Леший!  позвал Марк отчаянно.  Я так хотел тебя повидать! А ты только два раза мелькнул. Ну скажи, что мне сделать?

Марк вышел из дома. Небо тихо звенело. Лес бормотал, птицы глухо стучали крыльями. Ночь мягко бродила по Лесу, изредка цепляясь за ветки  они тихо потрескивали. По мокрой холодной траве Марк прошел к черному пню, присел. Долго сидел  удрученно, печально, подперев подбородок руками. Потом оглянулся в последний раз на поляну, на Лес, на Гору, на дом, вздохнул:

Ну, я домой. Но все равно  я ужасно рад, что сходил к тебе в гости. А за подарок такое спасибо! Он такой... Такой... У меня таких больше никогда не будет.

Марк разыскал тропу. Шагал уныло, не замечая мерной ночной суеты. Вот домик. Прямиком по траве Марк добрел до дверей. Тихо открыл, снял шарфик, разулся, разделся, прокрался к себе.

Зарылся в подушку и решил плакать. Вылез из-под одеяла, взял со стола ветку, положил на подушку, сразу перед глазами. Лежал долго  не плакалось почему-то вообще. Уныло, грустно, хоть умирай, но не плакалось. Тяжелый комок в груди набухал, в голове тупо звенело. Светлый прямоугольник, падавший от окна, залитого ночным сиянием, перекосился  месяцу пора было уходить. Марк уже засыпал, как в окно поцарапались.

Марк вскочил, метнулся к окну. На лужайке в лунных лучах стоял Леший. Как прежде, весь в листьях и лесной шелухе, лохматый,  два ярких пронзительных глаза. Рядом с ним белки, несколько птиц и еще какие-то маленькие пушистые звери. И все они смотрели на Марка! Переглянулись несколько раз, снова обернулись к нему.

Марк почувствовал, как тяжелые камни развеялись в серебристую пыль. Глухой тяжкий звон в голове превратился в чистый хрустальный звук, в тихую звездную музыку. Комок в груди растворился, и вместо него заворочалось что-то теплое и воздушное. Марку стало так радостно, так спокойно и ясно, как не было еще никогда.

Потом Леший ушел, а с ним белки, птицы и звери. Лужайка опустела, но удивительное настроение продолжалось. Марк посмотрел в небо, оглядел далекие кромки Гор, забрался под одеяло и уснул.

Наутро рано (Солнце само только проснулось) мама напоила Марка чаем из трав с ягодами и дала яблоко. Марк грыз яблоко на веранде  пока взрослые собирались.

Долина внизу еще куталась в дымку, но Солнце уже скользило по далеким вершинам. Горы ярко сияли в ледяной синеве раннего утра. Розовые снежные шапки сверкали, отражая теплеющие лучи. Река еще спала где-то внизу, в тени, но скоро лучи разбудят ее, и она зашумит.

Марк!  позвал папин знакомый, выходя на веранду.  Доел яблоко? Сейчас позавтракаем и поедем.

Иду,  Марк выдохнул теплое облако, розовое в лучах восхода.

Сели завтракать, и Марк сообщил:

А я ночью ходил к Лешему.

Один?  мама расстроилась и отложила вилку.

Ну конечно, мамочка! Ты же видела, что он от тебя прячется. И от всех спрячется.

О чем говорили?  спросил папа.

Ни о чем,  Марк вздохнул.  Он не захотел подходить. Показался около дома и сразу исчез.

А что за дом?  заинтересовался папин знакомый.  Прямо в лесу?

Как будто маленький замок. Много башенок и всяких окон. Большущий чердак и каменные подземелья, все как надо. Только все сломано давно, все стекла разбитые. Леший там не живет.

Конечно, Леший там не живет,  сказала мама.  Если у него есть дом, то он похож, скорее всего, на шалаш. А вообще он, я уверена, живет в дупле, или даже в землянке.

Я думаю, Леший живет в дупле,  подтвердил папа.

Рядом с белками,  кивнул Марк.

Может быть, он там иногда ночует?  предположил папа.  Лес большой, приходится ночевать в разных местах. У него должно быть много мест для ночевки.

Нет,  Марк покачал головой.  Зачем ему дом? Он ночует в Лесу, везде, он ведь Леший! Дом ему нужен, чтобы принимать гостей.

