- Слушай, а погодка давно такая? - неожиданно спросил Вадим, с прищуром глядя на небо, где все еще собирались темные облака, как страшное чудовище из сказки, поглощая дневной свет. - Душно, не верится, что последний день августа.

Метлицкий расстегнул ворот светлой рубашки еще на три пуговицы, забрал ключи из рук Кости, подошел к водительской двери иномарки.

- Третий день никак гроза не начнется, - произнес друг. - Парит жутко, в Москве вообще дышать нечем.

- Заметно, - произнес Вадим, усаживаясь за руль.

- Может, я поведу? - спросил Костя, глядя на друга, который сидя за рулем, прикрыл глаза.

- Нет уж, - усмехнулся Метлицкий, тут же сбрасывая с себя небывалое оцепенение. - Хватит с тебя, а моя ласточка уже успела соскучиться. Ты ж, как улитка ползаешь, а она скорость любит.

- Ладно, будь по-твоему, - махнул рукой Костя, усаживаясь на переднее сиденье рядом с водителем.

Ксения, пожав плечами, молча села назад, не влезая в разговор между мужчинами. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри девушки ожил страх. Он, как дикий зверек, пойманный в клетку, кричал, бесновался, вонзал свои острые зубки в сердце. Не понимая, что происходит, Ксения смотрела за дорогой, которая проносилась за окном серой лентой. Вадим, не изменяя своим привычкам, гнал автомобиль на полной скорости, подрезая проходящий мимо транспорт.

Эй, Ксюха, чего кислая такая? - обернувшись, спросил Костя.

- Не хочу в Москву. В Крыму хорошо было, - вздыхая, ответила девушка.

- Я ж предлагал тебе остаться, - буркнул Вадим. - Так нет же, захотела вернуться, а теперь, оказывается, там было хорошо. Женщины! Никогда не понимал, почему у вас семь пятниц на неделе.

- Вадим, - хотела запротестовать Ксения, но ее перебил Костя:

- Вадик, что за разговоры про "остаться"? Ты и так уже собрание перед началом сезона пропустил. Худрук в бешенстве, рвет и мечет. Лучше тебе завтра перед ним предстать, да написать объяснительную, почему работу прогуливаешь. Я сказал, что ты на съемках, которые Ялтинская киностудия начала без извещения твоего места работы. Но, сам понимаешь, выяснится правда быстро.

- Кость, не начинай. Сам знаю, что и как мне делать, как с таким хмырем разговаривать.

- Вадик, не бузи! Это тебе не наш Семенов, с которым можно было договориться полюбовно. Этот сожрет и не подавится. Грозился тебя со всех ролей поснимать и в массовку отправить.

- Угу, - буркнул Метлицкий, еще сильнее придавливая педаль газа. - Посмотрим еще, кто куда отправится.

Дальше разговоры о работе не заводились, потому, как Вадим дал ясно понять другу, что советы терпеть больше не намерен. Ксения заметила в зеркале заднего вида, как Метлицкий сжал челюсти, и на его щеках заиграли желваки. Это был первейший признак взвинченного состояния, поэтому Костя предпочел перевести разговор в более безопасное русло, вспоминая новости из жизни общих знакомых.

- Ксень, а ты знаешь, Владик Самохин собирается жениться, свадьба назначена на октябрь, - как бы невзначай произнес Меркулов.

- Да? - удивленно вскинув бровь, спросила девушка. Новости о бывшем женихе давно стали для нее незначительной информацией, как о случайном знакомом или обычном однокурснике. - И на ком же, если не секрет?

- На Майе Борисовой, - сделав большие глаза, произнес Меркулов. - Племянничек решил получить хорошую должность, жена позарез как нужна.

Вадим присвистнул, а Ксения рассмеялась. Ушлая провинциалка своего не упустила, взяла в оборот нужного жениха, которому необходима жена, как символ надежности и социального статуса. Одно лишь для Ксении оставалось загадкой, как же родители Самохина приняли девушку, которая не была коренной москвичкой и желанной партией?

Уже въехав в центр столицы, на подъезде к повороту на улицу, где жил Вадим, их остановил инспектор ГАИ. Метлицкий резко нажал на тормоз, высунул голову в открытое окно и нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, ожидая, пока милиционер подойдет поближе.

- Командир, знаю, превысил! Дома давно не был, спешу, - произнес актер, доставая права из переднего бардачка.

- Да ладно вам, Вадим Юрьевич, - сказал молодой сержант, - все знают, как вы ездите.

- Ого, пользуюсь популярностью у доблестных служителей правопорядка? - усмехаясь, спросил гаишника Метлицкий.

- Вашу машину весь город знает, а я фильмы смотрел, - явно смущаясь, проронил парень. - Только я вас пропустить не могу, движение перекрыто, сейчас ожидается правительственный кортеж. Я бы пустил, да вон в той машине, - милиционер указал на видневшуюся около тротуара белую "Волгу", - сидят люди, смотрят, ну... Вы поняли.

- Да мне тут до дома три поворота ровно, - недовольно пробурчал Вадим. - Пусти, а? Я тебе потом контрамарку на спектакль достану.

- Да не могу я! - пару секунд подумав, парень произнес: - А вы через переулки поезжайте. В основном объезде уже машины скопились, а так быстро проскочите. Только внимательно смотрите, в некоторых ремонт идет, а табличек нет.

- Понятно, - процедил Вадим. - Ну бывай, командир.

Машина резко сорвалась с места, оставив следы протекторов на сером асфальте. Вадим резко развернул автомобиль, едва вписавшись в поворот, скрылся в узком московском переулке. Он знал город детства, как свои пять пальцев, но давно уже не пользовался старыми маршрутами, где как такового качественного асфальта еще не было. Совсем недавно здесь начали менять дорожное покрытие, чтобы открыть полноценное движение, немного разгрузить улицы от скопления автотранспорта, который еще каких-то десять лет назад был скорее роскошью, чем средством передвижения.

За окном автомобиля мелькали липы и клены, еще не успевшие надеть осенний наряд из желтых листьев, старые здания, являющиеся сердцем города, который со временем приобрел уродующие лицо дома-коробки и гигантские высотки. Именно в этой части Москвы Ксения ощущала себя дома, любила атмосферу и воздух, в котором улавливался аромат изначального, вечного, постоянного.

Почему-то сейчас девушка вспомнила, как они с Вадимом возвращались домой пешком из театра, любовались старинной архитектурой, ощущали дыхание времени, которое застыло, словно бабочка в янтаре, среди маленьких двориков и переулков, где росли деревья - молчаливые свидетели самых разных событий.

В тот момент ей казалось, что в самом центре Москвы спрятан сказочный мир, в который можно попасть, сам того не ведая, ощутить в нем удивительную гармонию и безмятежность. Тогда Ксения знала, что Вадим рядом с ней, никуда не уйдет, и он не позволяет ей присутствовать в его странной, непостижимой жизни, а желает разделить свое одиночество с ней.

Сейчас же девушка не могла понять, что же ее гложет на самом деле: то ли возвращение в реальность, смена ритма жизни, то ли езда по путаным переулкам в железной коробке с мотором. Поморщившись от нехороших мыслей, владеющих ее разумом, вот уже который день, Ксения сосредоточилась на мельтешащих за окном старинных зданиях.