В ноздри ударил запах старых книг и гнили, который, как казалось Норе, заполнял весь музей. Рабочий стол Пака стоял на островке света, окруженный со всех сторон морем темноты. Сам Пак отсутствовал.

Нора посмотрела на часы. Четыре пополудни. Она пришла вовремя.

Девушка отпустила дверь, и та с шипением закрылась. Нора повернула защелку и подошла к столу. Каблуки ее туфель громко стучали по мрамору пола. Затем она машинально написала свое имя на чистом листе открытого журнала посещений и расписалась. Стол Пака пребывал в гораздо большем порядке, чем обычно, а в центре стола лежала напечатанная на машинке записка. Нора склонилась над столом и прочитала: «Я – в дальнем конце у трицератопса».

«Трицератопс», – подумала Нора, вглядываясь в темноту. Пак, видимо, решил смахнуть пыль с престарелого динозавра. Но где, дьявол его побери, находится это трехрогое допотопное чудовище? Она его никогда не видела или просто не помнила этого. Кроме того, свет в архиве был выключен, и она ни черта не видела. Проклятый трицератопс мог быть где угодно. Она огляделась по сторонам, но никакого плана архива не заметила.

Ощущая, как на нее накатывается волна раздражения, Нора подошла к батарее выключателей и без разбора защелкала. Где-то в глубине архива в разных местах возникли озерца света. «Лучше врубить их все», – подумала она и провела по выключателям ребром ладони. Но несмотря на полное освещение, архив каким-то непостижимым образом остался полутемным. Между стеллажами лежали тени, а где-то в середине узких длинных проходов вообще царила темнота.

Она стояла, ожидая, что вот-вот ее окликнет Пак. Но в огромном помещении стояла мертвая тишина, если не считать легкого потрескивания паровых труб и шипения принудительной вентиляции.

– Мистер Пак! – не очень уверенно позвала она.

Ее голос прокатился по архиву и замер. Ответа не последовало.

Она позвала снова – на сей раз громче. Помещение архива было настолько большим, что ее зов мог и не долететь до его самой отдаленной части.

Нора подумала, не стоит ли уйти, чтобы вернуться позже. Но весь тон послания Пака говорил о том, что старик очень ждет этой встречи.

Она наконец припомнила, что во время последнего посещения архива видела какие-то окаменелые скелеты. Не исключено, что среди них находится и трицератопс.

Девушка вздохнула и двинулась по одному из проходов, прислушиваясь к стуку своих каблуков по мраморному полу. Вход в промежуток между стеллажами был ярко освещен, но очень скоро ее уже окружила тень. Удивительно, насколько плохо освещалось это место: в середине прохода было так темно, что хранящиеся на полках предметы можно было найти только с помощью ручного фонаря.

Дойдя до следующего пятна света, Нора увидела, что оказалась на перекрестке, от которого в разные стороны уходило несколько узких коридоров. Она постояла некоторое время, не зная, какой из них выбрать. «Совсем как Ганс и Гретель, – подумала она. – А у меня как раз кончились крошки хлеба».

Ближайший от нее проход вел, насколько она помнила, к хранилищу чучел животных. Но поскольку часть ламп перегорела, проход упирался во тьму. Нора пожала плечами и двинулась в другом направлении.

Путешествие по этому лабиринту в одиночку совсем не походило на визит сюда в сопровождении Пендергаста и Пака. Тогда она была погружена в мысли о Шоттаме и не обращала внимания на то, что ее окружало. Поскольку Пак выступал в качестве гида, она даже не заметила странных поворотов этих узких проходов и тех самых разных углов, под которыми они сходились. Это был весьма замысловатый лабиринт, сложность которого усугублялась его размерами.

Ее размышления прервались, когда коридор, по которому она шла, сделал резкий поворот налево. Свернув за угол, она неожиданно оказалась в компании африканских млекопитающих. На большой открытой площадке свободно располагались чучела жирафов, гиппопотама, пары львов, лесной антилопы куду и буйвола. Каждое чучело было завернуто в прозрачный пластик, что придавало животным потусторонний, призрачный вид.

Нора остановилась. Никаких следов трицератопса. И из этого места проходы разбегались в шести направлениях. Нора наугад двинулась по одному из них. Проход, сделав два крутых поворота, привел ее к очередной развилке.

