Только что изредка на ухо, будто шепчась со слугою.
Пот между тем с нетерпенья дождем так с меня и катился
От головы до подошв. - "О Болан, да как же ты счастлив,
Что с такой ты рожден головой!" я подумал. А спутник
Улицы, город хвалить принялся. Но, не слыша ни слова,
"Верно ты хочешь, - сказал, - ускользнуть от меня: я уж вижу!
Только тебе не уйти: не пущу, и пойду за тобою!
А куда ты идешь?" - "Далеко! Мой знакомый - за Тибром;
Там, у садов; он с тобой незнаком. Что кружить попустому!"
20 - "Я не ленив - провожу!" Опустил я с отчаянья уши,
Точно упрямый осленок, навьюченный лишнею ношей.
А сопутник опять: "Если знаю себя я, конечно,
Дружбу оценишь мою ты не меньше, чем дружбу другого,
Виска, сказать например, или Вария. - Кто сочиняет
Столько стихов и так скоро, как я? Кто в пляске так ловок?
В пеньи же сам Гермоген мой завистник!" - "А что, - тут спросил я,
Чтобы прервать разговор, - есть и мать у тебя, и родные?"
- "Всех схоронил! Никого!" - "Вот прямо счастливцы! - подумал
Я про себя, - а вот я... еще жив на мученье! Недаром,
30 Жребий в урне встряхнув, предрекла старуха сабинка:
"Этот ребенок, сказала она, не умрет ни от яда,
Ни от стали врага, ни от боли в боку, ни от кашля;
Ни подагра его не возьмет... Но как в возраст придет он,
Надо беречься ему болтунов!" - Вот дошли мы до храма
Весты, а дня уж четвертая часть миновала! Мой спутник
Поручился явиться в суде, а неявкою - дело
Было б проиграно. - "Если ты любишь меня, он сказал мне,
Помоги мне: побудь там немножко со мною!" - "Я, право,
Долго стоять не могу; да я и законов не знаю!"
40 - "Что же мне делать? - он молвил в раздумьи: - тебя ли оставить
Или уж тяжбу?" - "Конечно, меня! Тут чего сомневаться!"
- "Нет, не оставлю!" - сказал - и снова пошел он со мною!
С сильным бороться нельзя; я за ним. - "Что? как ныне с тобою
И хорош ли к тебе Меценат? - Он ведь друг не со всяким!
Здравомыслящ, умен, и с Фортуною ладить умеет.
Если б один человек... мог втереться к нему! Помоги-ка:
Был бы помощник твой в ролях вторых! Всех отбил бы! Клянуся!"
- "Полно! - ему я сказал, - мы не любим там этих проделок!
Дом Мецената таков, что никто там другим не помехой.
50 Будь кто богаче меня иль ученее - каждому место!"
- "Чудно и трудно поверить!" - "Однако же так!" - Тем сильнее
Ты охоту во мне возбудил к Меценату быть ближе!"
- "Стоит тебе захотеть! Меценат лишь сначала неласков;
Впрочем, доступен он всем!" - "Ничего, как-нибудь постараюсь!
Хоть рабов у него подкуплю, а уж я не отстану!
Выгонят нынче - в другой раз приду; где-нибудь перекрестком
Встречу его и пойду провожать. Что же делать! Нам смертным
Жизнь ничего не дает без труда: уж такая нам доля!"
Так он болтал без умолку! - Вот, встретясь с Аристием Фуском
60 (Знал он его хорошо), я помедлил идти; обменялись
Мы вопросами с ним: "Ты откуда? куда?" - Я за тогу
Фуска к себе потянул и за обе взял руки; и тихо,
Сделавши знак головой, сам глазами мигнул, чтоб избавил
Как-нибудь он от мученья меня. - А лукавец смеется
И не желает понять. - Тут вся желчь во мне закипела!
"Ты, Аристий, хотел мне что-то сказать по секрету?"
- "Помню, - сказал он, - но лучше в другое удобное время.
У иудеев тридцатая ныне суббота и праздник;
Что за дела в подобные дни, и на что оскорблять их!"
70 - "Строг же ты в совести! - я возразил, - а я, признаюся,
Я не таков!" - "Что же делать! - в ответ он, - я многим слабее
Я человек ведь простой, с предрассудками; лучше отложим!"
Черный же день на меня! - Он ушел, и остался я снова
Под злодейским ножом. - Но, по счастью, ответчик навстречу.
"Где ты, бесчестный?" вскричал он. Потом он ко мне обратился
С просьбой: свидетелем быть. Я скорей протянул уже ухо!
Повели молодца! Вслед за ними и справа и слева
С криком народ повалил! - Так избавлен я был Аполлоном!
Пер. М. Дмитриева
10
Да! Я конечно сказал, что стихи у Луцилия грубы,
Что без порядка бегут они. Кто же бессмысленный будет
Столько привержен к нему, что и сам не признается в этом?
Но того же Луцилия я и хвалил - за насмешки,
Полные соли, пр_о_тиву Рима. Однако ж, воздавши
Эту ему похвалу, не могу я хвалить все другое!
Если бы так, то пришлось бы мне всем восхищаться и даже
Мимам Лаберия вслух, как прекрасным поэмам, дивиться.
Хорошо и уметь рассмешить, но еще не довольно.
10 Краткость нужна, чтоб не путалась мысль, а стремилась свободно.
Нужно, чтоб слог был то важен, то кстати игрив, чтобы слышны
Были в нем ритор, поэт, но и тонкости светской красивость.
Надобно силу уметь и беречь и, где нужно, умерить.
Шуткой нередко решается трудность и легче и лучше,
Нежели силой ума! - То старинные комики знали!
Нам бы не худо последовать им, а их не читают
Ни прекрасный собой Гермоген ни та обезьяна,
Чье все искусство в одном: подпевать Катуллу да Кальву!
"Так но ведь этот Луцилий сделал великое дело
20 Тем, что он много ввел греческих слов, примешавши к латинским".
- О запоздалые люди! Вам кажется важным и трудным
То, что бывало давно! Так писал Пифолеон Родосец.
"Правда, но это смешенье в стихах так для слуха приятно,
Как хиосское вместе с фалернским приятно для вкуса!"
- А позволь мне спросить: например, хорошо ли бы, если б
Трудное дело Петиллия ты защищал, и другие,
Педий, Корвин, Публикбла, потели б с своею латынью.
Ты же, забыв и отца и отечество, стал возражать им
Речью своей и чужой, как в Канузиуме двуязычном?
30 Я ведь и сам, хоть рожден по сю сторону моря, однако
Тоже, случалось, писал по-гречески прежде стишонки.
Но однажды средь ночи, когда сновиденья правдивы,
Вдруг мне явился Квирин и с угрозой сказал мне: безумец!
В Греции много поэтов. Толпу их умножить собою
То же, что в рощу дров наносить, ничуть не умнее!
Между тем как надутый Альпин вторично Мемнона
Режет в стихах и главу уродует грязную Рейна,
Я для забавы безделки пишу, которые в храме
