– Зачем?!

В следующий миг Ёшка вспоминает, что отвечать мужикам некогда, а ещё через мгновение слышит:

– Садовника засекли, – говорит Агроном, не отрываясь от перископа. – В огне они теряют осторожность, и наши их бьют. Там ещё и снайперы работают.

– Без Садовников джунгли не разгоняются, – объяснил Жмых. – Расти – растут, но как самые обычные – медленно. Чем меньше Садовников, тем лучше.

И чем больше химии, тем тоже лучше.

Пока танкисты готовили эвакуацию семейства Дорохова, техники распаковали «Потраву» в рабочий режим и занялись джунглями по-своему. Машина медленно ползла в ста метрах от линии Сада и аккуратно, дозированно распыляла на него ядовитое содержимое цистерны. И там, где она прошла, яркая синяя зелень тускнела, словно припорошённая пылью. Умрёт она не скоро, часов через шесть-восемь, но умрёт точно, да к тому же вместе с корнями.

А быстрый Зяма уже ухитрился добраться до фермы. Броневик встал у самого дома, и Ёшка, которому повезло завладеть резервным перископом, увидел бегущих к нему людей: женщин, детей и нескольких мужчин. Все – в прозрачных пластиковых комбинезонах поверх одежд и в масках. Недалеко от них разорвались два чёрных плода, полетели грязные брызги, но то ли не долетели, то ли комбинезоны защитили – никто из Дороховых не сбился, не упал, все добежали до распахнутых люков и укрылись внутри машины. Броневик резко развернулся и припустил к прорыву.

– Мы побеждаем?

– Похоже, – отрывисто буркнул Жмых.

В действительности им крепко повезло: Садовники разогнали джунгли в надежде одним рывком окружить ферму и взять всю семью. Судя по всему, ускоренный рост сине-зёленых зарослей шёл всю ночь, и сейчас у них не было сил противостоять атаке заовражцев.

– Думаю, Дорохов не проспал. – У Андрюхи было время осмотреться и оценить обстановку, и теперь он неспешно делился с экипажем наблюдениями. – Он подал сигнал сразу, как только увидел джунгли, но в них скопилось очень много Садовников, и за ночь они круто разогнались… Знали, что мы придём, и хотели взять не меньше половины долины. Поэтому торопились. Поэтому не стали давить ферму, а пустили фланговые ростки.

– Но не успели, – уточнил Жмых.

– Ага. – Агроном взялся за рацию. – Зяма, высади Дорохова и марш стрелять Садовников! Химики! Готовьтесь заправлять танки! Первым пойдет Борода.

– Хочешь очистить всю долину?

– Мы обязаны очистить всю долину, – жёстко ответил Андрюха. – Здесь богатый водяной слой, и мы не имеем права отдавать его Садовникам.

Тринадцать месяцев назад

– Я слышал, Бог проклял Зандр.

– За что?

– За то, что Зандр – не Земля.

Сначала ответом стала тишина, необходимая для обдумывания услышанного, затем – слова:

– Это заблуждение, сын мой. Зандр – это Земля сегодня, он не взялся из ниоткуда и не был сотворён специально. Он плоть от плоти того, что было вчера. Он результат того, что было вчера.

– Бог не создавал Зандр, это дело рук людей. Мы испортили то, что было создано Богом. Мы создали проклятую Землю.

– Дано ли тебе знать замысел Божий, сын мой?

– Когда я был маленьким, я любил строить песочные крепости. И мне очень не нравилось, если кто-нибудь ломал их. Или перестраивал по-своему.

– Теперь ты сравниваешь себя с Господом?

– Я пытаюсь объяснить мотивы…

– Ты приписал Ему действие, а теперь пытаешься найти мотив? Мотив к тому, что ты придумал? Тебе не кажется, что некая самонадеянность…

– Чёрт! – Карлос вскочил и быстро прошёлся – почти пробежался! – по маленькой и низенькой комнате. Из конца в конец три раза. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Ему не хватало слов, потому что привычные, которыми он уже всё для себя определил, подверглись насмешливому сомнению, доказательства оказались несостоятельными, требовалось что-то новое, а для нового нужны слова.

