Через одиннадцать лет после убийства Дугласа Агнес Скарборо поняла, что ужасно ошиблась. Как она могла? Она потеряла след Исаака, а даже если бы нашла его, не смогла бы извиниться так, чтобы он простил ее. У нее остался только Ллойд, и малыш знаменовал новое начало для семьи после долгого времени боли. Он не был ее первым правнуком, но был первым правнуком, которого ей можно было видеть, любить. Ради него она решил выждать, скрыть и позволить старшему сыну праздновать Рождество с семьей, пока она решала его судьбу.

Дневник резко обрывался за пару дней до Рождества, мне показалось это странным, а потом меня словно ударили по животу, слова Ллойда Скарборо всплыли в голове.

Она убила себя на Рождество 1922.

Через два дня после последней записи в дневнике. Боже. Она спрятала мишку. А потом не сказала полиции правду, а лишила себя жизни от отчаяния.

Я закрыла последний дневник с ужасно тяжелым сердцем и написала Марине.

«Я знаю, где нож».

* * *

- Я шутил про корнишоны, - сказал Арти бодро ранним утром, складывая свои припасы в сумку-холодильник, которую принесла Марина. Она подошла к поездке как настоящая итальянка - сначала еда. И еды было столько, что в Халле можно было устроить пикник.

- Где Лестат? - она огляделась в поисках собаки.

- Я оставила его на кухне мамы с его лежанкой, миской и запиской, где сказала, что заберу его ночью. Я боялась просить их посидеть с ним заранее, они могли отказаться, и нам пришлось бы брать его с собой.

Я снова проверила рюкзак. Мама Арти помогла нам с доказательствами, он пришел утром со стопкой свидетельств о рождении, распечатанными фотографиями и заметками из газет того времени. Я не успела осмотреть все, но я и на это не надеялась. Я могла лишь молиться, что правнук Исаака поверит.

- Это круто! - глаза Арти блестели, пока мы грузили вещи в Булочку, стараясь шумом не беспокоить соседей, а еще мою семью, пока мы не поехали в Халл. Арти был прав, мне было не по себе от волнения, но и от заманчивой перспективы, что мы сможем справиться. Много всего могло пойти не так, в плане было много дыр, больше, чем в лейке, но оставался шанс, что все получится исправить. Мы словно играли в кости, я надеялась, что в этот раз мы победим. Дом Скарборо. Я не хотела, чтобы его снесли ради денег, чтобы не осталось и следа. Я хотела увидеть, как дом снова становится шумным, и чтобы несчастная семья, что столько лет была там, смогла уйти отдыхать.

* * *

Мы были в дороге больше часа, и мы попали в утреннюю пробку. Невооруженным глазом казалось, что мы едем отдыхать или на мероприятие фанатов на нашем дряхлом грузовичке. Мы были в солнцезащитных очках, Булочка выделялась гавайской гирляндой, висящей на окне. Она тряслась и оставляла след выхлопов, но у нас была музыка 80-х на телефоне Арти, и солнце согревало салон и наши щеки.

Но внутри Булочки атмосфера беспечной не была, потому что я рассказала им о содержимом последнего дневника Агнес.

- Значит, это все же был Ллойд, - сказала Марина, качая головой. - Скарборо этого еще не знают?

- Нет. Но, если все пойдет хорошо, узнают к концу дня.

- Бедный Дуглас, - сказал тихо Арти. Я понимала, что он сочувствует ему и из-за близости в возрасте. - Ты знаешь, почему Ллойд сделал это?

Я покачала головой.

- Нет еще, - я надеялась, что и на это ответ мы узнаем к концу дня.

- Это дело мы решаем всего три недели? - вздохнула Марина, открыла бутылку воды. - Кажется, что уже полгода.

Она была права, мне тоже так казалось. Моя голова была набита историей семьи Скарборо, и я почти не помнила, когда началось это дело. Мне не было жалко только живого Скарборо. Донован мне совсем не нравился, потому мы спешили. Если его покупатели уйдут, он мог вполне нанять экскаватор и снести дом самостоятельно.

Халл, когда мы добрались туда к 11 утра, сливался с монохромным небом. Он был серым, безликим, когда мы свернули с шоссе, обычные бетонные джунгли городов Англии.

