Немецкий посол в Москве граф Вернер фон дер Шулленбург (1875-1944). В 1944 году он станет участником неудавшегося покушения на Гитлера и будет повешен

На следующий день, 13 августа, прозвучало еще более убийственное признание. Глава французской военной миссии генерал Жозеф Думенк ответил на вопрос о военных планах в отношении Польши: «Лично мне не известны точные цифры войск, какие должна выставить Польша. Все, что я знаю, это то, что главнокомандующий польской армии обязан оказать нам помощь всеми имеющимися у него силами». Далее Думенк закрыл эту тему и перешел к следующему вопросу. Так советская военная миссия получила признание союзников о том, что и в случае Польши четких планов взаимодействия нет. При этом соглашение британцев и французов с поляками существовало уже достаточно давно. Как должны были быть сформулированы военные соглашения, советскому руководству объяснять было не надо. Примеры достались еще от Российской империи. Так, в протоколе совещания начальников штабов России и Франции, генералов Я.Г. Жилинского и Огюста Дюбайля, в августе 1911 года говорилось: «Оба начальника генеральных штабов объявляют с обоюдного согласия, что слова «оборонительная война» не могут быть поняты в том смысле, что «война будет вестись оборонительно». Они, наоборот, утверждают, что для русских и французских армий является безусловной необходимостью предпринять энергичное наступление и насколько возможно одновременное». Более того, вполне определенно указывались сроки перехода в наступление: «Французская армия на 12-й день мобилизации уже будет готова предпринять наступление против Германии, с помощью английской армии на их левом крыле». Ничего подобного на переговорах в Москве ни Драксом, ни Думенком предложено не было.

Следует сказать несколько слов о «войне на два фронта», которая якобы сама по себе, без дополнительных условий, обеспечивала поражение Третьего рейха. При этом забывается, что два фронта разделены пространственно и переброски войск между ними практически исключены. В то же время воюющая на два фронта, а следовательно, занимающая центральное положение держава может перебрасывать свои войска по внутренним линиям. Все это делает результат абстрактной войны на два фронта отнюдь не очевидным. К примеру, по крайней мере в двух войнах – 1967 и 1973 годов – противники Израиля обеспечили ему два фронта, что не помешало израильтянам последовательно громить своих врагов, умело маневрируя между Синаем и Голанскими высотами. Более того, коалиционная стратегия арабских армий вынуждала их наступать даже в невыгодных условиях.

Глава советской военной миссии народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов, а тем более начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников прекрасно понимали, что с таким состоянием дел в области военного планирования, какое в ходе переговоров обнаружилось у союзников, война на два фронта вовсе не гарантирует успеха коалиции. На этом этапе переговоры можно было бы и заканчивать. Но советская сторона предприняла попытку добиться соглашения о коридорах через Польшу для пропуска войск, поскольку границы между Германией и СССР в тот момент не существовало. Коридоры запрашивались далеко на периферии Польши – так называемый «Ви-ленский коридор» на северо-востоке и коридор через Галицию на юго-востоке. «Виленский коридор» проходил даже не по исконным польским землям, поскольку Вильно (до 1919 года и после 1939-го – Вильнюс) – столица Литвы.

Нацистский флаг над одной из улиц Парижа. 1940 год

Эта бывшая территория Российской империи была захвачена Польшей в «смутное время» Гражданской войны. Однако даже предложение советской стороны пройти по «Виленскому коридору» и ударить по известной своими сильными укреплениями Восточной Пруссии не вызвало понимания у западных союзников. Хотя предложение советской стороны было достаточно весомым и серьезным. В 1914 году в борьбе за Восточную Пруссию погибла восьмидесятитысячная армия генерала А.В. Самсонова. Тем самым СССР фактически обещал заплатить за общее дело разгрома Германии немалую цену кровью.

