…А что насчет шоколадных маффинов?

Я помню, Эдвард говорил о запрете… но сейчас мне все равно. Дети любят шоколад. И Джером, я уверена, тоже любит. К тому же, глупые правила мистера Каллена как никогда хочется нарушить…

Я проверяю все ингредиенты, перевернув порядок в полках окончательно и, к счастью, убеждаюсь, что все есть. Подойдет.

Готовка вообще потрясающая вещь. Она дает возможность не только успокоиться и собраться, но и занять делом голову и руки, не пуская глупых мыслей внутрь сознания. Может быть, потому после гибели отца я полностью заняла мамино место на кухне? И она, кстати, была совершенно не против его отдать. Рене никогда не любила готовить, хотя получалось у неё довольно неплохо. Почти как у бабушки.

Не спеша, полностью сконцентрировавшись на процессе, исполняю все семь шагов кулинарного рецепта из большой оранжевой книги, давным-давно обнаруженной на нашем чердаке. Итак, растопить шоколад – готово. Влить сливки – уже. Добавить кофе – помня о Джерри, кладу куда меньше положенного количества. Сахар, мука, яйца – перемешать и…

Негромкие шаги привлекают внимание, вынуждая оторваться от завтрака. Чьи-то маленькие босые ножки прокрадываются по ступеням лестницы, выдавая себя тихими звуками, которые она в рассветной тишине не скрывает.

Нежно улыбнувшись белокурой головке, промелькнувшей между толстыми перилами, возвращаюсь к тесту, делая вид, что не замечаю малыша.

Выждав две минуты тишины, наблюдая за тем, что я делаю, сонными глазками, Джером решается-таки показаться.

В тот самый момент, когда я достаю формочки с верхнего ящика, крохотные теплые ладошки обхватывают мои ноги.

- Привет, - впускаю в голос каплю удивления, поворачиваясь к мальчику, - кто-то у нас уже проснулся?

Джером, продолжая обнимать меня, вздыхает. Ничего не говорит.

- Да это Джерри! – радостно восклицаю, поднимая свое сокровище на руки, - с добрым утром, мой хороший.

Дважды моргнув, прежде чем посмотреть на меня, белокурый ангелочек снова вздыхает. В его глазах серьезность слилась с чувством вины. Он выглядит немного потерянным, но в то же время глубоко задумавшимся одновременно. Губки подрагивают. Сейчас он похож на малыша из ночи. Такой же хрупкий, такой же бледный.

- Солнышко, что?..

- Мама, - мальчик перебивает меня, поглаживая пальчиками мою щеку, - мама…

- Тебе снилась мама, родной? – чмокаю детскую ладошку, понимающе глядя в драгоценные камушки, - ничего, это был просто плохой сон.

- Мама, - с долей упрямства повторяет Джерри, обвивая меня за шею.

Я – мама? Он об этом?

Натыкаясь на мое недоумение, Джером супится.

- Мама! – увереннее, громче зовет он, целуя мое лицо, - мама, мама, мама! Мама!

Будто бы доказывает кому-то…

Верно. Догадки оправдались.

- Ну конечно, сыночек, - улыбаюсь ему со всей возможной лаской, какую только могу в себе найти, - твоя мама.

Как же приятно произносить это слово! Сыночек… Я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. С Джерри мне не больно. Что бы ни случилось.

Наконец-то его губ касается улыбка. Не отказываясь от неё, мой ангелочек прижимается ко мне всем телом, успокоено выдыхая.

Поглаживает волосы на спине, тихонько бормоча:

- Люблю.

- А я тебя как люблю, - отзываюсь ему, легонько укачивая из стороны в сторону, - у меня самый замечательный мальчик на свете.

Подобное признание окончательно расслабляет его. Прикрыв глаза и искренне улыбаясь, Джером выглядит совершенно спокойным. Ничто не может его потревожить.

И прекрасно. Так и должно быть. Он – ребенок. Он ни в чем не виноват. Он – маленькое солнышко. И он должен быть счастливее нас всех, спокойнее нас всех, радостнее нас всех вместе взятых.

Держу на руках Джерри и понимаю, что справлюсь. Эти дни я ему точно не испорчу, что бы ни случилось. Потом, в Америке, придется столкнуться со страхами и людьми, желающими его смерти, но сейчас… Нет. Я растворю его в себе, я спрячу его от них. Большая Рыба не посмеет даже взглянуть на Джерома.

