Но едва я делаю первый шаг, занимает прежнюю позицию.

Останавливаюсь в полушаге от мужчины, за его спиной.

Отрываю глаза от пола, обращая их к пейзажу.

Надо же, снег замел все и вся! Не осталось ничего непокрытого бесконечным белым покрывалом.

- Твоя проблема в том, что ты хочешь знать слишком много, - негромко сообщает мой похититель. В его отражении в стеклянной поверхности улавливаю взгляд, направленный на мое лицо.

- Я хочу знать тебя, - тихо поправляю я.

Эдвард замолкает, и я тоже не вижу смысла ничего говорить. Разглядываю в стекле малахиты, пробираясь внутрь, стараюсь понять хоть что-то, что двигает мужчиной, хоть что-то о том, что его мучает. Желание раскопать его суть становится все больше с каждым днем. С каждой проходящей ночью…

- Ты не знаешь, о чем просишь, - качает головой мой похититель, - лучше задай какой-нибудь банальный вопрос. Например, спроси, хорошо ли я выспался и как у меня дела. А я отвечу, что все прекрасно.

- Это неправда.

- В том-то все и дело, - Каллен разворачивается в мою сторону. - Правду невероятно сложно отличить ото лжи. В маскировке люди достигли совершенства.

В его словах огромный смысл.

Кажется, я понимаю, о чем речь.

- Я не лгу, Эдвард. Я правда хочу…

Грустно усмехаясь, мой похититель качает головой. Затем делает короткий вдох и поясняет:

- Это – самый изощренный план, Белла. Те, кто умнее обезьяны, сначала убеждают тебя в своей невинности и только потом воплощают в жизнь запланированное.

Теперь мой черед вздохнуть.

Возвращаюсь к пейзажам, пробуя усмирить разгорающееся внутри пламя. То самое чувство, когда ты пытаешься что-то показать человеку, а он находит тысячу и одну причину, чтобы закрыть глаза.

Эдвард один из немногих, с кем я говорю ТАК за долгое время. Правда, он так же один из немногих редких упрямцев до мозга костей, которые остались на этом свете.

- Знаешь, - задумчиво глядя на снежинки, крутящиеся попарно за окном, начинаю я, – моя мама говорила, что ложь – одна из самых страшных и неоправданных вещей на свете.

- Есть ещё что-то? – устало интересуется мужчина, прислоняясь лбом к холодному стеклу.

- Эгоизм и зависть.

- Эгоизм… - Каллен катает слово на языке, раздумывая над его смыслом.

- Это – три вещи, полностью уничтожающие человека.

Мои слова повисают в тишине. Эдвард снова молчит.

- Мы можем поговорить? - немного нерешительно прошу я, повернув голову в сторону мужчины.

- Последнее время мы только этим и занимаемся, - бормочет он, прикрывая глаза.

Исчезающие краски малахитов помогают заметить синеватые круги на бледной коже. Он выглядит чертовски… усталым. Похоже, ночью поспать удалось только мне.

- Сделка? – аккуратно интересуюсь я, надеясь, что не перегибаю палку.

Глаза мужчины медленно открываются.

- Сделка? Это какая же?

- Два вопроса, - кажется, это максимальное количество на данный момент. Мне хватит. – Каждый.

Эдвард щурится. Едва заметная улыбка трогает его губы.

- Что?

- Кто ты по специальности? – спрашивает он.

Хмурюсь от невозможности ответа.

Белла Свон не сумела закончить даже школы. Что уж говорить о колледже?

- Это вопрос? – выкручиваюсь, как мне кажется, наиболее подходящим способом.

- Нет, - улыбка моего похитителя становится чуть шире.

Выжидаю несколько секунд, за которые никто не произносит ни слова, и тогда решаюсь спросить первой:

- Ты согласен?

- Да, - веселый настрой пропадает сам собой. Серьезность и сосредоточенность снова занимают свои позиции на лице мужчины.

Ещё немного тишины. Раздумываю над вопросами, как Эдвард неожиданно меня перебивает.

- В прошлый раз ты спросила, любил ли я Ирину, и как она умерла. Значит, в этот раз ты спросишь, люблю ли я Джерома и сплю ли с другими женщинами после тебя. Так?

Малахиты выдают его с головой. В вопросе ни доли смеха. Он действительно так думает.

