«Не важны поиски, важны находки!» — вот девиз современной науки, ее достоинство и ее огромнейший пробел.
Если говорить о науке как о воспитании человека, о ее влиянии на формирование психики нового человека, то это влияние очень однобокое. Наука, с одной стороны, дисциплинирует мышление, приучает к логике, к экономии мыслей, учит идти прямо к цели, не разбрасываясь. Но существует оборотная сторона: наука прежде всего обедняет многогранность ощущения мира. И эта многогранность непрерывно стирается по мере того, как науки разветвляются и углубляются в те или иные предметы.
И вот результат, мне кажется, почти катастрофический: неожиданно для нас сложность мира превысила наши возможности накопления и хранения информации и обработки. Эта сложность мира до такой степени сейчас очевидна, что закрывать глаза на нее становится не так-то легко. Подсчитано — самый добросовестный, самый усидчивый человек не сможет прочесть за всю свою сознательную жизнь свыше 10–12 тысяч книг. Нечего и говорить, что 200 тысяч работ в год, печатаемых по химии, 90 тысяч по физике, около 120 тысяч по биологии — совершенно неодолеваемая для простого смертного система получения и хранения информации. Мы рискуем в конце концов не знать ничего о мире. Получается, что люди строят некую вавилонскую башню; и чем выше поднимаются ее этажи, тем она расходится все шире и шире. Конструкция современной науки представляет собой перевернутый конус, балансирующий на вершине. А это, как известно, чрезвычайно неустойчивое сооружение. И оно очень скоро рухнет, если человечество не научится не только углубляться, но и обобщать информацию какими-то новыми методами.
Вспоминаю себя: благодаря очень хорошей памяти я усвоил в школе довольно многое. Потом мне пришлось быть и горным инженером, и моряком, и геологом, и палеонтологом, и, наконец, я стал писателем. Но вся информация, вынесенная из школы, была полезна для меня лишь таблицей умножения, тригонометрическими функциями, таблицей логарифмов и, конечно, иностранным языком. В то же время множество самых разнообразных и важных практических сведений пришлось брать из самой жизни, постоянно сожалея, что азы школы слишком сухи и величественны по сравнению с запросами действительности. Не берусь отыскать панацею от всех бед и проблем нынешнего образования, однако уверен: воспитание в будущем станет более универсальным и, главное, более гармоничным.
— ВЫ ПРАВЫ: ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ ИНФОРМАЦИИ УЖЕ ПОДПИРАЕТ СЕДЬМОЕ НЕБО. ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПОСЛЕДСТВИЯХ ЭТОГО НЕПРЕРЫВНОГО РОСТА?
— Я не открою ничего нового, если скажу: мир издревле противоречив. Но в XX веке эти противоречия разрастаются подобно цепной реакции. Растут ритм, динамика жизни, темпы информации, науки — прерывистый пульс планеты увеличивается по экспоненциальной кривой. В этом стремительном поле всеобщей спешки многие проблемы очень часто оборачиваются для нас совсем не тем, чем они сначала представлялись. Возьмем такую проблему, как, скажем, сердечно-сосудистые заболевания, борьба с инфарктами, которые американцы назвали «убийцей № 1». Лечение их, конечно, дело первостепенной важности. Однако врачи недаром говорят, что гораздо проще установить причину заболевания, чем тратить силы и средства на лечение. С этой гуманной точки зрения давайте посмотрим на «убийцу № 1» как на производную городского существования, как на зло сидячего образа жизни с большими нервными и физическими нагрузками. Эти стремительные перепады ритмов, эти бесконечные спринтерские рывки на стайерской дистанции, чутко воспринимаемые нетренированным сердцем, — вот главная причина огромного количества заболеваний.
Выход один: только упорядочение физического развития человека может вообще снять необходимость всех этих хитрых операций на сердце, осушить реку лекарств, ежедневно выпиваемых человечеством. Разумеется, я не противник лекарственных снадобий. Достаточно вспомнить, что именно стрептомицин привел к исчезновению, во всяком случае, сильному уменьшению туберкулеза. Великолепные высокогорные санатории в Швейцарии ныне пустуют, а ведь в начале нашего века они были забиты до отказа больными. Хочется надеяться, что в будущем подобная участь постигнет все лечебные учреждения в мире.
