— Насчёт высшего образования — давай я институт закончу сперва, и сразу к тебе перееду. Как раз и утихнет все.

— Да я здесь два диплома тебе куплю! А хочешь и все три! Кому он здесь нужен — диплом ташкентского иняза!! Ты мне сейчас необходима! Сейчас, понимаешь? Мне плохо одному. Мне страшно. Я хочу быть с тобой. Приезжай, а? Ты мне так нужна!

— Мои родители запретили мне с тобой общаться.

— Ну, знаешь… Ну, запретили… И что? Я бы тоже запретил на их месте. Ты — то у меня лучше, чем они! Ты-то любишь меня! Ведь любишь? Скажи — любишь?

— Люблю. Очень люблю. Правда. Только они подписку с меня взяли.

О невыезде. Меня опять посадят, если из Ташкента уеду. Нельзя мне ехать.

— Ну, тогда я приеду к тебе сам! Завтра же и прилечу! Я хочу тебя!

— С ума не сходи. Заляг там на дно и жди. Я приеду, я честно приеду…

Вероника вдруг расплакалась. Мне так жаль её, себя. И так тошно вдруг от этого становится, что я сам вот-вот расплачусь.

— Ну, успокойся, малышенька, ну, успокойся, пожалуйста, ты разбиваешь мне сердце, ну, ну, не плачь, а?

— Слушай, ты хоть волосы там покрась, слышишь? Они ищут тебя!

Они сильно тебя ищут.

— Волосы покрасить? Мне? Ой, блин… Вот же вляпались мы с тобой…

До меня только начинает доходить глубина пропасти в которую я лечу.

— Дурак ты у меня. Хоть и добрый, но глупенький такой.

— Дурак и есть, Вероника.

— Я тебе денег отправлю, хорошо?

— Нет. И не думай даже. По-моему за мной следят. Потом. В другой раз. Тебе нужнее сейчас. Вдруг работу не сразу найдёшь.

— В какой ещё другой раз?

— Не знаю… в другой… Тебе сейчас нужней. Ты береги себя, слышишь? Будь осторожен.

— Как я тебя найду?

— Звони сюда раз в две недели. В это же время, по средам. Я буду здесь, если все хорошо. Только звони с автомата. И будь осторожен.

* * *

Привёзший в Пап Бурята спецэтап оказался сюрпризом не только для нашего клуба стукачей.

Ещё больше удивился заместитель начальника колонии по режимнооперативной работе майор Имомов Туйчи Юсупович. Как же это такое могло произойти без его высочайшего ведома? Кто это разыгрался у него за спиной.

Звонки в районный, областной и даже столичный ГУИН ни к чему не привели. Таинственное распоряжение этапировать криминального авторитета по кличке «Бурят» в КИН 64/32 оставалось неприятной загадкой.

Туйчи вызвал положенца зоны, известного в Папе как Сеты-ага в свой августейший кабинет. Совместная планёрка мента и положенца длилась два долгих часа.

Решение пронеслось по всей зоне, внимательно следящей за главным политическим событием недели, — «Бурята в зону не выпускать». Вот так. Судя по всему, папская братва не особенно обрадовалась визиту дерзкого авторитета. Незваный гость хуже татарина, хоть и бурят.

Держать, не выпуская, в карантине и выдворить в Андижанскую тюрьму следующим же этапом, постановили Положенец и мент. Вам нужны великие потрясения, а нам нужна стабильность. Всё, всё заткнулись быстро все и разошлись.

Зона всколыхнулась. Как огромный дремлющий мамонт. Многие вздохнули с сожалением. Многие — с огромным облегчением. Но вздохнули абсолютно все. И тема разговоров у всех, от пашущих запретку петухов, до придворного окружения Положенца была одна – Бурят, Бурят, Бурят!

Глава 11 Варолбей

На упаковке с краской нарисована стилизованная блондинка с мокрыми, сексапильными волосами. По мнению фотографа — должна соответствовать моим эталонам женской красоты. А я, если честно, больше брюнеток люблю. Хотя сейчас и блондинкой бы закусил — уже месяц сижу на сухом пайке. Поэтому вижу на фотке не только её роскошную причёску, но и приоткрытую, как цветок лотоса, ждущую меня, нежную розовость её лона. Ещё немного — и начну дёргать себя руками «там, где нельзя».

