Когда к двери подошел старейшина, они как раз поджигали бумажки, а открыв дверь, и увидев огонь, эльфийские члены Собрания Старейшин принялись тушить его ногами....

   Молодой гном не выдержал и покатился от истерического хохота. Его отец смеялся поспокойней, а Ош старательно прятал улыбку в усы. Мне тоже было смешно, но я сумел сдержать сильное проявление чувств и только пару раз хихикнул.

   - Той ночью был исход несогласных эльфов. Да, старейшины были в ярости, и бросили все силы на поиск проказников, так унизивших их. Но двести душ как сквозь землю провалилось. Их следы быстро потерялись, так как под утро прошел сильный ливень и смыл все наводки. Так и появились Темные эльфы, изгнанники, как с пеной у рта орал председатель Круга. Вроде бы все закончилось, но за спинами Мудрейших слышались смешки, а иногда и "Ф-у-у-у-у!". Проказников пробовали ловить, поймали одного, дали розг, но палач бил не в полную силу, а чисто для проформы, стараясь не заржать. На заднице эльфа карикатурно были изображены старейшины, все перемазанные экскрементами.

   - Не повезло старым дуракам! - хохотнул я, протягивая руку Сургатору, помогая тому подняться.

   - Да, позора они натерпелись предостаточно, другой источник утверждает, что "мечеными" были и сиденья их стульев, и не все это успели заметить... Но, не повезло нам всем. Мы все просчитались, и все понесли расплату. Люди встали на ноги и припомнили всем свои мелкие и большие обиды. За нас они принялись в предпоследнюю очередь, потому мы успели оценить их действия и силу, поэтому после нескольких мелких стычек ушли в горы и покинули эти земли. Вот и все. А чем занимались темные, - кто его знает, они ушли далеко на запад материка, и, по слухам, перебрались на соседний. А на поверхности шло мочилово, простите, шла война.

   Старик замолчал, а я искренне поблагодарил за рассказ:

   - Спасибо, путешествие в прошлое было замечательным, много интересного узнал. Как я уже говорил, известных рас наверху осталось три - люди, орки и эльфы. Ходят слухи, что где-то есть еще какие-то, но это только слухи.

   Оштарнор скомандовал привал. Мы восстановили свои телесные силы и двинулись дальше. Спустя несколько переходов мы достигли широкого коридора, который заканчивался стеной с гравировками, с изображением огромных дверей, с таким же огромным засовом, с висящим замком. Люди на ней пытались его открыть, но тот упорно не поддавался. Старший гном подошел к изображенным воротам, быстро нажал на стене в определенном порядке выступы, после этого в углу что-то щелкнуло. Он прошел туда, поколдовал там, и стена начала разъезжаться в стороны. По глазам резнул яркий свет солнца, а перед воротами стояла железная стена. Стена была живой, и состояла из двух десятков вооруженных до волос гномов, закованных в доспехи.

   Глаза настороженно блестели из щелей забрала, изучая меня, мой прикид и рукоять фалькаты, выглядывающую из-за плеча. Алебарды охранников синхронно опустились чуть ниже, а арбалетчики в количестве пяти штук, ранее не замеченные, зыркающие на меня из-за спин алебардщиков, взяли меня на прицел. Мне показалось, что все они прицелились мне точно в левый глаз.

   - Оп-пача! - раздалось из заднего строя. На говорившего сразу шикнули.

   - Ребята, мы пришли с миром, и несем вам аж одну консерву! Я не шучу, это правда! И вообще, парламентеров не убивают! У меня даже труселя белые, не верите, могу показать!

   Последние две фразы я добавил после того, как строй в ногу шагнул в мою сторону.

   - Могу сдать оружие, как доказательство наших мирных намерений!

   - Закрой вафельницу! - прогудел один из воинов, доспех которого был дороже, чем у остальных. - И слушай приказы.

   - Есть, слушать приказы! Ноги на ширине плеч, руки за голову! Ой, простите, это у меня нервное! Вооон тот мальчик меня убить может, у него руки дрожат! А вдруг нажмет на спусковой крючок! А у меня труселя белые, нехорошо получится! Я же парламентер! Я их и вправду недавно стира....

   Закрой рот, человечишка! - взревел командир охраны ворот.

