Литмир - Электронная Библиотека

В конце концов, должно же остаться в человеке хоть какое-то понимание или жалость. Наверное, даже не стоит объяснять по моему виду, что я вчера делала. Вариантов много, и он сможет выбрать любой. Какой импонирует мне, сказать сложно, да и думать о нём времени у меня нет.

Пробираюсь лесом, наверное, около часа – мне кажется, что это вечность. Я то бегу, то падаю, то поднимаюсь, то иду. Помимо хвои на мне теперь ещё и грязь, и песок.

Впрочем, вскоре мои мучения заканчиваются. Начинаю бежать со всей возможной прытью, увидев белый дом в отдалении.

Когда я подбегаю к огромной лужайке, ведущей к крыльцу, чувствую, как сгорает в лёгких кислород. Он грубыми пузырями разрывает глотку, но даже это меня не останавливает. Я почти у цели. Почти, ещё немного!

Взбираюсь на ступени почти ползком, и неистово стучу в дверь, всё ещё силясь хоть как-то придать себе более или менее порядочный вид. Не открывают.

Из груди вырывается стон бессилия, но, держась за стену – мои руки оставляют на ней грязь, хорошо заметную на белом фоне – поднимаюсь, чтобы попытаться открыть. Дергаю ручку на себя, и – о, чудо – она поддаётся!

Меня уже не пугает ничто, что может оказаться за дверью. Всё самое страшное я уже видела – я только что из личного ада, с приветом! Едва замечаю, что в гостиной уже нет трупа женщины, и это немного успокаивает.

Оббегаю кухню, коридор, пару комнат внизу, и только потом замечаю лестницу, ведущую наверх. Позже, осмысливая подобные действия, я сама удивлялась, как смогла в таком виде и состоянии оббежать весь дом за несколько минут.

Тяжело дыша, вваливаюсь в последнюю комнату, где может быть Каллен. И нахожу его там.

Сначала мне кажется, что это не он, но сознание подсказывает, что больше здесь быть некому. Набираюсь смелости и тихо вхожу внутрь, зову своего истязателя:

– Эдвард?

Но ответа не следует. Тишина. Лежащий на просторном, светлом диване человек не двигается, а его лица я по-прежнему не вижу.

Испуганная тем, что там очередной труп, ступаю по полу с величайшей осторожностью.

Уже около спинки дивана наступаю на что-то блестящее и хрустящее. Опускаю взгляд, поднимая неожиданную находку с пола. Упаковка таблеток. Название не написано, лишь хрустящая серебристая оболочка с небольшими колесами лекарств внутри. Несколько штук в спешке вырвано из неё. Пытаюсь осмыслить, что это может быть, и от неожиданно пришедшей мысли отбрасываю упаковку в сторону. Наркотики.

Теперь мне хочется, чтобы на диване оказался ни Эдвард, а кто-нибудь другой. Обхожу его и теперь отчётливо вижу лицо Эдварда с закрытыми глазами. Сердце замирает, потому что новая порция мыслей приходит в голову:

А если Каллен уже умер? От передозировки этой самой наркотой? Тогда уж точно пиши пропало. У него наверняка составлено завещание, и договариваться о том, чтобы мне отдали больше ста тысяч долларов с адвокатом – глупо и никчёмно.

Хватаю мужчину за руку, прикладывая пальцы к запястью, и нащупывая пульс. Облегчённо выдыхаю, слыша биение его сердца. Похоже, он просто спит…

Обвожу комнату в поисках чего-нибудь ещё, и нахожу это. Несколько бутылок виски выстроились вряд у кромки дивана. Несколько капель золотистой жидкости пролились на светлый ковер, и хорошо видны среди общего зигзагообразного рисунка.

Решаю, что делать, думая над тем, что здесь произошло. Ответ приходит тогда, когда глядя на часы на стене, вижу время.

Что же, до полудня осталось меньше часа, и теперь я просто обязана его разбудить. Только вот как? Не застрелит ли он меня прямо сейчас, едва увидев?

Впрочем, выбора у меня нет. Уповая на удачу, трясу его за руку, и одновременно зову, пытаясь привести в относительное – после стольких-то бутылок спиртного – сознание.

Ни одна мышцы на его лице не откликается на мои прикосновения в течение минуты, и только потом на нём появляется злое выражение, хотя глаза ещё закрыты.

– Эдвард, пожалуйста! – наверное, я сейчас заплачу. У меня больше нет сил. Нет сил ни на что. Если сейчас Каллен захочет меня уничтожить, у него это получится. То стремление к разговору с ним оборвалось после очередного падения в лесу. Я сильная, я храбрая – так считает большинство, кто знаком со мной, но на самом деле я слабее некуда. Тем более сейчас.