— НО ВЕДЬ ДАЖЕ В БУДУЩЕМ ОСТАНУТСЯ НЕРЕШЕННЫМИ НЕКОТОРЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ: СВОБОДА И ДОЛГ, НАПРИМЕР, ДОБРО И ЗЛО…
— Мне думается, что одной из самых важных проблем, которая не снимается у весьма отдаленных поколений, будет именно психологическое исследование мотивировки поступков и глубокого анализа их причин. Разумеется, не в порядке бихевиоризма. Есть такое течение (оно во многом смыкается с фрейдизмом), которое вообще оправдывает поведение человека, по большей части неблаговидное. Оправдывает какими-то атавистическими инстинктами, какими-то древними психологическими пережитками, подсознательными эмоциями. Вспомним, сколько романов написано на тему о том, что человек низок, гадок, что человек есть убийца, что он с трудом подавляет в себе изначальное желание убивать, разрушать, уничтожать.
Именно для того, чтобы парализовать все эти псевдоученые разговоры и мнимые научные обоснования, необходимо разрабатывать свою психологическую науку, которая должна опираться на философское осмысление мира. Разрабатывать ее в том направлении, чтобы показывать человеку правильный путь развития своих склонностей, анализировать его ошибки, устанавливать их причины и, так сказать, закрывать его на ключ от всего дурного, аморального. Это очень важно. Только тогда в мире переведутся изуверы, преступники, переведутся маниакальные ученые, которые ради своей науки готовы пожертвовать весьма многим. И мне не раз приходилось слышать такого рода рассуждения: «Ну, подумаешь там, пострадало несколько человек! Зато выяснена какая-то проблема». Подобные разговоры бесчеловечны и аморальны с точки зрения коммунистического воспитания. Мне могут бросить упрек в морализаторстве, в суровости: бывают же, скажут, случаи, когда человек во имя науки решается пожертвовать жизнью. Отвечу: одно дело благородный порыв, подвиг на благо человечества, Но если человек позволяет себе решать вопросы жизни и смерти за других, если он считает себя правомочным на рискованный опыт или направление исследований, — такой человек независимо от чинов и званий аморален. Его надо психологически исследовать и постараться устранить те психопатические причины, которые сделали его бесчеловечным.
Разные ученые и мыслители в разные времена задавали себе и миру вопрос: каков критерий нормальной психологии? Творческий экстаз, фанатичная увлеченность любимым делом, одержимость гениальной идеей — где здесь грань между нормальностью и психопатией?
Единственный критерий — общественное поведение человека. Его забота о ближнем, о счастье людей. Все другое, что не связано с человеколюбием, — более или менее замаскированные честолюбивые устремления, завуалированный практицизм, растворенный в красивых словах эгоизм.
— КАКАЯ ИЗ ПРОБЛЕМ БУДУЩЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕЖИТИЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВАМ НАИБОЛЕЕ СУЩЕСТВЕННОЙ?
— Свобода и долг в любви. Этот вопрос диалектичен, как и все в мире. С одной стороны, если говорить о чувствах свободного человека коммунистического общества, любовь и отношения мужчины и женщины должны быть абсолютно свободны, Принципиально новая семья, семья коммунистического общества — это брак двух любящих людей, не связанных экономическими обязательствами по отношению друг к другу. Важнейшая предпосылка для создания подобного союза любящих сердец — коллективное воспитание детей — совершенно необходимая ступень к человеку будущего.
Вместе с тем нельзя не думать о том, что такая свободная семья, как и всякая свобода, подразумевает ответственность — ответственность в очень широком плане. Не только в личном, не в отношении любимого человека, а в отношении всего народа, государства — а так как я уверен, что коммунистическое общество охватит все человечество неизбежно, — то и всего человечества.