Марина включила навигатор на телефоне, чтобы мы прибыли на место усилиями Шэрон Осборн. Она всегда казалась мне слишком эмоциональной, и я подозревала, что она пошлет нас не туда, если будет в игривом настроении.

- Нельзя выбрать кого-то другого? Дэвид Аттенборо или кто-то похожий? У них власти больше.

- Мне нравится Шэрон, - возмутилась Марина. - Она всегда кричит на меня.

- И это хорошо?

- Ты знаешь мою семью. Мы кричим друг на друга. Это наш стиль.

- И Шэрон Осборн этим тебя успокаивает?

- Эй, мне предлагали Шэрон Осборн или Дарта Вейдера, а ты знаешь мое отношение к страшным фильмам.

- «Звездные войны» - не страшный фильм, - сказала я, улыбаясь с сарказмом и махая лузерам в мини-автобусе, что скалились нам в соседнем ряду.

- Вот и нет, - поежилась Марина. - От его костюма у меня кошмары.

Марина была почти все время такой боевой, что ее страх ужастиков был даже милым.

- Почувствуй силу, - прорычал Арти, Шэрон Осборн завопила, и Марина согласно кивнула.

- Видите? Она милая. И она любит собак. А я уверена, что Дарту Вейдеру Лестат не понравился бы.

- Марина, - сказала я. - Никому не нравится Лестат. Ни мне. Ни тебе.

- Мне нравится, - выступил в защиту Арти.

- Хорошо. Он будет теперь жить с тобой.

Арти помрачнел, показывая, что с этим будут сложности.

- Пандора. Она опасная. Говорят, лучше держать ее подальше от детей и других питомцев.

- Она может съесть Лестата, - сухо констатировала факт Марина.

Арти кивнул.

- Может.

Я представила это на миг, живот питона, раздутый из-за Лестата. Это радовало не так сильно, как я надеялась, и это вызывало тревогу. Боже, только бы не привязаться к Лестату, он был моим соперником в сладостях, в кровати, из-за моих тапочек, если не говорить, что он появился из-за Флетчера Ганна.

Меня спасла от мыслей о привязанности к Лестату Шэрон Осборн, кричащая на меня, что пора сворачивать. Я перестала думать о собаке и сосредоточилась на вождении Булочкой по улицам Хала, пока мы искали правнука Исаака Скарборо и праправнучку.

* * *

- Напомни, как мы это сделаем?

Мы сидели на одной из парковок в торговом центре за городом и ели припасы Марины, пока обсуждали план. Мы уже увидели дом, он был непримечательным, узкий дом в ряду высоких серых зданий.

- Я буду говорить, - сказала я, вытирая руки от жира курицы салфеткой. Я обращалась к Марине, потому что Арти вряд ли пошел бы общаться с незнакомцем, а она могла, если они не поверят нам. - Они, наверное, попросят доказательства, - сказала я. - Я пытаюсь думать с их точки зрения. Мы - кучка охотников на призраков в Булочке, это уже нас делает странными для них. А потом мы скажем им, что я вижу призраков, что прадедушка Ричарда хочет с ним встретиться, и что если они уедут с нами в Чейплвик, то сильно нам помогут. О, и мы пытаемся разгадать убийство брата прадедушки, - я вдохнула и потянулась за бутылкой воды. - Это все очень мило.

- Хорошо, что мы не взяли Лестата, - сказал Арти, поглощая серебряной ложкой отдельный тирамису. - Он бы их вывел из себя.

- Потому что охотников на призраков, посланий из могилы и убитого дяди не хватило бы, - заявила Марина, и я застонала, закрыв лицо руками.

- Зависит от того, какие они люди, - сказала я. - Судя по тому, что я знаю, есть два типа людей. Открытые и закрытые. Вы, например, открытые, - рассказывала я. - А вот разум Флетчера Ганна закрытый. Он видит мир черно-белым, отказывается поднять голову и увидеть красивую радугу над головой, потому что он настроен считать, что он прав, а я всегда неправа. Он застрял в своих убеждениях, хотя они заставляют его ссориться со мной, и все, кроме внезапного секса, оказывается недоступно.

Марина понимающе смотрела на меня, Арти рылся в сумке-холодильнике, а потом дал мне безмолвно маленькую плитку шоколада. Я отломила кусочек и рассосала, позволяя сахару течь по моим венам и повышать настроение после признания.