обязательно будут и запасные обоймы.
— Ты сирота, без родственников и близких друзей, а значит, мне никто не представляет угрозу в случае твоего исчезновения, — холодно пояснил он. — В таких случаях мы иногда пользуемся своими настоящими паспортами, а не фальшивыми, запутывающими следствие, если родные бросятся искать пропавших. Настоящие документы тоже требуется иногда светить, чтобы не вызвать подозрение, и в дальнейшей работе это помогает, если понадобится предоставить некоторые справки и подтвердить нахождение человека в том или ином городе.
— Замечательно! Меня, значит, можно грохнуть и никто не почешется! — с ненавистью выплюнула я, а потом вздохнула, поняв, что это на самом деле так.
«Ну кто меня будет искать? Сейчас всем и на всех наплевать. И ведь Клим явно увозил таких, как я, предварительно подготовившись. Со мной вот, придумал отпуск. Не вернусь с него, и меня просто уволят из банка. А соседи… Что соседи? У нас вон в соседнем доме труп одной бабульки в квартире пролежал с осени до весны. Топят плохо, форточки в квартире были открыты и никто не чувствовал запаха разложения. И ещё неизвестно сколько бы она там пролежала, если бы ЖЭК не озаботился накопившимися счетами… Вот тебе и соседи. А про меня бы подумали, что нашла себе хахаля и уехала. И ведь таких историй куча, когда люди просто пропадают», — пронеслось в голове.
— Да, Тая, именно так я и думал, — тем временем ответил Клим, и я изумлённо посмотрела на него, после чего выдавила:
— Обалдеть… Ты ещё и не отрицаешь.
— Не вижу смысла, — сдержанно сказал он. — Только ты, как я понимаю, слышала от нападавшего на тебя, стандартную версию. А с тобой всё по-другому. Ты для меня не просто объект работы, а значишь намного больше.
— Да неужели? — язвительно процедила я и достала какой-то небольшой флакончик с прозрачной бесцветной жидкостью, а потом решила открыть его, пытаясь понять, что это такое.
— Понимаю твоё недоверие, — вздохнув, начал Клим, а потом громко выкрикнул, увидев, как я подношу флакон к носу: — Тая, не делай этого! Нет!
Но было уже поздно, потому что я вдохнула лёгкий цветочный аромат. Замерев, я выдавила:
— Только не говори, что это яд и я умру через две минуты.
— Это не яд, а афродизиак, — с досадой пробормотал он. — И ты вдохнула концентрат, а значит, минут через пять начнёшь сходить с ума от желания.
— Что?! — моментально вскипела я, вспомнив, как меня накрывало от желания в начале наших отношений. — Так значит, я была права, когда подозревала использование афродизиака! Сволочь! Ненавижу тебя! Мразь бесчестная…
— Я намного хуже, — невозмутимо перебил он. — Но сейчас тебе нужно волноваться не об этом, а о своих ощущениях… Как это всё не вовремя. Нам необходимо как можно дальше отъехать, а не сексом сейчас заниматься… Но что уже сделаешь. Придётся сосредоточиться на тебе…
— Да пошёл ты! — выкрикнула я и, открыв окно, выбросила флакон. — Теперь я тебя к себе не подпущу никогда!
— Тая, не говори глупости. Ты не выдержишь. Я тебе когда-то в стакан всего каплю добавил, и ты не смогла мне противостоять. А второй раз влажные салфетки уборщицы вымочил ещё в меньшем количестве и ты тоже не выдержала. А сейчас ты вдохнула концентрат афродизиака, а это ещё хуже. В жидкости и через кожу он действует не так сильно, как запах, да ещё в таком концентрированном виде…
— Ублюдок! — выплюнула я, даже боясь представить, что меня ждёт, а потом схватила второй флакончик с жидкостью уже зеленоватого цвета. — А это что? Может антидот? Но ты скрываешь это, чтобы я сильнее мучилась?
Открывать флакон и нюхать эту жидкость я уже боялась, но зажала его в руке, надеясь, что действительно моё спасение. Однако Клим разрушил мои надежды.
— Это уже мужской вид афродизиака, — мрачно ответил он. — Для меня. Когда объекты не вызывают желания, а требуется работать.
— Работать… — с ненавистью повторила я и, не выбирая выражений, добавила: — А вся твоя работа, это трахать таких, как я, да?.. Только не смей отрицать! Меня уже просветили! Интересует лишь одно — зачем это?
— В капсуле вы соприкасаетесь с эмоциями чужих людей и это двойная нагрузка на психику. Что в свою очередь может привести к сумасшествию, потому что два разных типа в мышлениях и эмоциях — это как раздвоение личности, — стал пояснять Клим. — И есть только один способ снять влияние другой личности на психику. Это как бы «забить» своими более сильными эмоциями тех, за кем наблюдала. Самый быстрый способ — это секс…
— Быть такого не может! — прервала я, вспоминая свои ощущения. — Должен быть ещё способ! Ну, например, физические упражнения какие-то…
— Тая, дело не в физическом истощении организма. Усталость — это следствие. Главное дело в эмоциях, и способы избавиться от них есть. Прыгнуть, например, с парашютом. Прокатиться на каком-нибудь страшном аттракционе. Подразнить каких-нибудь опасных животных и бежать от них. Ввязаться в какую-нибудь ситуацию, где тебе грозит опасность… В общем, спровоцировать что-то, вызывающее сильные эмоции. Но после капсулы неудобно собираться и ехать в какой-нибудь парк отдыха или в лес, или на аэродром. Или искать хулиганов. Да и время играет роль. Нужно делать всё быстро, пока эмоции другого человека не отложили отпечаток на личность тех, кто заглядывает в будущее. А это с неподготовленной психикой происходит стремительно. Объекты быстро сходят с ума, если тянуть время и они не испытывают настоящей отдачи от таких, как я. Поэтому секс самый быстрый и удобный способ, чтобы сбросить лишние эмоции и перекрыть их своими, более приятными.
— Какой же ты моральный урод, — вымолвила я, с отвращением глядя на Клима, а затем посмотрела на флакон в своей руке. — Значит, я объект… работа… И вот что тебе так придавало сил со мной…
— С тобой я ни разу не пользовался этим афродизиаком, — холодно вставил он. — В этом не было нужды, потому что я на самом деле хотел тебя. И не раз напрямую говорил, что секс с тобой вызывает у меня неподдельное желание и удовольствие. Вспомни все мои слова.