Положение, в которое она попала, становилось все более и более дурацким.

– Мистер Пак! – громко крикнула девушка.

Эхо ее голоса постепенно замерло вдали. Тишину архива нарушало лишь шипение вентиляционной системы.

У нее нет времени на подобные шутки. Она уйдет и вернется позже, предварительно убедившись в том, что старик ждет ее на своем рабочем месте. Пожалуй, будет еще лучше, если сказать старику по телефону, чтобы тот поделился своими сведениями прямо с Пендергастом. Ведь она сама так или иначе вышла из игры.

Нора двинулась к выходу из архива, избрав, как ей казалось, самый короткий путь. Через несколько минут она остановилась, увидев носорога и нескольких зебр. Прикрытые полупрозрачным пластиком чучела напоминали грузных часовых, преграждающих ей путь. От пластика сильно разило какой-то химией – чуть ли не хлороформом. Место, в котором она оказалась, было ей совсем незнакомым. И к выходу она, судя по всему, не приблизилась.

На какой-то миг Норе стало страшно. Но, несколько натянуто рассмеявшись, она покачала головой. Прежде всего надо вернуться к знакомым жирафам и уже оттуда идти к выходу.

Как только она повернулась, ее нога оказалась в небольшой лужице воды. Нора подняла голову – и о лоб разбилась большая капля. На трубах под потолком сконденсировалась влага. Девушка вытерла лоб и двинулась в путь.

Однако она не знала, как пройти к жирафам.

Полный идиотизм. Ей всегда удавалось ориентироваться в бездорожье пустынь и в тропических джунглях. Как, спрашивается, она ухитрилась заблудиться в музее в самом центре Нью-Йорка?

Оглядевшись по сторонам, Нора поняла, что полностью потеряла ориентировку. Глядя на эти расходящиеся под разными углами проходы и нелепые пересечения, невозможно было понять, где находится выход. Надо...

Она вдруг замерла и напрягла слух. Ей показалось, что она слышит какие-то негромкие шлепки. Направление, откуда шел этот звук, Нора определить не смогла, но его источник был явно недалеко.

– Мистер Пак? Это вы?

Молчание.

Нора снова прислушалась, и звук возобновился. Видимо, где-то поблизости капает вода, подумала она, но ей, несмотря на столь успокоительную мысль, почему-то еще сильнее захотелось как можно быстрее добраться до выхода.

Она вновь выбрала проход наобум и быстро зашагала. Полки по обеим сторонам прохода были забиты штабелями костей. С кончика каждой кости свисал ярлык из пожелтевшей бумаги. Все это место ужасно напоминало склеп. В этой тишине и сумраке, среди жутковатых костей Нора не могла не думать об убийствах, случившихся несколько лет назад именно в этих подвалах. Те события до сей поры служили главной темой пересудов работников музея.

Проход закончился очередным поворотом.

«Проклятие», – подумала Нора, вглядываясь в бесконечные ряды исчезающих во мраке полок. Девушке снова стало страшно, и на сей раз ей не сразу удалось избавиться от этого малоприятного чувства. И вот она снова услышала – или ей почудилось, что услышала – звук. Теперь он раздавался у нее за спиной, но на этот раз это были не шлепки, а шорох. Казалось, что кто-то крался.

– Кто там? – спросила она. – Мистер Пак, это вы?

В ответ она услышала лишь шипение воздуха и звук редкой капели.

Она снова пошла, ускоряя шаги и убеждая себя на ходу, что бояться здесь нечего. Все эти звуки порождены осадкой и подвижкой этого старинного, одряхлевшего здания. Норе стало казаться, что за ней ведут слежку сами коридоры. Стук каблуков ее туфель становился нестерпимо громким.

Она завернула за угол и тут же наступила в очередную лужицу воды. Вода была темной и липкой. Вглядевшись внимательнее, Нора увидела, что это вовсе не вода. На полу разлился мазут или какая-то консервирующая образцы субстанция. От неизвестного вещества исходил странный сладковато-кислый запах. Однако непонятно, откуда эта жидкость могла пролиться, поскольку вокруг нее находились лишь стеллажи с чучелами птиц.