- Родной, - нахожу, что это самый подходящий момент, тем более после таких мыслей, - что бы ни случилось, кто бы тебе что ни говорил, я хочу, чтобы ты знал: я никогда не дам тебя в обиду. Любого, кто заставит тебя плакать, любого, кто сделает тебе больно – накажу. К моему мальчику никто не посмеет притронуться.

Джерри затихает. Выглядит удивленно-встревоженным, когда драгоценные камушки смотрят на меня. Но говорю. Все равно говорю. Чтобы сомнений, как в самолете, больше не было.

- Если ты… сомневаешься во мне, - бормочу, припоминая ту ночь, - если что-то хочешь спросить или рассказать… Джерри, в любое время дня и ночи я выслушаю тебя. Договорились?

Он быстро-быстро кивает.

- Люблю, - кусает губки, обнимая ещё крепче прежнего, - мама, люблю, мама…

Такое ощущение, будто бы я ему не верю.

- Я знаю, - успокаивающе глажу детскую спинку, - я сказала это, солнышко, чтобы тебе не было страшно. Я ничуть не сомневаюсь, что ты меня любишь.

Джером устраивается на моем плече, ещё раз кивнув. Задумчиво глядя на прядку волос, проводит по ней пальчиками, успокаивая дыхание.

- Ну вот, - улыбаюсь, наблюдая за тем, как постепенно расслабляется его личико, - давай пока я закончу с завтраком, а ты посмотришь мультик?

Предлагаю, оглядываясь на незаполненные металлические формочки.

Джером тоже смотрит туда. На тесто, на глазурь, на духовку…

Из-под опущенного взгляда, сквозь свои длинные ресницы, просительно глядит на место рядом со мной.

- Хочешь помочь?

Кивает.

- Замечательно, родной. Я буду только рада.

Опускаю его обратно на пол, выдвигая из-за стойки высокий стул. Джером забирается на него, внимательно глядя на миску с тестом. Его интерес паутинками пронизывает всю столовую.

- Любишь кексы? – интересуюсь, добавляя в тесто ещё немного муки, помешиваю остывающую глазурь.

Завороженно глядя на постепенно светлеющую шоколадную смесь, малыш дает ответ с некоторым опозданием. И пусть он беззвучный, чем дольше он рядом, тем больше во мне уверенности, что скоро с этим извечным молчанием будет покончено. В его арсенале уже целых семь слов! А это всего-то за полтора месяца!

- Хочешь попробовать? – цепляю его взгляд, указывая на тесто.

Вопрос белокурого создания так и повисает в воздухе.

- Смотри, - стерев глазурь с края миски пальцем, облизываю его, улыбаясь Джерри, - м-м-м, вкусно…

Немного удивленно и с каплей робости он повторяет за мной, протягивая к смеси руку. Подвигаю миску ближе, дабы облегчить ему задачу.

- Ну как?

Маленькие малахиты загораются восторгом. Искренняя, широкая улыбка полноправно завладевает лицом их обладателя.

- Твоему носу тоже понравилось, - посмеиваюсь, стирая каплю шоколада с личика малыша, - кажется, уже всех накормили.

Джером тоже смеется. Не тревожно, весело, наслаждаясь новой игрой. Пробует растаявший шоколад ещё дважды – теперь каждый из крохотных пальчиков побывал в глазури.

- Оставь немного для теста, зайчик, - протягиваю ему салфетку, качнув головой, - а то не хватит кексам.

Джером, смущенно хихикнув, оставляет глазурь в покое. С шоколадом на руках справляется крайне быстро, возвращая мне салфетку обратно.

- Ну вот, теперь можно и испечь, - разлив смесь по формам, сообщаю я, - поможешь мне их украсить?

Вместе с малышом мы очень скоро завершаем все приготовления к отправке выпечки в духовку. С точностью, многим детям неподвластной, не пролив почти ни капельки мимо формы, Джерри заливает кексы шоколадной глазурью из большой ложки, восхищенно наблюдая за результатом своей работы.

И его вид в этот момент, улыбка, горящий взгляд, восторг – убеждают меня, что все будет в порядке. Кошмары перестанут мучать маленького ангела. Они оставят его в покое и позволят жить жизнью обыкновенного ребенка. Они не заставят его плакать, как этой ночью, не заставят пить снотворное, чтобы уснуть и не видеть больше всяких ужасов… Это вполне реально, хотя раньше и казалось волшебным сном. Все реально, если верить. Теперь я в этом убедилась.