— А что, изнутри её открыть нельзя? — с опаской спросила я и тут же продолжила: — А если свет выключится и компьютеры отрубятся, что, сидеть там?

— Не волнуйся, всё открывается и изнутри, — заверил мужчина.

— А по какому принципу? Опять же, от света это зависит или делается вручную? — я что-то всё меньше хотела лезть в эту камеру.

— Открытие изнутри управляется кнопкой и не зависит от электроэнергии. Давай я тебе сразу покажу эту кнопку, чтобы ты не волновалась, — предложил он и подвёл меня к капсуле. — Тут открытие даже дублируется три раза — автоматическое с компьютера, ручное снаружи и ручное изнутри. Вот кнопка наружного открытия, — он указал на чёрный кружок в красном ободке и нажал на него. Часть стенки тут же поднялась вверх, и Клим наклонился и кивнул мне, указывая на внутреннюю стенку в капсуле. — И здесь кнопка сразу возле двери. Видишь, стоит только повернуться на бок и всё, она под рукой. Нащупать её в темноте просто.

— Вижу, — наклонившись, я заглянула внутрь и кивнула, а потом потрогала пальцами водичку, которая заполняла капсулу приблизительно на уровне тридцати — сорока сантиметров от днища. — Тёпленькая, — констатировала я, а потом лизнула палец и сморщилась от слишком солёного вкуса. — Фу!

— Это «фу», между прочим, очень полезно и для кожи. Это так называемая английская соль, а она богата минералами и микроэлементами, — сказал Клим и улыбнулся. — Так что от капсулы двойная польза — и релаксация для психики, и ванная для тела.

Я на это ничего не ответила и стала осматривать всю капсулу. «Хорошо, что она достаточно большая и по размеру, и по высоте, а то в мыслях почему-то рисовалось что-то наподобие тесного гроба, где и развернуться-то негде. А здесь вполне достаточно места и потолок высокий», — отметила я и только сейчас рассмотрела его.

— Ого! Что это? — я притронулась к чему-то чёрному, блестящему и плотному.

— Это пластины одной из разновидностей кварца. А точнее — из мориона. Поэтому он чёрный, — ответил Клим.

— А зачем такой потолок здесь делать? — поинтересовалась я.

— Не знаю, может для дополнительной изоляции, а может просто для красоты. В темноте его всё равно не видно. Чёрный, как и всё остальное вокруг, — он пожал плечами. — Ну что, не передумала? Попробуешь?

— Ну давай попробую, — с опаской сказала я. — Только дай-ка кнопку изнутри хорошо прощупаю, чтобы выйти, если мне не понравится.

— Пощупай, — он отошёл в сторону, чтобы мне не мешать. — Но ты можешь просто сказать, чтобы я открыл капсулу. Я буду слышать тебя. Только вот отвечать не смогу, здесь это не предусмотрено, чтобы не отвлекать от релаксации.

— Да? Ну хорошо.

— Тогда, прошу внутрь и ложись, — произнёс он. — Не бойся, что воды кажется многовато. Из-за солёности невозможно опуститься на дно.

Я поставила одну ногу в воду и ощутила приятное тепло, поэтому без раздумий влезла внутрь и осторожно легла в тёплую водичку. «А ничего так, хорошо. И действительно вода выталкивает. Я лишь наполовину погружена», — подумала я.

— А теперь расслабься и постарайся ни о чём не думать. Просто лежи и смотри перед собой, — посоветовал Клим. — Всё, закрываю капсулу, и пятнадцать минут ты будешь предоставлена сама себе, — он взялся за дверь, чтобы опустить её.

— Ой, а воздуха мне здесь хватит? — обеспокоилась я.

— Не волнуйся, хватит. Тут специальная система вентиляции предусмотрена, — заверил он и подмигнул мне, а потом дверь с мягким щелчком закрылась, и я реально оказалась в абсолютной темноте.

