– Так кому это нужно?

– Я высказал сугубо личные предположения, не имея никакой информации. Но о том, кому подобная ситуация выгодна, ты можешь догадаться и сам.

– Опять Вашингтон?

– Конечно. Нам воевать с Россией никакого резона нет. Как прикажете это делать? Заблокировать проливы? Так Черноморский флот России прорвет блокаду. Против нынешней России ни Турция, ни Европа воевать не смогут. Я недавно познакомился с секретной аналитической запиской Пентагона. Так вот, по мнению американских экспертов, Россия и без применения ядерного оружия способна уничтожить армии Североатлантического альянса за период от месяца до двух. С применением ядерного оружия война продлится ровно столько времени, сколько потребуется для подлета русских ракет до той или иной страны альянса. Это несколько минут.

– А как же удар возмездия?

– Хаял, иногда меня удивляет твоя наивность. Ты всерьез считаешь, что если русские нанесут по Европе ядерный удар, то американцы проведут ответную атаку?

– Конечно. Они должны это сделать.

– «Должны», Хаял, не всегда значит «обязаны». Если Москва предупредит США о том, что против них никаких действий не будет, то американцы не станут разворачивать на себя ядерные ракеты России. Это апокалипсический сценарий. Хотя, несмотря на всю абсурдность данного развития событий, в Брюсселе вполне серьезно обсуждают эту тему.

Шафар достал дорогой портсигар, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, выпустил облако дыма и спросил:

– Для чего ж тогда США провоцируют военный конфликт между нами и Россией, пусть и локальный? Чтобы просто дать понять, кто в мире хозяин?

– А разве этого мало?

– Это, Улуч, неубедительно. Мы не сможем оказать достойного сопротивления русским. Они не станут наносить удары по крупным городам и густонаселенным районам, ограничатся военными аэродромами, частями ПВО, батареями противоракетной обороны, несколькими нашими кораблями. На этом все и закончится. В Брюсселе забьются в панике, Европа вздрогнет. Украина… о ней вообще не говорю. Мы понесем потери, Москва же покажет, что с ней лучше дружить. Что получат в итоге американцы?

– США, как и всегда, извлекут из конфликта собственную выгоду. Ведь во главе американской внешней политики всегда стояло соблюдение своих интересов, а не каких-то союзнических, блоковых. Но эту тему не нам обсуждать.

– Почему же не нам? Мне придется выделять огневую группу для проведения диверсий против сирийцев. Я же буду нести ответственность, если акция потерпит крах.

Банадир усмехнулся и заявил:

– Чтобы избежать ответственности, тебе надо сделать совсем немногое. По секретному каналу сбрось мне представление об увольнении всех военнослужащих, привлеченных к акции, за проступки, дискредитирующие турецких офицеров и солдат. Пусть оно будет у меня. Если группа справится с поставленной задачей, то документ исчезнет, а воины получат вознаграждение. Если же они провалят акцию, то никакого отношения к вооруженным силам не имеют. Их ждет суровое наказание за сотрудничество с террористами.

Шафар рассмеялся.

– Отличная формулировка, особенно в условиях, когда Анкара поддерживает целые террористические организации и даже ИГИЛ.

– Мы всего лишь помогаем формированиям умеренной оппозиции, Хаял. Ну а если они вдруг переходят на службу ИГИЛ, то это не наша вина. В условиях хаоса, творящегося в Сирии, это данность, ежедневная реальность. Даже мудрые американцы не смогут выставить нам обвинений по этому поводу. Достаточно напомнить им, где оказались оппозиционеры, подготовленные и вооруженные ими. Вашингтон потратил на это огромные деньги.

– Ты о тех отрядах, которые ушли в ИГИЛ сразу же после прохождения курса подготовки, проводимого американскими инструкторами?

– Именно. Но обезопасить себя не помешает.

Шафар затушил окурок и осведомился:

– Значат ли твои слова, что в случае неудачи мы сдадим группу Араса?

Банадир вздохнул.

– Такова жизнь, Хаял. Арас и его подчиненные – всего лишь пешки в игре. Если ты хочешь победить, то ими приходится жертвовать.

– Зачем мы влезли во все это дерьмо?

– Что ты имеешь в виду?

Шафар посмотрел на Банадира и пояснил:

– Я говорю об уничтожении российского «Су-24». Вот результат – резкое обострение отношений с Россией.

– Это тоже не нам обсуждать. Наше дело, Хаял, выполнять приказ. Впрочем, ты можешь отказаться. Вот только что с тобой будет дальше? Вряд ли Анкара потерпит подобную выходку. Увольнением это не закончится. Сейчас не те времена, чтобы уходить из армии, подав рапорт. В наши дни такой шаг может стать поводом для обвинения в государственной измене. Это трибунал и приговор по законам военного времени. Так что давай работать, Хаял.

– Знаешь, Улуч, я не против того, чтобы служить нашему правительству и выполнять его приказы, какими бы абсурдными они ни были. Но предпочел бы делать это там же, где и ты, в генеральном штабе, подальше от передовой.

Банадир рассмеялся.

– Вполне объяснимое желание.

Шафар спросил:

– Скажи, ты можешь походатайствовать моему переводу в Анкару? Я согласен на любую должность.

– Кое-какие связи у меня есть, Хаял, но сам понимаешь, одного ходатайства мало.

– Сколько?

– Сейчас я ничего сделать не могу даже за деньги.

– Из-за акции?

– Да. Позже, когда блуждающая огневая группа начнет работу, можно будет вернуться к этому вопросу. Тогда же мы обсудим и сумму, которая потребуется для решения вопроса о твоем переводе.

– Но я могу рассчитывать, что мы вернемся к этому вопросу?

– Да. Это я тебе обещаю.

– Кофе?

– По чашечке, и я поехал дальше.

Шафар вызвал помощника и приказал приготовить кофе.

Спустя пятнадцать минут командир бригады проводил представителя генерального штаба и вернулся в кабинет. Он долго стоял у окна, анализируя ситуацию, затем вызвал начальника строевой части, своего племянника, на которого мог полностью положиться.

Капитан Пакар явился тут же.

– Разрешите, господин полковник? – спросил он, открыв дверь.

– Входи, Озлем.

Капитан вошел.

Командир бригады указал на кресло у журнального столика.

Пакар присел, преданно посмотрел в глаза дядюшки.

– Дело, Озлем, такое. Секретное. Кроме нас с тобой, о нем не должен знать никто.

– Даже начальник штаба?

– Я же сказал, никто!

– Понимаю.

– Сейчас капитан Конкер и майор Дагар готовят специальную группу для выполнения ответственного задания. Список будет вручен мне. Я передам его тебе. На военнослужащих, указанных в нем, сегодня же оформи представление об увольнении из рядов вооруженных сил. Пометь документ прошлым месяцем. Конкретное число и причины увольнения обозначишь сам. Затем по секретному каналу связи передашь представление в генеральный штаб на имя полковника Банадира.

– Это тот, кто был у вас?

– Да.

– Понял, сделаю. Но с секретным каналом может возникнуть проблема. Он под контролем начальника связи бригады, а тот – человек не самый надежный.

– Воспользуешься моим личным каналом, через секретную часть.

– А доступ, код?

– Все получишь, сначала подготовь представления.

– Понял, господин полковник.

– Молодец, хорошо служишь. С матерью давно общался?

– Вчера говорил по телефону.

– Как она?

– Хорошо. Все по-прежнему. Спокойно живет в Стамбуле. Моя сестра, как вам известно, держит магазин, помогает матери.

– Надеюсь, от меня привет ей передал?

– Конечно, я всегда передаю от вас привет.

– Надо мне самому поговорить с ней. Все же сестра.

– Она будет рада.

– Ты уже сколько ходишь в капитанах?

– Три года.

– Пора и майора получать. – Шафар с улыбкой посмотрел на племянника. – Как ты на это смотришь?

– Как я могу смотреть на повышение в звании? Хорошо смотрю, но вряд ли начальник штаба представит меня.

– А ты на должности начальника штаба бригады потянешь?