Чей корабль затонул?

Аро. – недовольно хмурясь, отвечает он.

А ты причем?

Какое тебе дело? – рявкает мужчина и я замолкаю. Такое ощущение, что до раскрытия этой тайны мне ещё очень далеко.

Решаю вернуться в первоначальному разговору. О чем мы там рассуждали?

Ах да, обо мне…

Изумлённо изгибаю бровь, не понимая, зачем подобные импровизации. Почему я вообще должна быть ввязана в это представление? Телохранитель, прием, Аро?..

–Что будет, если он захочет, чтобы я была с ним? – не упоминаю имени, чтобы лишний раз не тревожить собственную душу. Эдвард и так прекрасно понимает, о ком мы говорим.

– Не захочет, – отмахивается тот, лениво откидывая руку на кожаную спинку дивана. – Аро нечасто спит с женщинами.

– Он что…? – у меня нет слов. Дыхание сбилось, а голова идёт кругом. Теперь ещё и это прибавилось на моё и без того несчастное восприятие действительности.

– Да,– Эдвард переводит на меня лукавый взгляд и поднимается с дивана. – У него нетрадиционная ориентация.

Рассеяно киваю и начинаю разглядывать деревянный балдахин с напускной внимательностью, как вдруг слышу сдавленный стон. Он принадлежит Каллену.

– Что такое? – напрягаюсь, привставая на локте. Вижу его снова опустившимся на диван, его лицо нахмурено, а глаза прикрыты.

– Спина затекла, – недовольно сообщает он, передёргивая плечами в разные стороны.

Сначала злорадствую, но потом понимаю, что вот он – мой способ реабилитироваться за сегодняшнее непослушание.

– Я могу помочь?

– Чем ты поможешь? – раздражённо спрашивает он, открывая глаза.

– Я умею делать массаж… – отзываюсь неловко, не до конца уверенная, что он мне позволит. Но ведь в правилах не было подобного пункта.Следовательно, почему я не могу просто предложить свою помощь?

– Проверим. Иди сюда, – давая согласия и маня меня рукой, зовёт он.

– Может быть, тебе будет удобнее на кровати? – оглядываю сначала его, а потом красные простыни. Честно выдерживаю внимательный зелёный взгляд мужчины. Его глаза пылают скрываемой страстью и недоверием. Одно другому не мешает, но ко второму раунду я пока не готова. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Я уже говорила, что Каллен отличается среди моих любовников – их было всего двое – необычайной жесткостью и грубостью?

И всё же Эдвард добирается до кровати, шипя сквозь зубы, видимо, от боли. Он грузно опрокидывается на красное ложе, и я, покидая своё место слева, перемещаюсь к нему на нижнюю часть спины, садясь сверху.

– Что ты задумала?

– Ничего страшного, я же говорила, что хочу помочь, - пожимаю плечами, поправляю простынь.Я завернута в неё, словно древний римлянин в тогу, и приступаю к давно забытому занятию, которое мне когда-то так нравилось.

У меня были стеллажи эфирных масел, сотни клиентов и любимое занятие. Я собиралась стать массажисткой, раз уж не удалось окончить биологический факультет после школы, но мои планы рухнули, когда родился Тони. Пришлось завязывать с массажем, который приносил слишком мало прибыли для меня – на руках с двух месячным ребенком – и переходить на более высокооплачиваемую работу. Так я стала продавцом в детском магазине.

Мне предоставлялась скидка на детские товары, а также было свободное время для ребёнка.

Тогда я, кстати, и нашла Жизель, которая согласилась взять Энтони к себе, если я скончаюсь при родах.

Она была обычной покупательницей, которая души не чаяла в своих внуках. Они пришли тогда втроём: она, Рози и Тим – её внуки. Скупили несколько полок с игрушками.

Уже на кассе я обратила внимание на стареющую женщину, которая так любила детей. Она их просто обожала. И речь шла не только о собственных внуках, но и обо всех других крошках.

Жизель, как позже оказалось, являлась учредителем детского фонда «Дорога добра», который спонсировал лечение детей с раковыми заболеваниями. Она была отличной женщиной, прекрасной бабушкой и замечательным человеком, способным на сострадание и благотворительность.

Она являлась для меня воплощением добра.

