Она не закончила предложение, но ей, на самом деле, и не нужно было.

— Я никогда не терял свою подростковую сексуальную озабоченность, — ответил я, пожав плечами. По крайней мере, уже не столь очевидная выпуклость торчала из моих штанов. Рейн выглядела так, словно думала, что я вновь попытаюсь что-то сделать, поэтому я передвинулся к отверстию в плоте и стал смотреть на воду через бинокль, чтобы просто делать что-то безобидное.

Вода.

Опять.

Также была пара небольших пушистых облаков, что означало — дождь в ближайшее время ожидать не стоило. Я посмотрел на запасы воды и прикинул, что нам ее хватит дня на три. Теперь, вероятно, неплохое время, чтобы наш организм получил что-то получше, чем сухой паек, но я бы не стал ждать темноты.

Я начал копаться в остальной части комплекта для выживания и нашел что-то вроде лески с крючками для ловли рыбы, которые вряд ли могут быть использованы здесь. Если бы мы нашли землю, то я мог бы их использовать, но не на плоту. Я положил их обратно в герметичный пакет и посмотрел на небольшой нож, который тоже был там. Он не был очень большим, но мог быть полезен, если мне улыбнется удача. Я взял ножик и попробовал лезвие пальцем. Он хотя бы был острым.

— Что ты делаешь? — спросила Рейн.

— Дожидаюсь ночи, — ответил я. Это был глупый ответ, но и чувствовал я себя так же.

— Ты собираешься напасть на меня, пока я сплю? — произнесла она, и я резко посмотрел на нее, чтобы определить, шутит ли она. Я не мог сказать по ее выражению лица. Она выглядела… смирившейся. Я сощурился и покачал головой.

— Конечно, нет, — прорычал я. — Зачем, бл*ть, мне это делать?

— Откуда я могу знать? — она пожала плечами и подтолкнула пустую чашку в мою сторону. Очевидно, она даже не хочет приближаться ко мне, но я не мог винить ее за это. — Зачем ты делаешь то, что делаешь?

— Потому что по большой части я эгоистичный ублюдок, — сказал я, — но твое убийство не принесет мне пользы. Кроме того я никогда не убивал людей, пока они спали. Это просто против правил.

— Каких правил?

— Правил боя.

— Ты был солдатом?

— Нет.

— Тогда какого рода боя? — спросила она.

— Нам действительно снова нужно это обсуждать? — ответил я.

— Ты уже достаточно мне рассказал, — сказал она, немного наклонив голову и приподняв бровь.

Черт. Я боялся этого.

— Что я рассказал?

Он отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня. Я смотрел на нее в ожидании.

— Ты продолжал говорить обо всех умерших людях, — наконец ответила она. — Ты сказал, что убил много человек.

Я напрягся. Если я рассказал ей слишком много, и она узнала, чем я занимался, то ей грозила серьезная опасность. Если она когда-нибудь скажет еще кому-то об этом, и тот поверит ей, то ее убьют. Я посмотрел на нее и медленно заговорил:

— Скажи мне, что именно я рассказал тебе?

Он отвела от меня взгляд и нервно закусила нижнюю губу.

— Большую часть я не поняла, — ответила она. — Ты говорил что-то о турнирах и умирающих там людях. Ты говорил, что всегда выигрывал.

— И?

— И что?

— И что еще я сказал?

— О боях больше ничего.

Хорошо, но и не замечательно. Я почувствовал некоторое... раскаяние? Будто было бы лучше, если бы она знала.

— Что еще я рассказал, не касающееся боев?

— Ты говорил о… женщине, — ответила она. Я заметил, как она избегала называть ее имя, что было хорошим жестом с ее стороны. Я не хотел знать, что я рассказал о ней.

— Что еще?

— Ты просто… бормотал всякую ерунду, — она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и начала переплетать пальцы.

— Ерунду? Что еще я говорил?

Она снова посмотрела на меня и отвела взгляд, подтвердив этим, что она что-то скрывает.

— Ты продолжал спрашивать меня, почему ты был никому не нужен, — наконец ответила она.

Я рассмеялся.

— Ну, рад узнать, что какая-то часть меня не является самодовольным ублюдком.

— Ты просто хочешь, чтобы люди так думали, — ответила Рейн.

— Мне наплевать на то, что думают люди, — отрезал я.