А всего-то требуется просто покрасить волосы.

Намазал этой хренью голову и жду эффекта. Написано — сорок минут.

Читаю между делом «Из рук — в руки». Упорно ищу работу. Продолжаю искать. Русские не сдаются.

Вокруг мои ноги с урчанием трётся дымчатый котёнок — Багарь. От английского «bugger» — любимого словечка моего бывшего шефа, сэра Мартина. Усталого оксфорд-кембриджского джентльмена.

Украл сейф. Нестандартное решение принял преступник такой-то.

Он не справился с замком, и похитил весь сейф целиком. Проводятся оперативно — розыскные мероприятия.

Нет, я не медвежатник. Я мамонт какой-то. Охуевший мамонт, укравший целый сейф.

Правда, после делёжки с самарскими ментами, следователем Нафиком, загребущей администрацией Савоя, у меня осталось только, чтобы снять на пять месяцев маленькую хрущобу на Пятой Парковой улице первомайского района столицы. Здесь теперь мой дом. На Щелковском шоссе.

А Вероничка моя настояла, чтоб я завёл котёнка. Так вот с этим Багарем сейчас и живу. Она сказала, если с Багарьком всё будет хорошо, значит и у нас с ней все получится. Как сын он у нас, понимаешь?

Так что трясусь сейчас с этим маленьким пидором как с собственным сыном. Очень хочу, чтобы все получилось у нас с ней классно.

Очень хочу. И очень скучаю. Наши отношения лишённые физической близости и с крайне редкими короткими телефонными контактами становятся для меня всем. Это моя мания, моё раздвоение, я живу с ней внутри узкой черепной коробки.

Вероника.

Она теперь для меня то, чем был Ленин для рабочих и крестьян. Моя жизнь. Все посвящаю ей. Все делаю для неё. Не хочу утром рано вставать, переться на очередное идиотское интервью — «Ради Вероники!» — тут же вскакиваю. Охота лишнюю сигарету выкурить (я бросаю) — не буду курить! Ради тебя, Вероника. Всё ради тебя! Она всегда вдохновляет меня на подвиг.

Сейчас такой подвиг — это покраска волос. Насколько сильно я стану смахивать на пидора, став блондином?

Забыл я тогда что вся «контрабанда и краски для волос делаются в Одессе, на Малой Арнаутской улице». Пошёл смотреть на результат в зеркало. И понял сразу, что людей толкает на скользкий путь суицида.

Блять — ну я же должен был блондином стать! Что же это за цвет!!

Мамочка моя родная! Что же делать-то теперь?

Таких блондинов надо в цирк. Олег Попов наверно этой же краской красится.

Медно-рыжий клоунский цвет. Неестественный как сама педерастия. Да ещё мои брови черные. Забыл про брови. Пиздец. Гнойный Гомес.

Мамуля родная не узнает сейчас. Как бы за жопу кто в метро теперь не уцепился!

Может сбрить все на хрен? А вдруг ещё хуже станет! Завтра в двух местах интервью. На Площади Революции и на Юго-Западной. Увидят лысую башку с торчащими лопухами, сразу на дверь и укажут. В одном месте не приняли потому что не встал на воинский учёт. Плевать, что вы во всесоюзном розыске, главное в военкомате вовремя отмечаться.

Быть мне теперь рыжим, как антошка. Миру предстал новый я. С огромным элементом стрёма.

Думаю, именно из-за этого жестоко апельсинового цвета волос мне ни разу никто не перезвонил. Хотя во имя Вероники я посетил интервью в шестнадцати местах. Всего за двадцать дней.

* * *

В соответствии с Правилами внутреннего распорядка каждую ночь в зоне дежурит «ответственный» из состава старших офицеров колонии. Он типа ночной Хозяин. Один день «ответственный» — это зам по РОР, другой — зам по строительству, третий нач режима, замполит, директор промки. Козырные валеты, превращаются на ночь в королей.

Сегодня ночной король — Дядя. Значит можно спокойно включить телевизор после отбоя — пусть весь барак смотрит под его протекцией, нажраться водки без страха запала или просто лазить по всей зоне после отбоя. Никто не тронет. Если и хлопнут за что — отпустят через пять минут.

Но нам сегодня не до развлечений. У нашей троицы сегодня план — выпытать из Худого комментарий на происходящую политику. Выпытать любой ценой.