- Я знаю, что ты любишь Джерома, - тихонько отвечаю, припоминая минуты, когда видела Каллена рядом с сыном, - наверное, даже догадываюсь, как сильно…

Мужчина следит за мной как коршун, заприметивший добычу. Если оступлюсь хоть на одном слове – растерзает. Его голова немного запрокидывается, надменное выражение застывает на лице.

- Знаешь? – изображая удивление, протягивает он. – Не ты ли сказала, что он не заслужил такого отца?

Я прикусываю губу.

- Просто иногда ты…

- Довольно! – меня перебивают, не давая закончить. Эдвард поворачивается спиной к стеклу, опираясь об него. Его руки скрещены на груди. Если верить статьям психологов, это – защитная поза.

- Два вопроса, быстро! – требует он.

- Что с твоей ногой? – выпаливаю это на одном дыхании.

Каллен качает головой. Надменности становится больше.

- Безответный вопрос, Белла.

- Безответных вопросов не бывает, - упорствую я.

Смерив меня недоверчивым, недобрым взглядом, Эдвард все же соглашается.

- Допустим. Но мой вопрос тоже не будет легким.

- Я знаю, - удается сказать это без обреченности. Скорее всего, виной тому моя крайняя заинтересованность и нетерпение. Пока не слишком опасаюсь того, о чем может спросить мой похититель.

- Когда Джером родился… - голос Эдварда преображается. Он звучит словно заранее отработанный, неживой. Удушающе-спокойный и в то же время, как в фильмах ужасов, напряженный, накаленный до предела. Миг – и что-нибудь кровавое появится на экране, - …с крючка сорвалась большая рыба. Она исчезла на три месяца, а затем вернулась.

Держа ритм, не желая упускать создавшийся динамичный фон, мужчина продолжает, так и не дав мне полностью обдумать предыдущее предложение.

- Она искала меня. И нашла.

Мне кажется, мое сердце бьется быстрее обычного. Догадываюсь, что ничего хорошего не будет. Это не сказка о добрых волшебниках и злых ведьмах. Здесь все страшнее. Гораздо.

- Её прихвостни отлично сделали свою работу. Они хорошенько меня выпотрошили и доставили хозяину. Если бы не Джаспер, с моей ногой больше не было бы проблем. Со мной больше бы не было проблем.

Тут мужчина останавливается. Дает пару секунд на раздумья.

Впрочем, я будто парализована. Морально парализована. Изнутри залили цемент. Ни одна мысль не может проскользнуть сквозь преграду к сознанию. Я в буквальном смысле оцепенела от ужаса.

Выпотрошили это ведь?..

- Доктора смешные люди, Изабелла, - голос мужчины снова меняется, но теперь в сторону более естественного. Видимо, самую сложную часть я уже услышала. – Они заявили, что я больше не буду ходить. Никогда, - последнее слово произносится буквально по буквам.

- Они меня недооценили. Поэтому я здесь. И я стою на собственных ногах, - Каллен ухмыляется, глядя куда-то в стену за моей спиной. Он кажется одновременно сосредоточенным и полностью отрешенным. Будто бы сейчас не в этой комнате. Даже не в этом доме…

- Ты боролся… из-за Ирины? – этот вопрос дается мне с трудом. Отчасти я опасаюсь реакции Эдварда, отчасти неприятно произносить имя его бывшей жены. Не могу подобрать объективную причину для этого.

- Ирина не является той женщиной, ради которой хоть кому-то надо бороться, - качает головой Эдвард, отметая мою версию к чертям.

Малахиты оборачиваются в мою сторону. Смотрят настороженно.

- Ради Джерома. Кроме меня некому было бы его защищать.

Эти слова наводят на следующий вопрос сами собой.

- От кого защищать, Эдвард?

Действительно, от кого? Неужели у моего похитителя такое множество врагов? Те, кто пытался украсть мальчика – одни из многих?

- Это второй вопрос? – уточняет мужчина.

Не раздумывая, киваю. Именно. Второй.

- Защищать от тех, кому он интересен. В мафии в приоритете власть, а не деньги. А ребенок – идеальное средство для манипулирования.

Я шумно сглатываю, услышав одно из произнесенных Калленом слов.

- Мафии?.. – переспрашиваю тихо, будто кто-то нас подслушивает.