Инициатива последнего даже не шага, а прыжка к пакту Молотова-Риббентропа принадлежала немцам. Резкий толчок развитию событий дала адресованная лично Сталину телеграмма Гитлера, переданная 21 августа. Фюрер прямо заявил, что «является целесообразным не терять времени. Поэтому я предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Он имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия». Ответ из Москвы последовал по дипломатическим меркам молниеносно – через два часа. Сталин ответил: «Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву господина Риббентропа 23 августа». Прибытие в Москву немецкой делегации советское руководство попробовало использовать в последней попытке реанимировать переговоры с западными военными миссиями. Видимо, еще теплилась надежда на то, что план действий у союзников есть, но его скрывают от советской стороны. Однако эти надежды быстро развеялись как дым. Наркому обороны К.Е. Ворошилову лишь осталось выразить сожаление о неудаче переговоров. При этом условия приема военных миссий и германской делегации существенно различались. Почти полсотни человек свиты министра иностранных дел Третьего рейха с трудом разместились в бывшем посольстве Австрии, доставшемся немецким дипломатам «по наследству», после аншлюса 1938 года. Напротив, англо-французскую делегацию поселили в одной из лучших московских гостиниц.

Панорама пожара в портовой части Лондона после первого массированного налета бомбардировщиков Люфтваффе. 7 сентября 1940 г. На заднем плане – знаменитый Тауэрский мост, один из символов Великобритании

Еще одной черточкой, характеризующей отношение Сталина к договору с Германией, стала процедура его подписания. Договор подписали в том же кабинете, в котором шли переговоры. Никакой пышной церемонии не было. Следует сказать, что текст договора о ненападении в целом соответствовал предложенному советской стороной варианту. Секретный дополнительный протокол был предложен немецкой стороной. Вообще говоря, в первый раз слова о дополнительном протоколе появились в ходе немецкого зондажа еще в июле 1939 года. Тогда он предлагался как дополнение к экономическому соглашению. В секретном дополнительном протоколе в сферу интересов Советского Союза относились прибалтийские государства и Бессарабия, по поводу которой было сказано: «С советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях». В соответствии с этими договоренностями летом 1940 года последовал захват Красной Армией Бессарабии. Немцы лишь просили в случае вооруженного столкновения не бомбить румынские нефтепромыслы. Однако до этого дело не дошло, поскольку правительство Румынии согласилось на требования СССР, и с 28 июня по 3 июля советские войска заняли Бессарабию и Буковину. Еще менее шумно прошел ввод войск в Прибалтику, где часть латышских, литовских и эстонских дивизий даже стали соединениями Красной Армии. Гитлер рассчитывал, что сообщение о подписании пакта в Москве заставит западные державы отступить. На следующий день после триумфального возвращения фон Риббентропа в Берлин фюрер отдал приказ на наступление на Польшу. Пушки новой войны должны были загреметь утром следующего дня, 26 августа. Колесики немецкой военной машины завертелись в нарастающем темпе. Абверкоманда доктора Херцнера получила задание заранее захватить Яблунковский перевал и не допустить взрыва тоннеля на дороге в Краков. Немецкие диверсанты просочились в горы сразу после получения в штабах приказа о наступлении. Однако, вопреки ожиданиям германской верхушки, позиция Великобритании и Франции осталась незыблемой. Более того, в тот же час, когда Гитлер привел в движение свои войска, Галифаксом и польским послом Рачиньским в Лондоне было подписано соглашение о военной взаимопомощи. Первым отступил Муссолини. Получив известия из Лондона, дуче официально объявил о своем отказе участвовать в войне. Обескураженный фюрер отменил приказ о нападении на Польшу уже в 20 часов 30 минут того же дня. Однако злосчастная абверкоманда в горах «стоп-приказа» уже не получила. Рано утром 26 августа диверсионный отряд выполнил задание – захватил перевал, охрана тоннеля была заперта в железнодорожном пакгаузе. К вечеру, не дождавшись прибытия частей Вермахта, Херцнер и его люди были вынуждены уйти в горы. Если бы эта вылазка немецких диверсантов стала широко известной, то Вторая Мировая война могла начаться совсем по-другому.