"Наши" все уже были на своих постах. С правого борта на галеру смотрел через электронный экран прицела гранатомёта Кныш, ближе к рубке к прицелу .308-го припал Гриня. На баке уже поднял, зафиксировал и развернул свою пушку Шорох. Я подошёл к нему:
- Нежней, Коля. Мачты не задень и реи. Чинить их долго. Бей по рулю и вёслам.
- Говорил уже. - буркнул главарт недовольно. - Ты лучше иди... к Кнышу и скажи, чтоб не палил над гребцами, посечёт ведь болезных.
Я отошёл к Кнышу и передал ему пожелание его тёзки. Этот Коля тоже послал меня... к Грине. Но тот тоже долго слушать меня не стал и послал меня, и совсем не в рубку. Даже все штатные места заряжающих и подносчиков были уже заняты. Поэтому я решил стать военным советником Купы при его абордажной команде.
Короче, Шорох быстро и метко одной очередью перебил брус, соединяющий румпель с пером руля, а потом выбил половину вёсел с левого борта турка. Кныш качественно положил свои гранаты на кормовой навес бусурман, а Гриня быстренько состриг пулемётом всех, кто был на боевом мостике галеры и прошёлся пару раз по носовому пушечному барбету.
Потеряв ход и управление, оставшиеся в живых правоверные как-то резко загрустили, быстренько спустили флаг и начали убирать паруса. Мы им не мешали, а тут ещё Кэп-Пен по громкой (даже очень) связи по-турецки, но с сильным корейским акцентом, рявкнул, чтоб 'сдавались, значитца, иначе всех убьёт и один останеца'.
Отже ж, засранцы, совсем оставили своего "адмирала" без работы!
Минут через 15 подошёл "Котёнок", стал справа от галеры в одном кабельтове и изготовился к стрельбе. Наша шхуна подошла к турку сзади и нависла бушпритом над его кормой и..."в бой пошли одни старики" Купы, обвешенные железом. Меня Шорох крепко держал за пояс и на галеру не пущал.
Минут пять оттуда раздавалась православная "мать-перемать!" и правоверный "алахакбар!". Раздалось несколько пистольных выстрелов. Потом всё стихло и Николя отпустил мой пояс. Я, Кныш, Туля и Тесля в сопровождении двух матросов- автоматчиков спрыгнули на галеру с бушприта "Мануши".
Всех, кто выжил из турков, Купины гвардейцы уже привели в должный вид: раненных добили, целых обраслетили, заранее запасёнными пластиковыми удавками и согнали к носовому барбету. Среди гребцов-невольников было двое легко-раненных, посечённых осколками гранат Кныша, и нескольким мужикам опять досталось перебитыми вёслами. Невольничий трюм вообще не зацепили.
"Младшенький" брат Ахмет-Аги Махмудка попал под раздачу и теперь горой лежал под остатками кормового навеса. Он оказался ещё толще "старшенького". Убили мы 62 турка из команды и воинов. 22 барбоса сидели на носу галеры. Вонь тоже была здесь главным из ощущений. Абордажники быстренько освободили палубу от трупов, поделили уцелевшие вёсла между правым и левым бортом и доложили, что даже без руля доведут "сине-красную" до пляжа. А я потопал на корму шукать ништяки. Увы, не дали. Сразу вернули на "Манушу" и подключили к общей суетне.
Слава богу, потерь у нас не было. Так, поцарапало слегка четырёх Ивановых хлопцев. Анатолий сразу обработал и наложил повязки, сказал, что ерунда и до свадьбы заживёт. И тут же занялся пострадавшими гребцами.
Решили сразу идти к "пляжу". Впереди под машиной малым ходом маячил "Котёнок", следом под управлением "абордажников" гребла вёслами галера, а сзади прикрывала шхуна, тоже под мотором. Идти пришлось строго против ветра, но как раз к ужину добрались. Выбросили калошу носом на песок, раскрепили канатами. Шхуну с шебекой опять сцепили вместе и поставили на якоря на прежнем месте.
Я передал все полномочия "береговому коменданту" Лёхе. Сложил с себя до завтра командование, удалился в "адмиральскую каюту" и... основательно и очень качественно напился... Оно, конечно, они все там воевали, стреляли, бегали, прыгали и совершали другие мышечные телодвижения. Это им только на пользу, Доктор говорит, что мышечные нагрузки в нашем возрасте только полезны и хорошо снимают стресс... А я испереживался весь и изнервничался. Измотался в конец, нервов километр пережёг. А нервная ткань не восстанавливается - тоже Доктор говорит... Мне по должности положена релаксация и дезактивация, и даже молоко... Страшное это дело, когда с 200 метров одновременно стреляет гранатомет очередями, пулемёт и два десятка штурмовых винтовок. И всё это приходится на палубу в тридцать метров, а на палубе этой толпится почти сто человек... Да и вид этой палубы после этого уж больно преотвратный. Сплошная мясорубка, изувеченные тела, а кругом кровищей всё залито... А вид крови я с детства очень плохо переношу... Поэтому и напился... Я "мозг", а мозг надо беречь и при пожаре выносить в первую очередь... Дальше сознание моё погасло.
Гл. 9
Крымский поход (Часть 10)
Ещё пара пляжных дней.
14 августа. Очнулся только на рассвете и только потому, что очень хотелось писать. Было погано, но не очень. Справил нужду и вылез из каюты. В рубке "вахтёрил" в кресле Кныш. Посмотрел на меня сочувственно, но промолчал. На палубе маячила только вахта. Я с борта сиганул в море. Водичка прохладная, видно ветер за ночь отогнал тёплую подальше от берега. Рванул стометровку кролем. Обратно к шхуне вернулся уже "брася" неспеша.
На берегу суетились только возле дымящей кухни. Остальные видно ещё спали. Поднялся по трапу и пошлёпал на камбуз, оставляя на палубе мокрые следы. Солнце уже наполовину вылезло из-за горизонта, видимость на миллион, дымки пока не было. На камбузе уже шустрил Федя:
- Ты пока посиди, Антон. - зачастил участливо. - Я тебе сейчас быстренько завтрак спроворю.
Я подхватил из холодильника бутылку с соком и присел в кубрике к столу. Через пять минут Федя поставил передо мной поднос с завтраком. Спустился Мыкола и тоже сел за стол, налил себе из термоса кружку кофе.
- Ну, как там? - негромко поинтерессовался я.
- Нормально. Ещё около сотни каторжан, 29 женщин, 12 детей и 8 мужиков.
- А "мужиков" чего так мало? - удивился я.
- А турки в Кафу пришли с недокомплектом гребцов. Вот сразу и посадили купленных невольников к вёслам. Навес им на берегу ещё вчера поставили. Спали на коврах, притащенных со второй галеры, и на парусах. Вася вчера ещё две бочки под котлы пожертвовал. Так что, ужин приготовили сразу на всех береговых, в одну смену.
Я пошёл в каюту одеваться. Пен "просвистел" по громкой общий "подъём" команде. К полвосьмого высадились на берег, и для меня начались трудовые будни. Первым на доклад ко мне в "штабную" шлюпку подсел "директор пляжу" Лёха:
