Он встал и принялся ходить взад и вперед между столами, с гордостью рассматривая свои творения.

– А потом, чтобы было интереснее, я изгоняю ее в новый Ад, созданный специально для нее. – Люцифер широко улыбнулся, обнажая ряды острых как бритва зубов. – Я, правда, не могу сказать, что хуже – бесконечные Ады, в которые я ее отправляю снова и снова, или необходимость возвращаться и вспоминать, как сильно она тебя ненавидит. Но именно это помогает ей идти дальше – ее гнев и ее ненависть.

– Ко мне, – сглотнул Кэм.

– Я работаю с материалом, который мне дали. Не моя вина, что ты ее предал. – Люцифер так засмеялся, что барабанные перепонки Кэма завибрировали. – Хочешь узнать мой любимый сюжетный поворот в нынешнем Аду Лилит? Выходных нет! Школа каждый день года. Можешь себе представить? – Люцифер поднял снежный шар в воздух, а потом дал ему упасть на пол и разбиться. – Что касается ее, она типичный мрачный подросток, переживающий типичные мрачные годы старшей школы.

– Почему Лилит? – спросил Кэм. – Ты для всех создаешь Ад таким образом?

Люцифер улыбнулся.

– Неинтересные сами творят свой неинтересный ад – огонь, сера и весь этот бред. Им не нужна моя помощь. Но Лилит – она особенная. Не то чтобы мне нужно было тебе говорить об этом.

– Что насчет людей, страдающих вместе с ней? Дети в школе, ее семья…

– Пешки, – сказал Люцифер. – Принесенные сюда из Чистилища, чтобы играть свою роль в чужой истории, – это ад другого типа.

– Не понимаю, – сказал Кэм. – Ты сделал ее существование совершенно невыносимым…

– Ох, я не могу присвоить все лавры, – сказал Люцифер. – Ты помог!

Кэм проигнорировал чувство вины, иначе оно задушило бы его.

– Но ты позволил ей иметь то, что она очень любит. Почему ты позволяешь ей играть музыку?

– Существование никогда не бывает таким безрадостным, как когда ты испытал что-то прекрасное, – сказал Люцифер. – Это служит напоминанием обо всем, чего у тебя никогда не будет.

Всем том, чего у тебя никогда не будет.

Люс и Дэниел что-то высвободили в Кэме, нечто, что он считал потерянным навсегда: способность любить. Осознание, что такое возможно для него, что у него может быть второй шанс, заставило его желать встречи с Лилит.

Теперь, когда увидел, теперь, когда знал, что она здесь…

Ему нужно было что-то сделать.

– Мне нужно снова ее увидеть, – сказал Кэм. – Слишком мало…

– Я оказал тебе достаточно услуг, – огрызнулся Люцифер. – Я показал, какова для нее вечность. Я не был обязан даже это делать.

Кэм посмотрел на бесконечные снежные шары.

– Не могу поверить, что ты прятал все это от меня.

– Я не прятал ее, тебе было все равно, – сказал Люцифер. – Ты всегда был так занят. Люс и Дэниел, популярные ребята в «Мече и Кресте», все такое. Но теперь… Ну, хочешь увидеть другие Ады Лилит? Будет весело.

Не ожидая ответа, Люцифер положил ладонь на затылок Кэма и толкнул его в один из снежных шаров. Кэм зажмурился, готовясь, что его лицо ударится о стекло…

Вместо этого

Он стоял рядом с Люцифером у широкой дельты реки. С неба изливался дождь. Люди бежали прочь от ряда домиков, прижимая к себе вещи, паника была написана на их лицах, когда река выходила из берегов.

На другой стороне реки девушка с печальным спокойным лицом медленно шла, неся ситар, – яркий контраст с хаосом вокруг нее. Хотя она совсем не была похожа на Лилит, которую Кэм любил в Ханаане, или на девушку, которую он встретил только что в Кроссроудс, Кэм сразу же узнал ее.

Она шла к бушующей реке.

– Ах, Лилит, – вздохнул Люцифер. – Она действительно знает, когда нужно паковать вещи.

Она села в грязи на берегу и заиграла. Ее руки летали над инструментом с длинной шеей, издающим печальную звучную мелодию.

– Блюз для утонувших, – сказал Люцифер с намеком на восхищение.

– Нет, это блюз за миг до того, как утонуть, – ответил Кэм. – Большая разница.

Потом река вышла из берегов и скрыла Лилит и ее ситар, скрыла дома, головы спасающихся людей, скрыла Кэма и Люцифера.

Несколько секунд спустя Кэм и Люцифер стояли на утесе горы. Клочья тумана закручивались, словно пальцы, вокруг сосен.

– Это один из моих любимых, – сказал Люцифер.

Печальная мелодия банджо прозвучала позади них. Они повернулись и увидели семерых худых как щепки детей, сидящих на пороге поникшей деревянной хижины. Они были босые, со вздутыми животами. Девушка с рыжеватыми волосами держала банджо на коленях, и ее пальцы перебирали струны.

– Я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как Лилит играет, умирая от голода, – сказал Кэм.

– Все не так плохо – все равно что заснуть, – сказал Люцифер.

Самый маленький из мальчиков теперь, казалось, делал именно это. Одна из его сестер положила голову ему на плечо и последовала за ним. Потом Лилит перестала играть и закрыла глаза.

– Достаточно, – сказал Кэм.

Он подумал о Лилит, которую только что встретил у ручья Гремучей Змеи. Все эти прошлые страдания, отпечаток всех этих смертей был где-то глубоко в ней, но она об этом не помнила. Прямо как Люс.

Нет, понял он. Лилит была совсем не похожа на Люс. Они были так же далеки друг от друга, как восток и запад. Люс была архангелом, проживающим проклятую смертную жизнь. Лилит была смертной, проклятой бессмертными силами, несомой по вселенной вечными ветрами, которые она не могла ощутить.

Но она все равно ощущала эти ветра. Они были в том, как она пела с закрытыми глазами, как играла на своей треснувшей гитаре.

Она была обречена. Только если…

– Отправь меня назад, – сказал Кэм дьяволу. Они снова были в Адском ресторанном дворике, и снежные шары стояли на столах – куда бы ни посмотрел Кэм, каждый из них наполняла боль Лилит.

– Тебе так понравился Кроссроудс? – спросил Люцифер. – Я тронут.

Кэм заглянул глубоко в глаза дьявола и содрогнулся от неистовства, найденного в них. Все это время Лилит была под чарами Люцифера. Почему?

– Что нужно, чтобы ты отпустил ее? – спросил Кэм Люцифера. – Я сделаю все что угодно.

– Все что угодно? Мне нравится, как это звучит. – Люцифер засунул руки в карманы, наклонил голову и уставился на Кэма, размышляя. – Нынешний ад Лилит закончится через пятнадцать дней. Я бы не против посмотреть, как ты сделаешь ее еще более несчастной за эти две недели. – Он выдержал паузу. – Мы можем сделать это интересным.

– У тебя плохая привычка делать все интересным, – сказал Кэм.

– Пари, – предложил Люцифер. – Если за пятнадцать оставшихся дней ты сможешь очистить темное сердце Лилит от ненависти к тебе и заставить ее полюбить тебя снова – по-настоящему полюбить, – я прикрою лавочку, по крайней мере касательно нее. Больше не будет заказных Адов для Лилит.

Кэм сузил глаза.

– Слишком легко. В чем подвох?

– Легко? – повторил Люцифер, смеясь. – Ты не заметил здоровенной затаенной обиды? Это все ты. Она ненавидит тебя, приятель, – он подмигнул, – и даже не знает почему.

– Она ненавидит тот ничтожный мир, – сказал Кэм. – Любой бы ненавидел. Это не значит, что она ненавидит меня. Она даже не помнит меня.

Люцифер покачал головой.

– Ненависть к ее ничтожному миру – только оболочка более старой черной ненависти к тебе. – Он ткнул Кэма в грудь. – Когда душа ранена настолько глубоко, как душа Лилит, эта боль постоянна. Пусть даже она больше не узнает твое лицо, она узнает твою душу. Сердцевину того, кем ты являешься.

Люцифер сплюнул на пол.

– И ты ей отвратителен.

Кэм вздрогнул. Это не могло быть правдой. Но потом он вспомнил, как холодна она была с ним.

– Я излечу ее.

– Конечно, – сказал Люцифер, кивая. – Попробуй.

– А после того, как я вновь ее завоюю? – спросил Кэм. – Что потом?

Люцифер покровительственно улыбнулся.

– Вы будете вольны прожить остаток ее смертных дней вместе. Долго и счастливо. Ты это хотел услышать? – Он щелкнул пальцами, словно только что кое-что вспомнил. – Ты спрашивал о подвохе.