— Снова он? — Араутатор не выглядел заинтересованным.
— Тебе стоит принять во внимание Дзирта До’Урдена, мой большой друг, — предупредил Тиаго. — Он — один из тех героев, чьи имена поют барды во всех тавернах Фаэруна. Ты дракон и точно знаешь такой сорт людей. Герои, которые свергают тиранов-правителей.
Араутатор зарычал, зная, куда клонит дроу, разумеется, но не останавливая его.
— Герои, убивающие драконов, — закончил Тиаго, не обращая внимания на рычание Араутатора.
Оба долгое время смотрели друг на друга.
— У меня больше людей, чем ты видел, — сказал Тиаго. — В туннелях Подземья Серебряных Пустошей, теснящие дворфов в их норах. Хорошо, что Несме пал, и еще лучше, что Сандабора больше нет, а когда Сильверимун падет перед нами — станет еще лучше.
— Я сожру всех пленников из этого проклятого города, — пообещал дракон. Араутатор испытал больше, чем несколько жалящих магических атак, когда совершал свой полет вокруг крепости.
— Нас ждет большая награда, — сказал Тиаго. — Рабы и сокровища, о да. Но лучшие рабы и сокровища находятся там, где их не так легко достать.
— Дворфы, — подытожил дракон.
— Конечно, дворфы, — согласился Тиаго. — Люди и эльфы Серебряных Пустошей не представляют угрозы для дроу — если они когда-нибудь решат отправиться на Мензоберранзан, то, в большинстве своем, погибнут даже не дойдя до города! Но дворфы… Мои люди не дадут им процветать, покуда мы находимся тут, в Серебряных Пустошах. Когда дворфы процветают, они копают все глубже, а когда они копают глубже — они мешают моему народу.
— Дроу находятся в туннелях Митрил-Халла, Фелбарра и Адбара, — заверил он ящера. — Каждый день, не исключено, что даже сейчас, мои люди сражаются с бородатым народом, загоняя их глубже в норы и не давая собирать еду за пределами их крепостей. Они выйдут, у них нет выбора, и тогда мы познаем большую победу, а Араутатор найдет много сокровищ для своего клада.
Дракон зарычал, но этот звук больше не был угрожающим. Скорее, он прозвучал как мурлыканье котенка. Огромный ящер кивнул в знак одобрения. Но, как это часто случалось с подобными существами, его настроение быстро переменилось.
— Вы не останетесь, — с укоризной сказал дракон. — Великий маг и Матрона Мать ушли.
Уйдут и все остальные. Если бы это дворфы были так важны, как ты утверждаешь — Громф бы остался. Его власть простирается надо всем, что Тиаго держит в своих руках.
Дроу покачал головой.
— Вы не останетесь! — настаивал дракон.
— Возможно, нет, — признался Тиаго. — Но мы навсегда оставим след на этой земле.
— Шрам, ты имеешь в виду.
— Называй, как хочешь, — согласился Тиаго. — Но этот шрам принесет пользу обоим.
— Громф ясно дал понять наши намерения, и только их мы счастливы были поддержать.
Подумай об этом, Старая Белая Смерть, так, как ты обдумал зимнее затишье. Мои люди ищут долгосрочную выгоду, в то время, как орки — просто толпа импульсивных тупиц. Хартаск и все остальные, возможно, отдали бы тебе причитающееся, но некоторые захотели бы скрыть эти сокровища, надеясь обмануть тебя. Ты знаешь орков многие века, поэтому понимаешь, что я прав.
— Дроу всегда куда умнее в своих обманах.
— Поэтому у дроу хватило бы ума даже не пробовать, — ответил Тиаго. — Нас мало интересуют сокровища, которые ты ищешь. Наша цель тут — не богатство, а могущество! Пища для Госпожи Ллос, знаешь ли…
Он сделал паузу и улыбнулся, напоминая дракону условия первой сделки, которую тот заключил с Громфом и Матроной Квентл. Араутатор и его сын вступили в войну, чтобы получить сокровища, и они не просто копили их, как другие драконы. Нет, цветным драконам нужны были кучи золота и драгоценных камней, чтобы подготовить дорогу для своей богини.
— Я делаю тебе одолжение, не правда ли? — сказал дракон.
Тиаго кивнул и засмеялся.