   - Угу, только мне страшно, боюсь воон того мальца... Вот и говорю много... - тихонько прошептал я.

   - Ррррааа! - заревел командир. - Ноги в стороны, р...

   - Руки за голову. Я же сам предлагал так сделать....

   - Пххххх! - с шумом выдохнул воздух начальник, и так же шумно его вдохнул, и дрожащим от бешенства голосом продолжил: - Нет, руки в стороны. Трое, разоружить, и связать!

   Ко мне подошло три гнома, я покорно развел руки в стороны, позволяя себя раздеть, в моих глазах не было и тени страха.

   - Вяжите ему руки за спиной, - скомандовал командир стражи, когда я остался в одних штанах и рубахе. Благо, на улице тепло, был полдень. Когда мои руки надежно и больно были связаны за спиной, командир подошел ко мне, заглянул мне в глаза (для этого ему пришлось задрать голову), немного в них посмотрел, а потом ударил кулаком в солнечное сплетение.

   Воздух враз покинул мои легкие, в глазах потемнело. Прежде, чем я перегнулся пополам, успел заметить удивленные глаза сзади стоящих.

   - За непокорство и прекословие начальству, - злым голосом сказал он, стаскивая шлем. - А это, чтобы закрепить в твоих мозгах, - и ударил меня кулаком в стальной перчатке. В моих глазах снова стало темно, только к темноте добавились звездочки. " Я дарю все эти звезды тебе", - сказал мальчик девочке, и ударил тазиком по голове.", - промелькнуло у меня в голове но, как только в глазах чуть прояснилось, я разогнулся, и изо всей силы ударил коленом гнома в челюсть. Голова его дернулась назад, а я добавил пяткой в грудь, придавая ему ускорение в падении.

   - Первое было, - чтобы не нападал на графа, а второе, - чтобы запомнил это, - теперь презрительно произнес я. Тут гномы, наконец, опомнились, пришли в себя, и мой бок обожгло жгучим огнем, а стоявшие сзади сбили меня с ног и начали пинать своими коваными сапогами.

   - Все же убили, гады! - прошамкал я разбитыми губами. - Но хоть солнце увидел!

   Не знаю, последнее я сказал, или только подумал, но это было действительно последним, что я запомнил, погружаясь в темную пучину, спасающую от боли.

   - Мммммм, - стон вырвался с моей груди, так как сдержать его не представлялось возможным. Я прислушался к себе и понял, что, как минимум, два ребра были сломаны. К ним прибавлялась рука, была отбита спина и разбита в сплошной синяк нога. Правый глаз заплыл, левый с трудом, но видел. Зубы во рту были целыми, что не могло не радовать. Сгустков крови и корки на лице не было, значит, меня немного помыли. Прислушиваясь к себе дальше, я понял, что сломанная конечность - в лубках, ребра спеленала тугая повязка. Подняв относительно целую руку, я поморщился от боли и оглядел ее. Синяки были всех возможных цветов радуги, но по краям уже начали желтеть.

   "Хоть что-то радует", - вздохнул я и снова поморщился от боли в ребрах. Живой, и это главное, а остальное - зарастет, как на собаке.

   Послышался скрип открываемой двери, я опустил руку на кровать и прикрыл глаза.

   - Блин, челюсть болит! - прогудел знакомый голос.

   - А ты не разговаривай, меньше болеть будет! - поддел его другой.

   - Да иди ты! Аййй! - зашипел первый. - Очнется, я ему вломлю.

   - Смотри, чтоб я тебе не вломил потом (ага, а это уже Кардарол).

   Первый промолчал, и шаги приблизились к моей постели. Вошедших было трое, и они закрыли свет, падающий с окна.

   - А может он так и подохнет? - презрительно сказал все тот же славноизвестный начальник стражи. - Дней пять уже так лежит.

   - Не дождешься, ссыкун! - опережая все возражения, заявил я. - Ты только тогда, когда солдаты противника держат руками, махать горазд. А на поверку - сопля, - зло сказал я. - А, ну еще и на больных можешь бросаться, это я тоже вижу! Я бы в тебя еще плюнул, но слюну жалко!

   Гном взревел, бешено выпучив глаза, а Оштарнор и еще какой-то гном удержали его за руки. Я отвернулся к стене, не обращая внимания на яростно вопящего гнома.