«Ох, а это немного пугает», — в первую секунду подумала я и услышала, как сердце забилось быстрее. «Блин, и даже руки не видно», — я подняла её перед собой и ничего не смогла рассмотреть. «Очень необычно… Ведь даже ночью всегда есть какой-то слабый источник света. Луна, лампочка дежурного режима на телевизоре, фонари на улице или ещё что-нибудь, что позволяет глазам уловить хотя бы очертание предмета, а тут… ничего… пустота. И глаза к такой темноте не могут привыкнуть и хоть что-нибудь увидеть», — я опустила руку, поняв, что это бессмысленно и как сказал Клим, попробовала расслабиться. Тихий всплеск воды привлёк внимание, и я замерла, осознав, что мне не хватает и привычных звуков, которые я, как и любой человек, давно уже перестала замечать. «Ни тебе с улицы автомобильных сигналов, ни звука работающего лифта с площадки, ни топота соседей сверху или громко работающего телевизора из-за стены… Вообще никаких звуков, кроме моего сердцебиения и дыхания… Так необычно… Я наедине с собой во всех смыслах этого слова и ничего не мешает», — мне определённо понравилось это и я улыбнулась, ощутив успокоение и сердце забилось медленнее, в привычном ритме.

«Тук-тук, тук-тук, тук-тук», — я мысленно комментировала его биение и закрыла глаза. Тело не соприкасалось ни с одной твёрдой поверхностью, и я ощущала себя парящей в невесомости. «Обалденные чувства и тут даже не нужно заставлять себя выкинуть лишние мысли из головы. Наслаждаешься только своими ощущениями, а всё остальное не имеет значения», — ещё больше расслабляясь, подумала я. «И время действительно течёт по-другому, а точнее, кажется, что его просто нет… Ничего нет… Только я… Даже мысли исчезают… Теряюсь… и не хочется думать», — пронеслось в голове.

Однако через какое-то время я слегка напряглась, испытывая, что меня засасывает в какой-то безвоздушный водоворот. Меня как будто то плавно подбрасывало вверх, то неспешно опускало вниз и я начала терять ориентацию в пространстве. «Ого, какие-то прямо горки, но медленные», — с удивлением подумала я и открыла глаза, надеясь, что хоть так восстановлю восприятие своего тела. Но помогло это мало. Я, как и с закрытыми глазами, продолжала ощущать себя пушинкой, которой управляет капризный ветерок, постоянно меняющий направление.

«И почему я больше не слышу своего сердца?» — это была следующая мысль и она испугала. Я действительно больше не слышала его, а только тишину — звенящую, закладывающую мне уши и обволакивающую со всех сторон. Немного запаниковав, я попробовала пошевелить руками, чтобы услышать плеск воды, и он донёсся до меня, как будто издалека и еле слышно.

— Эй, — прошептала я, чтобы хотя бы услышать свой голос, и он эхом стал отзываться в ушах, как будто я находилась в каком-то огромном помещении или в горах. А потом, когда почти затих, снова начал набирать силу звука, но уже не моего голоса, а какого-то непонятного бубнения.

«Что это?» — удивленно подумала я и стала вслушиваться. «Господи, какая-то невероятная какофония звуков, доносящихся издалека…», — поняла я, разобрав во всём этом ревущий мотор болида и сирену скорой помощи, крик человека и мурлыканье кошки, звук льющейся воды и треск чего-то ломающегося. Но самым удивительным была музыка. Её было больше всего, и она составляла основной фон. Я то слышала скрипку, то гитару, то саксофон, то барабаны и эти отрывочные звуки завораживали. Хотелось крикнуть: «Подождите! Дайте дослушать мелодию! Мне нравится!».

Но потом стало немного страшно и не комфортно. Складывалось впечатление, что весь мир переселился мне в голову, и захотелось уже кричать, чтобы меня оставили в покое.

«Наверное, у меня слуховые галлюцинации», — решила я, а в памяти всплыл репортаж о специальных звукоизолированных комнатах, где лечили людей с нервными расстройствами психики. «Там тоже была абсолютная тишина и её прописывали на очень короткое время, вроде минут пятнадцать или двадцать, иначе была вероятность, что человек сойдёт с ума… Ох, чёрт, значит я начала сходить с ума? И сколько я уже здесь?.. По ощущениям не меньше часа… Или больше? Что-то совсем со временем потерялась», — внутри стало нарастать чувство паники. Но я заставила себя успокоиться. «Клим ведь снаружи и следит за временем. И он предупреждал, что время здесь воспринимается по-другому. Значит, пятнадцать минут ещё не прошло», — сказала я себе и чтобы хоть как-то отвлечься на другие чувства, вытянула руку из воды и подняла её вверх, ощупывая потолок.