Именно поэтому я выбрала её – мы познакомились, когда я потеряла ключи, и она смогла помочь мне с оплатой услуг мастера.

Далее последовали пару чашек кофе, немного дружеских бесед, и она прониклась ко мне доверием, а я к ней – уважением. Узнала, что её дочка давно замужем, что несчастна в браке, и что теперь внуки полностью на ней….

Жизель умерла через полгода после рождения Энтони.Неисповедимы пути господни – она скончалась от рака груди.

Вот несправедливая жизнь!

Всё ещё пребывая в своих мыслях, продолжаю разминать кожу Эдварда, совершая незамысловатые, но такие необходимые для него движения. Всегда, когда я занимаюсь массажем, то мои пальцы обретают собственную волю. Они до сих пор помнят, как сделать так, чтобы боль прошла, и на смену ей явилась лёгкость.

– Легче? – спрашиваю, наклоняясь к уху Эдварда.

– Да. Где ты этому научилась? – в его голосе сладостная облегчённость. Похоже, у меня действительно неплохо получается.

– Я хотела стать массажисткой,– пожимая плечами, отвечаю я.

– Почему не стала?

– Не сложилось… – прикусываю губу и перевожу взгляд на свои руки. Сначала не понимаю, что происходит, а потом замечаю, что привлекло моё внимание, вглядываясь в короткие широкие следы на спине Каллена. Их несколько: три или четыре. Это только те, что попали в поле моего зрения.

– В чём дело? – мужчина напрягается, чувствуя, что я прекратила массаж.

– Что это? – едва касаясь, дотрагиваюсь до одного из следов, проводя по нему рукой. – Откуда эти шрамы?

–Боевые ранения, – ухмыляется он, отвечая так, словно всё это ерунда.

Думая по-прежнему, что вижу какой-то мираж, и дабы увериться в том, что всё реально, заново провожу рукой по углублениям на коже, гадая, отчего же они появились.

– Какие ранения?

– Пулевые. Огнемётные. Ножевые, – Эдвард перечисляет всевозможные наименования, и я содрогаюсь. Кровь отливает от лица, едва представляю одну из возможных картин того, почему на его коже видны эти шрамы.

– Тебя пытались убить?

– Не один раз, – тон такой наплевательский и насмехающийся, что мне кажется, Эдвард неадекватен сейчас. Как можно так спокойно рассуждать о собственной смерти?

Хотя, возможно моё мнение и взгляды изменятся, когда я переживу столько покушений, сколько пережил он?

– Зачем ты им нужен? – вопрос довольно глупый. Ответ и так знаю. Наверное, мне нужно услышать его из уст самого Каллена, чтобы понять, что всёэто правда, и его мир действительно до такой степени не похож на мой, что пробирает дрожь.

– За тем же, что получаешь от меня ты. Только вот незадача – им нужно больше.

– Деньги… – выдыхаю в ответ, припоминая, с чем для меня связано это слово.

– Да, деньги. Зелёные бумажки,– смеётся мужчина, а затем делает небольшую паузу, после которой поворачивает ко мне голову, удивлённо спрашивая:

– Сеанс окончен?

– Нет,– автоматически продолжаю движения руками по его спине, хотя взгляд так и цепляется за шрамы, а руки так и тянутся, чтобы снова ощутить каково это – быть на волосок от смерти. Одёргиваю себя, припоминая, что Эдварду это не нравится. Не нравится, когда я останавливаюсь.

Что же, приходится терпеть…

Вскоре, впрочем, понимаю, что сделала всё возможное, чтобы размять его спину и перекидываю ногу обратно, перемещаясь на простыни.

Подтягиваю края своей импровизированной тоги выше, замечая, что они сползли во время моих манипуляций.

Эдвард улыбается, и, потягиваясь, переворачивается на спину.

– У тебя чудесные руки, – ухмыляется он, тем самым загоняя меня в краску.

– Это несложно. Если захочешь, я могу научить,– придаю взгляду и голосу нотку безразличия, но мне это плохо удаётся. Перед глазами до сих пор следы от ранений Каллена. Не могу понять лишь одного – как он смог выжить?

Он что, бессмертный?

– Нет, не стоит,– откидываясь на мягкие подушки, и подтягивая простынь к своему животу, хмыкает он. – Меня устраивают твои руки.