Которые пока не находились.

– Зачем ты меня мучаешь, старик? Ведь ты прекрасно всё понимаешь и, наверное, в душе соглашаешься со мной. Бог дал нам прекрасный мир, а мы превратили его в ад, и потому он проклял Зандр. И проклял нас.

– Послушай себя, сын мой, послушай и устрашись.

– Ты хотел сказать: устыдись? – Карлос остановился и вздохнул. Его широкие плечи опустились устало, словно после тяжкого труда. – Я должен устыдиться своей слабости? Своего неверия?

– Я сказал именно то, что хотел: ты должен устрашиться слов своих, Флегетон. Говоря о проклятии, ты пытаешься переложить на Бога грехи людей, пытаешься сказать, хоть и не понимая того, что Зандр сам, и всё в нём творимое, есть воля Божья. Ты хочешь сказать, что все ужасы Зандра происходят от проклятия, а не потому что люди это делают. Сами.

– Я знаю, на что способны люди, – глухо сказал Карлос. – Насмотрелся.

– И далеко не все они верят в того Бога, к которому обращаешься ты.

– Не все.

На некоторое время в комнате установилась тишина, не тяжёлая и не гнетущая – просто тишина, в которой люди думали. И нарушил её Карлос:

– Раньше мир был добрее, – произнёс он, словно подводя итог их разговору.

Но Матвей не согласился:

– Зандр создали те люди, что были раньше, – с грустью произнёс он, разрушая вывод, который Флегетон считал аксиомой. – Зандр получился из мира, который, как ты говоришь, был добрее. Добрые люди сотворили нынешний мир, сын мой.

– То есть ты тоже веришь в проклятие? – насторожился Карлос. – Только считаешь, что оно настигло нас намного раньше?

– Не считаю, – качнул головой Матвей. – Я лишь указываю тебе на ошибку в умозаключениях. Я напоминаю, что Зандр стал порождением мира, о котором ты тоскуешь.

– Не мира, а людей. Мир пострадал.

– Людям тоже досталось.

– Доведись все переиграть, никто бы не совершил такую ошибку.

– Об этом ты можешь только гадать.

– Ты не веришь в людей?

– Верю. – Матвей грустно улыбнулся. – Верю, что страшное испытание сделает их другими.

– Страшными?

Старик с печалью посмотрел на горячего собеседника, потеребил верёвочку, что опоясывала грубую черную рясу, и вздохнул:

– А вот ты в людей не веришь.

– Я знаю, на что они способны.

– Ты об этом говорил.

– И ты не убедил меня насчёт проклятия. – Флегетон уселся на колченогий стул и колюче посмотрел на Матвея. Флегетон наконец-то подготовил новые аргументы и был уверен, что сможет доказать свою точку зрения: – Бог проклял нас после Времени Света. За то, что оно было – Время Света. Люди его устроили и за это прокляты. И теперь они на наших глазах становятся зверьми.

– Все? – кротко поинтересовался монах.

– Нет, – после короткой паузы ответил Карлос.

– Кого же не коснулось проклятие?

– Мы оба знаем, что в Зандре встречаются сущие праведники.

– Они есть, – подтвердил Матвей. – Только они не праведники, а обычные, по меркам прошлого, люди: добрые, участливые, сострадательные.

– Проклятия не существует?

– Я думаю, нет нужды сваливать свои ошибки и преступления на Бога. Так мы замыкаем круг лжи и обрекаем себя на постоянное повторение зла. Нужно набраться храбрости и признать, что всё вокруг – творение рук человеческих. А если не признаем – будет хуже.

– Что может быть хуже Зандра? – усмехнулся Флегетон.

– Много чего, – пожал плечами Матвей. – Представь Зандр, в котором победили соборники. Или Зандр, в котором все поверили в проклятие. Или…

– Я понял, – перебил монаха Карлос. И извиняющимся тоном закончил: – Ты прав: есть кое-что похуже того Зандра, который мы знаем…

Зандр зол.

Зандр зол и подл, и иногда кажется, что он действительно проклят. Но даже в нём, безжизненном и беспощадном, оставались места, которые называли святыми. Или считали святыми. Или необычными. Или удивительными.