— Я держала тебя, — сказала она, ее голос был напряженным и набирал обороты. — Я держала тебя, а ты плакал и спрашивал меня, почему ты был никому не нужен. Ты спрашивал меня, почему твоя собственная мать не хотела тебя. Ты спрашивал меня, почему так больно, и могу ли я унять боль. Может, я и не знаю многого о тебе, но знаю, что ты не такой ублюдок, каким кажешься окружающим.

— Знаешь? — усмехнулся я, устав от этой игры в психоанализ. На языке уже вертелась длинная тирада проклятий, и единственный способ удержать ее — сделать глубокий медленный выдох. Вдруг я почувствовал себя очень-очень уставшим и положил голову на руки.

— Послушай, Рейн, — начал я, — я знаю, что ты просто... пытаешься помочь, но мне не нужна помощь. Мне нравится быть пьяным, и при первой же возможности я снова напьюсь.

— Я хочу знать почему, — тихо спросила она.

— Почему что?

— Почему ты стал алкоголиком, — ответила она. — Я видела, как ты прошел через ад и затащил меня. Я хочу знать почему.

— Мы это уже проходили, — напомнил я ей. — Я не говорю о своем прошлом.

— Ну, это было до того, как я не дала тебе задохнуться, — начала она. — Это было до того, как я вытирала кровь с твоего лица, когда ты попытался прокусить себе щеку. Это было до того, как ты обозвал меня всеми возможными именами. Это было до того, как ты проплакал несколько часов подряд, и до того, как ты, твою мать, ударил меня за попытку помочь тебе.

Вау, не думаю, что раньше слышал, как она ругается.

Сначала я хотел накричать на нее. И был очень близок к этому. Потом хотелось забить на все и выбросить ее в море, но это была чистой воды фантазия, а не то, чего я по-настоящему хотел. Еще я думал о том, чтобы самому выброситься с плота, возможно, это было бы самым лучшим выходом. Потом я обдумывал вариант — отвернуться и дать ей время поразмышлять обо всем в тишине. Поскольку она любит поболтать, возможно, это бы ее убило.

Но решение, которое я, в конце концов, принял, удивило даже меня.

— Ладно. Я расскажу тебе.

— Да?

— Ага, но не сейчас. Мне необходимо поесть, прежде чем говорить об этом дерьме

— Поесть? — спросила она. Я слышал проблеск надежды в ее голосе. — Что ты собираешься есть?

Я посмотрел на нее, одаривая ее мимолетной улыбкой

— Увидишь.

*****

Вода была спокойной, что упрощало мне задачу. Я убедился, что веревка плотно закреплена вокруг моего живота, прежде чем спрыгнул с плота, держа в одной руке нож, а в другой — водонепроницаемый фонарик. Я смастерил из подручных средств дыхательную трубку, используя трубу, поддерживающую навес плота, чтобы можно было быть относительно неподвижным под волнами. Только фонарик двигался, подпрыгивая вверх-вниз и мигая в воде.

Не знаю, как долго я там находился, однако я был жутко измучен и уже был готов сдаться, когда черный каранкс длинной в два фута увидел свет и подплыл, чтобы взглянуть на него. Он кружился возле меня несколько минут, прежде чем приблизился и попытался полакомиться светом перед моим лицом.

Я мгновенно собрался, вся усталость испарилась. В тот момент я мог видеть и слышать все вокруг очень отчетливо, даже сквозь мутную воду. Я знал расположение и относительную напряженность каждого мускула в моем теле. Мою кожу покалывало в ожидании момента удара. Это совпадало с ощущениями в начале любого турнира. Предвкушение борьбы — да, даже более чем.

Полная сосредоточенность

«Ты почувствуешь, когда будешь готов. Сфокусируйся на цели».

Нож вошел прямо в бок крупной рыбины, и она порывисто задергалась в разные стороны. Я обхватил рыбу, чувствуя, как чешуйки врезаются в бицепс, и проигнорировал возникшую боль, затем крутанул нож вперед-назад и дернул его вверх к основанию головы. Она перестала дергаться и опустилась на лезвие.

Прорвавшись сквозь поверхность воды, держа ужин над головой, я увидел Рейн на краю плота, она хлопала в ладоши с огромной улыбкой на лице. Я не мог ответить ей, потому как трубка все еще была у меня зубах, но я почувствовал, что уголки моего рта приподнялись в улыбке. Я сунул фонарик в шорты и, используя веревку, подплыл к краю плота, где выплюнул трубку.