Это понятно. Лес лесом, но когда гости, дом нужен.

Конечно,  кивнул Марк.  Ведь я, жалко, не Леший, и мне в дупле, наверно, будет не очень уютно. А такой дом с башенками как раз очень подходит, чтобы гостей принимать. Стоит на поляне, и под горой, там так здорово, так красиво!

Ты говоришь  с башенками, заброшенный, под горой?  переспросил папин знакомый.  А напротив  долина, низины?

Да! И еще видно озера, далеко совсем.

Похоже, мы сейчас туда и поедем! Ты, Марк, говоришь, был там ночью?

Ну да.

Но ведь туда на машине ехать полдня. И полдня обратно.

Так то на машине!  Марк хмыкнул.  К Лешему на машине не ездят. А потом, если хотите знать, Леший с белками, и еще какие-то маленькие зверюги, приходили прямо сюда и стояли у меня под окном. А вы спали и ничего не видели.

Ну и дела,  папин знакомый покачал головой.

Спать не нужно было. А еще Леший дал мне попробовать небо.

И как же?

В речке, как же еще?

И как?

Вкусно.

Марк вылез из-за стола и направился к выходу. Обуваясь, он счистил с подошвы палые листья  желтые, красные, еще зеленые, которые прилепились ночью в Лесу.

УШЕЛ ЗА КРЫСИНЫМИ ХВОСТИКАМИ

Было обычное осеннее утро. Паутинки светились в лучах нежаркого солнца, предвещая скорые холода. Ветер шевелил дубраву у ворот Замка. По стенам бродили рассеянные часовые, и кончики алебард сверкали так же мирно, как речка внизу в долине. Дымка кутала горизонт, воздух был чист и свеж, первые листья кружились с дубов. Было обычное, ничем не выдающееся утро, ничто неприятностей не предвещало.

Да и откуда им взяться? Все споры давно были разрешены. Все земли  завоеваны, отвоеваны и перевоеваны. Все принцессы  похищены или выданы замуж (где жили долго и счастливо). Тянулась обычная череда дней, все шло как положено.

Но вот наступил день, который взбудоражил весь Замок, оборвав привычную сонную жизнь.

События развивались так.

На смену обычному утру пришел обычный день. После полудня, не позже и не раньше обычного, в трапезной собрались на обед мальчик, трое взрослых и двое головорезов. Это были: Каборга, советник, управитель, главный стражник, Тукка и Тургубадук. Советник, управитель и главный стражник расселись по местам, на которых сидели с тех пор, как помнили себя в Замке. Тукка и Тургубадук застыли за спиной Каборги.

Головорезы всегда и везде следовали за своим хозяином. Они всегда и везде его выручали, а сами постоянно дрались. Дрались оттого, что было ужасно скучно, ничего не случалось, и даже выручать хозяина в этом году пришлось только два раза. Первый раз (когда мальчик сорвался с яблони, зацепился за сук и повис вверх тормашками) головорезы от радостного усердия разломали дерево в щепки. Второй раз (когда мальчик свалился в ров и едва не свернул шею) они так перепахали ров, что мост пришлось ремонтировать, и в Замок три дня можно было попасть только с черного хода.

Вот и сейчас советник, управитель и главный стражник терпеливо дожидались, пока закончится обычная предобеденная перебранка.

Ну и что? Кто мне скажет?  Каборга, как всегда насупленный и взъерошенный, прохаживался перед головорезами, которые стояли по струнке.  Опять синяки? Откуда? С кем у нас можно подраться? Покажите, с кем у нас можно нормально подраться! Я с ним сам подерусь! Когда это кончится?  он оглядел кровоподтеки: у Тукки под глазом, у Тургубадука над ухом.  Что будет, если вы себя перекалечите? Кто будет меня защищать, если вас придется отправить на свалку? Вы об этом подумали?

От кого защищать, хозяин?  забасил Тукка, ковыряя пол зазубренной алебардой.  У нас уже триста лет никого нет, чтобы от него защищать. Что за жизнь? Есть кого защищать, только нет от кого защищать? Кого мне рубить алебардой? Она у меня уже испортилась, что ей никого не рубят.

Он протянул мальчику тронутую ржавчиной алебарду. Каборга, поморщившись, отвел алебарду от носа.

И ты во всем обвиняешь меня? Ты тоже, Тургубадук?