С губ мужчины срываются ругательства, но даже хриплым его баритон прекрасен. В отличие от моего «карканья», его голос не сильно меняется.

Мои руки в грязи, хвое и смоле, и они оставляют грязные следы на белоснежной рубашке мужчины, частично распахнутой на груди, но мне всё равно. Жизнь не постирать, а вот одежду можно.

– Эдвард! – теряю последние остатки терпения, теребя его сильнее. – Открывай глаза, немедленно!

– Твою мать, – Каллен распахивает свои изумрудные глаза, стреляя в меня убийственным взглядом. Его лицо тоже измождённое, но до меня ему наверняка далеко. – Белла?

Киваю, убирая руку, и смотря на него полуиспуганным, полувиноватым взглядом.

– Зачем ты пришла?

– Я обещала…

– Сейчас половина двенадцатого утра, Белла! – он морщится от головной боли, привставая на локтях, и смотрит на меня. Почему-то сейчас он относительно добр ко мне. Я ожидала худшей реакции. Наверное, я очень многого не знаю об этом человеке.

Вздохнув, вспоминая про цель своего визита, и мигом опускаюсь перед сидящим на диване Калленом на колени. Смотрю на него не то умоляющим, не то решительным взглядом. Прошу помощи. Больше мне её получить не от кого.

– Эдвард, пожалуйста, не аннулируй счета, я здесь, я готова быть с тобой! Умоляю! – мой голос совсем плох, с лица катятся слёзы, а засохшая корка из грязи и смолы покрывает моё тело практически целиком, оставляя лишь кое-где слабые отблески моей бледной кожи.

Наблюдаю за лицом Эдварда. На нём поочередно отражаются изумление, растерянность, и только затем губы освещает слабая ухмылка. Да уж, даже он не может издеваться надомной, пока я в таком виде. Стоило бы, наверное, хоть руки помыть…

Если уж Каллен не в состоянии ответить мне что-либо, значит, выгляжу я действительно ужасно плохо. Хуже некуда…

– Пожалуйста, всё что угодно, я готова на всё что угодно, только отмени своё решение!

– Белла… – он смотрит на меня во все глаза, и мне почему-то кажется, что какая-то жалость мелькнула в них. В принципе, я не уверена, я лишь надеюсь. Влага застилает всё вокруг. Я не вижу практически ничего чётко, только расплывчато.

– Пожалуйста… – больше ни на что меня не хватает, начинаю лишь тихо плакать. Помню правило, что в этом доме рыдать нельзя, но нет ни сил, ни терпения. Я сломалась. Ночь ожидания, страшные послания Эдварда, страх перед его реакцией, этот чёртов лес. Я просто не могу сейчас ничего сделать. Я бессильна, я никчёмна…Господи, как же мне хочется, чтобы хоть кто-нибудь постарался понять меня и поддержать. Как же отвратительно, когда никто, абсолютно никто не может это сделать, а ты вынуждена в буквальном смысле ползать на коленях перед человеком, за деньги, которые нужны твоему умирающему ребёнку!

– Поднимайся, – слышу голос над своим ухом, требующий лишь одного: встать. Неужели в этом жестоком человеке сыграло благородство? Да уж, призрачные надежды никуда не делись.…Будто бы я всё ещё маленькая девочка, и всё ещё верю в сказки, как Энтони.

Энтони…

Слёзы накатывают с новой силой, но вместе с ними приходит и какая-то скрытая решимость, храбрость, желание бороться. Из последних сил цепляюсь за это чувство, и именно оно помогает мне встать с пола.

– Ванная комната за той дверью, – Каллен разворачивает меня рукой по направлению к очередному дверному проёму. – Приведи себя в порядок, а потом мы поговорим.

Наверное, стоило бы удивиться его словам, которые похожи на слова нормального человека, способного на сочувствие, но я не удивляюсь. Меня ничто не волнует кроме одного: денег на лечение Энтони.

– Эдвард, счета…

– Я сказал, чтобы ты приняла ванную! – теперь в голосе слышна злость, но она вовсе не такая, как обычно. Скорее любящие родители наказывают своих детей за провинность таким тоном. Мне ничего не остаётся, как, держась за что-либо для опоры, добраться до ванной, пытаясь унять слёзы. Чувствую на себе пристальный изумрудный взгляд, но сейчас он не внушает мне дикого страха или нервозности.

16
{"b":"562349","o":1}