Вся толпа остановилась метров за 200, внимательно осматривая хутор. Да учить их ещё и учить. Я хоть и не специалист в военном деле, но если мы сейчас начнем стрелять, одну треть точно положим. Надо будет поговорить со старшим. Они что, совсем о нарезном оружии представления не имеют. Вот так и будут поначалу воевать в Крымскую войну, пока потери не заставят задуматься. Нет, так дело не пойдет. Наших казаков мне жалко.

   Глава - 12.

   - Эй, и что вам надо? - кричу из-за баррикады.

   - А кто ты есть, мил человек? - спрашивает представитель четвёрки.

   - Я то есть. Да не про твою честь. Кто вы и что вам надо?

   - Сотник-атаман Щерба. А вот ты, если не выйдешь, на кол сядешь - злится главный из отряда с Таганрога. Явно пытается запугать. Я смотрю на него, и у меня создаётся такое впечатление, что это с него художники рисовали Стеньку Разина. Мужику явно годков сорок, плюс, минус копейки. Тёмные курчавые волосы, выглядывают из-под папахи с красным верхом. Золотое кольцо в ухе. Такая же курчавая борода вызывающе торчит вперед. Явно не славянской наружности или скорее метис. Серая куртка с газырями, перепоясанная широким красным поясом. За ним пара кремневых пистолетов. На поясе сабля. Под ним хороший рыжий конь с чёрными ногами. В общем, красавец и лихой разбойник. Для войны одет, в моём понимание хреново, для парада сойдет.

   - Ну, а второй кто?

   - Хорунжий Павел Когальников.

   А вот тут, совсем другая противоположность, хотя возраст у них примерно равный. Сразу выделяются пышные черные усы, на бритом подбородке и "злые и колючие" карие глаза, смотрящие с презрением на окружающих. Из-под очень высокой папахи, как будто это боярская шапка, выглядывают волосы с сединой. Одет, в черную куртку-мундир, с дорогого сукна и синие штаны. На руках белые перчатки. В высоких кавалерийских сапогах, сверкают начищенные шпоры. Подпоясанный, тоже красным поясом, на котором слева подвешена сабля. Восседал на абсолютно чёрном жеребце, где седло и попона отделана красным кантом. Вот же любители красного и яркого, сороки, матюгнулся я.

   - Ну и что вы хотите, господа?

   - Чтобы ты отпустил моих друзей Мордвинова и Качукова - хорунжий.

   - И семью Катракис - добавляет сотник.

   Всё-таки тут они ещё наивные. Врать почти не умеют и считают, наверное, это позором, даже на войне. И имя тоже не скрывают. Однако, учтём.

   - А ничего, что они контрабандой занимаются?

   - Ну и что? Кого этим тут удивишь. Жить-то всем надо - сотник.

   - Жить то надо. Вот только живут все по-разному - отвечаю.

   - А это, не твоё дело. Ты у себя дома командовать будешь. А тут наша земля - сотник.

   Боевые действия начинать никто не хочет. Они не уверенны и боятся больших потерь. Плюс сначала хотят добиться освобождение заложников. А я не хочу убивать казаков Щербы, у меня возникли на счёт его сотни другие планы. Пытаюсь выяснить, для чего приехал Когальников. То, что он тут замешен каким-то боком понятно, но вот каким? Так же я пытаюсь придумать, как спровоцировать конфликт с ним и не поссорится с бандой Щербы. План...мистер Фикс...план. Мы ещё переругиваемся некоторое время, а потом я произношу.

   - Сотник. А ты знал, что они русских девушек в Турцию продают - кричу ему.

   - Врёшь - опешил сотник.

   - Кому Семён, ты веришь. Иногороднему? - хорунжий.

   - А если я приведу друга Когальникова, и он подтвердит? Мало того, пытаются продать дочку царского егермейстера. Сотник, ты понимаешь, чем это кончится - я кричу специально громко, чтобы услышали все присутствующие.

   В рядах казаков началось шевеление, послужившее тому, что четверо остались как бы с правого бока отдельно. Ага, зацепило, обрадовался я. А вот дальше надо пройти по краю и ...выжить. Просил приключение, нате распишитесь.

   - Но веди своего видока, послушаем - злится сотник.

   Это слишком серьёзное обвинение и большой позор для казаков. Это не значит, что такого явления совсем не было, было. Нажива была слишком большая, но и наказание за неё не меньше. А тут ещё и дочка питерского аристократа оказывается.

