— Да хоть сейчас, Альбус. Только пусть Минерва назначит ответственных за его кормление, помывку и помощь в оправлении естественных нужд. Потому как ходить и активно двигать руками ему еще нельзя, если, конечно, вы не хотите, чтобы он остался хромым и косоруким инвалидом, — Снейп был спокоен и говорил практически безразлично.

— Пожалуй, не стоит Гарри появляться среди друзей, пока он не поправится. А что с прогнозами на выздоровление, Северус? Надеюсь, мальчик тебе не сильно в тягость? — директор наколдовал себе кресло и теперь усаживался рядом с постелью Поттера.

— Прогнозы радужные. В понедельник мистер Поттер отправится на занятия, если заживление ран будет идти теми же темпами. Физическую нагрузку, конечно, ему придется исключить хотя бы на неделю. Сам понимаешь, переломы срастутся, но для того, чтобы кость восстановилась полностью, нужно время. Насчет прибавившихся мне хлопот, — Северус пожал плечами, — так я уже привык, что с мистером Поттером спокойно не бывает. Потерплю.

— Хорошо. Гарри, ты помнишь, кто тебя избил? — наконец-то директор соизволил обратить свое внимание на Поттера.

— Да. Я все, о чем помню, рассказал профессору Снейпу. Он заверил меня, что виновные будут наказаны, — Гарри не хотелось снова вспоминать ужасы вчерашнего избиения.

— Конечно. Мы говорили об этом утром… Северус, ты не думаешь, что наказание слишком… Может быть, ограничимся временем до зимних каникул? — директор сложил руки в замок и сейчас вертел большими пальцами вокруг друг друга. Разговаривая со Снейпом, он не глядел на него, а любовался своими руками.

— Я не думаю, что наказание жестокое. Ты ведь об этом хотел спросить? И нет, я не считаю, что можно ограничиться временем до зимних каникул. Альбус, ты хочешь, чтобы подобное снова повторилось? Я вообще собирался их всех отчислить из школы, — Снейп поджал губы от недовольства.

— Как скажешь. Это твой факультет и тебе виднее, каким образом наказывать своих подопечных. Что ж, Гарри, придется тебе еще денек погостить у профессора Снейпа. Выздоравливай, — директор начал выбираться из кресла.

— Профессор Дамблдор, можно вам задать вопрос? — подал голос Поттер.

Снейп внимательно посмотрел на него и сразу понял, что Гарри задумал. Он еле заметно покачал головой, но промолчал.

— Слушаю тебя, Гарри, — Дамблдор снова откинулся на спинку кресла.

— Профессор, а какое пророчество хранилось в Отделе тайн? Почему Риддл так стремился его заполучить? — Поттер замер в ожидании ответа.

— Гарри, сейчас не лучшее время обсуждать такие вопросы. Ты нездоров. Когда-нибудь мы поговорим с тобой об этом, — Дамблдор решительно поднялся и суетливо поправлял свою мантию.

— Какая разница, здоров я или нет? Чего вы боитесь? Что я расстроюсь? Или наоборот обрадуюсь? — фыркнул Поттер. — Сейчас самое подходящее время.

— Почему оно самое подходящее? — удивился директор.

— Потому что я именно сейчас хочу узнать, что еще было в том пророчестве. Ведь Трел… профессор Трелони его произнесла при вас, профессор Дамблдор. Так ведь? На том шарике были инициалы профессора Трелони и ваши. Я позже это понял, когда вспоминал. А возле моего имени стоял знак вопроса, — настаивал на своем Поттер, поглядывая на сосредоточенно прислушивающегося Снейпа.

— Да. Сибилла произнесла это пророчество при мне, — подтвердил Дамблдор.

— И кроме вас никто его не слышал?

— Нет, Гарри. Никто, кроме меня, его не слышал, — директор тяжело вздохнул. — И я никому пророчество полностью не пересказывал. Лишь поместил в хранилище Отдела тайн.

— Значит, мы будем первыми, кто о нем узнает, — заявил Поттер. — А можно посмотреть воспоминание об этом? — Гарри заметил довольный блеск глаз Снейпа.

— Можно. Только Омут памяти я отнес…

— Кричер, — Поттер не дал договорить директору и попросил появившегося домовика принести Омут.