— Есть какие-нибудь новости о Митрил-Халле?
— Только орки, — ответил дракон, который проводил много времени, облетая территорию Митрил-Халла, чтобы отыскать Тиаго. — И их легион гигантов, который, вместе со своими боевыми машинами, встал на хребте у западной двери и долины, которую называют Долиной Хранителя. Великий мост через реку полон орков. Если дворфы соберутся на восток, они обрушат мост в Сарубрин.
— Ты держался повыше? Подальше от гигантов и орков?
— Как ты и просил.
— Ниже, чем в предыдущий раз? — спросил Тиаго.
Дракон пристально посмотрел на него.
— Найди их дымоходы и разведывательные выходы, — объяснил Тиаго. — Найди места на высокой горе, где мы можем оставить собственных разведчиков.
— Дворфы не дураки, — ответил дракон. — Они скрывают свои дымоходы в оврагах и ущельях, глубоко в темных пещерах. Я могу полетать ниже, как ты просишь. Но ты отправишься со мной.
Тиаго понял, что слова дракона не были предложением. Это был приказ. Если он не согласится, Араутатор не станет летать вокруг горы, под которой лежит Митрил-Халла и подвергать себя риску быть подстреленным из баллисты или получить удар магией. Никогда, если Тиаго не был готов взять на себя тот же риск.
Тиаго кивнул, подумав только, что, возможно, было бы целесообразным прихватить с собой Равеля. Маг мог бы оградить его от холодных ветров, которые будут жалить кожу на спине дракона, и, быть может, заклинания Равеля могли бы оказаться полезными при разгадке тайн умных жителей Митрил-Халла.
Труднее всего будет убедить Хартаска отвести гигантов и большинство орков. Несмотря на обещания Араутатору, дроу в Верхнем Подземье не сильно озадачивались нападениями на Митрил-Халл. Из трех небольших крепостей эта была самой самодостаточной, и они осознавали это.
Дворфы могли оставаться в своей крепости неопределенно долгое время, чего Тиаго терпеть не мог.
Не сейчас, когда его собственное время здесь подходит к концу.
Не тогда, когда Дзирт До’Урден был в этой дыре рядом с ними.
Доум’виль лежала на кровати в своей комнате, уставившись в темный потолок. Слезы застилали глаза девушки, но не из-за боли, которую она чувствовала в разбитой челюсти. Многие мужчины-дроу были такими. Они так сильно уставали проявлять подобострастие к женщинам своей расы, что, обычно, ужасно обращались с остальными, такими, как Доум’виль, к которым они могли относиться небрежно, словно к отбросам.
Отбросам. Иблис, как сказали бы они.
Она тоже принадлежала к дому До’Урден, потому что так было приказано. Но девушка навсегда останется иблис. И, что еще хуже, дартиир.
Сейчас она думала о своей матери, оставшейся там, в Сверкающем Лесу. Синафейн была королевой, а Доум’виль — принцессой.
А теперь она — отброс.
Она вспомнила своего брата, и слезы свободно потекли по её щекам. Она представила взгляд, которым одарил её отец, когда Равель протянул ей руку. Эльфийка так ясно могла видеть его теперь перед своим мысленным взором. Девушка пыталась понять это странное выражение.
Желание Равеля воспользоваться его Маленькой Ланью вероятно — она надеялась! — причинило боль Тос’уну, но, как поняла теперь Доум’виль, снова представляя отца, в его взгляде нельзя было не заметить страстного желания. По началу, она решила, что это было желание пойти и наказать Равеля за оскорбление его Маленькой Лани, но сейчас, оглядываясь назад, другое, более тревожное понимание обрушилось на девушку.
Что если отец готов был отдать её Равелю или любому другому благородному темному эльфу из Дома До’Урден, пожертвовав дочерью во имя того, чтобы лучше обезопасить свое положение в доме? Он был Баррисон Дель’Армго, в конце концов. Из семьи, являвшейся непримиримым соперником Домам Бэнр и Ксорларрин. В доме До’Урден, с Тияго, Сарибель и Равелем под рукой, он был крайне уязвим.
Все эти мысли снова завертелись вокруг девушки. Равель взял её не для того, чтобы скоротать время или утолить иные плотские желания. По крайней мере, не в первую очередь. Он использовал её, чтобы проверить лояльность Тос’уна.