   Освобождаю Мордвинова из ковра, связываю ему руки сзади и закрепляю там палку. Это позволит быстро дергать в правильном для меня направлении пленника. Заталкиваю ему в ром кляп, но так чтобы сразу это понять было невозможно. С Куликом, Ремезом и Петром согласовываем действия. Петру это совсем не нравится.

   - Пётр, мне тут тоже много чего не нравится. Но, продажа наших женщин в Турцию мне нравится ещё меньше. Так, что заткнись и делай, то я говорю. Домой приедешь и там опротестуешь. Если тебе не нравится с нами, я тебя больше брать не буду - подвожу итог спору. Чего-то слишком много я демократии развел в отряде, а это не есть гуд. Понятно, что мои действия и решения для местных кажутся слишком радикальными. Но, я всё равно буду делать, как считаю нужным. Надо быстрее закругляться, пока у казаков терпение не кончилось. Собираюсь, беру с собой мариэтту и двуствольный пистолет. Начинаю пихать по удобнее пистолеты и сразу вспоминаю про разгрузки. Сам я ими не пользовался, но общее представление имею. Тем более, что жилеткой рыбака пользовался, тут главное по приезду домой не забыть.

   Мордвинов идёт плохо, постоянно спотыкаясь. Понятное дело, провести почти три дня в ковре, это не шутки. Я выдвигаюсь на двадцать метров вперед за баррикаду и останавливаюсь около маленькой канавы. Левой рукой держусь за палку за спиной Мордвинова.

   - Этот что ли твой видак? - насмешливо спрашивает Когальников, подъезжая с Щербой ко мне.

   - Да пошёл ты н.... Кто ты такой, что будешь тут тявкать. И вообще ты какого х... припёрся - я специально провоцирую хорунжего, не оставляя ему выбора. На это я как раз и надеюсь. Возможно, где-нибудь в Москве, мне бы за это ничего и не было. Но тут, на своей земле, да ещё и при всех, это слишком.

   Когальников выхватывает небольшой пистолет, я даже не увидел, где он его прятал, и стреляет в меня. А вот этого я как раз и добивался. Резко дергаю на себя Мордвинова, заслоняясь им, а сам перемещаюсь за него. Потом выхватываю двуствольный пистолет из-за спины и стреляю в ответ два раза. И тут же заваливаюсь в канаву, прикрываясь уже, наверное, мертвым Мордвиновым. Откидываю разряженный пистолет и вытаскиваю мариэтту. Слышаться выстрелы. Около меня пуля попадает в кочку. Аккуратно выглянул из-за своего "щита", поднимая мариэтту.

   Сейчас я окончательно убедился, что боевики по телевизору я не зря смотрел. Можно многое из них, взять себе на вооружение. Главное вспомнить и правильно все повторить. Накал боевых действий тут ещё не достигнул такого ожесточения, как 21 веке. Пока идёт по моему плану.

   Щерба пытается сделать два действия сразу. Вытащить второй пистолет и успокоить коня. Рядом на траве валяется хорунжий сжимающий уздечку лошади. Его конь вынужден нагнуть голову, но явно возбужден и готовый к прыжку. Выстрелов больше не слышно, и образовалась тревожная тишина.

   - Сотник брось ты это дело. Я с тобой воевать не хочу. Но если ты направишь на меня пистолет, пристрелю - направив на него мариэтту, спокойно говорю.

   - Ты это специально сделал, ч...- злится он.

   - Слазь и отпусти коня. Сотник, не всё так просто. Я не соврал. Неужели ты думаешь, что весь сыр-бор из-за твоей контрабанды?

   - Так кто же ты такой, мать тебя так? - убрав руку с пистолета, пристально и зло смотрит на меня.

   - Ты читать умеешь?

   - Ну ...так.

   - Зови сюда, только одного, кто умеет - мне и не хочется показывать, но и выбора нет. Надо восстанавливать отношения. Да и надеюсь на иную помощь от них, если честно.

   - Вахмистр Вербовский - кричит Щерба, немного поиграв со мной в "гляделки".

   Я в это время выбрался из канавы уже полностью, опустив пистолет. Казаки соскочили с коней и попрятались. Сразу разобраться, каков результат не представлялось возможным. Я отдавал приказ стрелять только по людям Когальникова. К нам подбежал довольно молодой казак, мой ровесник. Левой рукой достаю из-за пазухи пенал, и бросаю ему. Он внимательно читает.