Через пару минут каменная чаша стояла на прикроватном столике. Дамблдор с сомнением смотрел на нее, отыскивая очередную причину, чтобы отказаться от демонстрации воспоминания. Он не хотел расставаться с тайной, считая, что еще не пришло для этого время.

— Что же вы медлите, профессор? — глаза Поттера горели энтузиазмом.

— Гарри, почему ты считаешь, что в пророчестве было еще что-то, кроме известного тебе? — Дамблдор тянул время.

— Потому что из того пророчества, о котором я знаю, можно сделать вывод, что со своей миссией я справился еще в годовалом возрасте. И тот знак вопроса, стоящий возле моего имени на ярлычке воспоминания в Отделе тайн, ведь неспроста там? Я не вижу, какова лично моя роль в этом противостоянии сейчас. Почему именно на меня все опять надеются?

В комнате несколько минут было тихо. Дамблдор что-то обдумывал, а затем, приставив палочку к виску, извлек паутинку воспоминания и отправил ее в Омут памяти.

— Гарри, раз тебе нельзя подниматься, я вызову изображение над чашей, чтобы ты мог его просмотреть. Северус, оставь нас ненадолго одних, пожалуйста, — обратился директор к Снейпу.

— Может быть, пусть профессор останется? Возможно то, что мы увидим, поможет нам в занятиях, — предположил Поттер.

— Не думаю, Гарри, что это как-то поможет вам, — директор на минуту задумался. — Но ты прав, профессор Снейп, скорее всего, все равно увидит это, — Дамблдор ткнул пальцем в Омут памяти, — в твоем сознании во время занятий. Прости, Северус, я не подумал. Не злись на старика за попытку оградить тебя от ненужной информации, — директор пытался задобрить Северуса, который зло на него глядел после предложения покинуть собственную спальню.

Взмах волшебной палочки, и над каменной чашей древнего артефакта поднялась туманная, словно сотканная из мерцающего дыма, фигура профессора прорицаний Сибиллы Трелони, которая заговорила каким-то потусторонним голосом:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца. Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой. Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца.

Гарри молча смотрел, как призрачная фигура профессора Трелони медленно опускается в чашу, превращаясь в серебристую дымку, которая по воле директора втянулась в его волшебную палочку.

— Ты сам хотел это узнать, Гарри. Я предупреждал тебя, что не стоит спешить. Это пророчество о тебе, мой мальчик. Ты отмечен как равный, об этом говорит твой шрам и то, что ты все еще жив после попадания в тебя смертельного проклятья. Надеюсь, теперь ты прекрасно понимаешь, какова твоя роль в нашей борьбе? — Дамблдор заметил, как побледнел Гарри, но не удержался от жестко поданного пояснения. — Северус, вам Омут памяти еще нужен для занятий? — директор обратил внимание на то, что артефакт был доставлен Кричером из Блэк-хауса, тогда как Снейп уже почти два месяца занимается с Гарри окклюменцией в Хогвартсе.

— Нет, Альбус. Прости, я как-то забыл, что Омут остался в доме Блэков. Нужно было мне напомнить, — Северус отвечал на вопрос директора, а сам следил за реакцией Гарри. Тот явно был расстроен. — Нам пора в Большой зал, — Снейп сделал директору приглашающий жест рукой, предлагая отправиться на обед.

— Ты прав. Следует хотя бы для приличия там показаться, — согласился Дамблдор. — Выздоравливай, Гарри.

Уже выходя из комнаты, Снейп оглянулся и сказал:

— Поттер, вам нужно поспать, чтобы зелья лучше работали.

Прозвучавшая безразлично фраза была дополнена сочувствующим взглядом. Гарри только кивнул, показывая, что услышал совет.

Прикрыв дверь, Снейп позвал Кричера и вполголоса приказал не отходить от Гарри.

*

До Большого зала Снейп и Дамблдор шли в молчании. Лишь занимая место за столом, директор попросил Северуса сесть рядом с ним.

— Нам нужно немного поговорить.

— Прямо в Большом зале? — Снейп ехидно скривился. — Или ты, Альбус, хочешь обсудить со мной новый фасон домашних туфель?