А потом была Астрономическая башня и бесконечная нежность к зеленоглазому расстроенному парню. Снейп даже и не представлял, что он способен на такие сильные чувства. Ему хотелось оградить Гарри от всех невзгод и тревог. Хотелось схватить в объятия и никогда не отпускать. До головокружения хотелось целовать его и знать, что Гарри искренне принимает его знаки внимания.
— У меня просто давно никого не было, — произнес Снейп, глядя в потолок и ворочаясь в постели. А через минуту: — И кому ты врешь, старый совратитель? Тебе нужен был именно Поттер, и нечего строить из себя святую невинность. Северус, тебя привлек ребенок, признайся себе в этом уже наконец и ложись спать.
Снейп иногда разговаривал сам с собой. Лишь один любопытный старый эльф знал о странной привычке Северуса, но он никогда и никому не признается в этом. Как жаль, что Кричер сейчас был в Блэк-хаусе. Его, несомненно, порадовали бы прозвучавшие только что слова.
— Я и так уже лег спать, — сам себе ответил Снейп и хмыкнул, злорадно добавив: — Разговаривать с самим собою — признак нервного расстройства и неустойчивой психики.
Он еще некоторое время обдумывал сложившуюся ситуацию и все больше убеждался, что, с какой стороны ни посмотреть на инцидент, он, Северус, поступил совершенно правильно. Даже если идея более близких отношений его заинтересует ненадолго, он сам от этого ничего не потеряет, а для Поттера такая поддержка сейчас жизненно необходима. Оттолкнуть его было очень легко, но в таком случае он останется совершенно один. Ведь с друзьями у Гарри сейчас все не очень-то хорошо складывается. Снейп обещал, что не бросит Поттера, и он свое слово сдержит. После смерти Дамблдора все может измениться. Да, Мордред подери, в любой момент все может измениться. Так почему нужно отказываться от того, что приносит удовольствие? В постель, в том, самом откровенном смысле этого слова, мальчишку тянуть он не собирается. Добавлять Визенгамоту причин для отправки в Азкабан, Снейп не намерен. Как бы там ни было, Поттер пока еще не достиг возраста совершеннолетия. А вот изредка его обнять или поцеловать вполне можно, конечно же, с полного согласия и желания самого Гарри, который, благодаря получению наследства, теперь является условно-совершеннолетним.
Стоило Снейпу подумать о поцелуях, как в памяти всплыло то непередаваемо-приятное чувство, овладевшее им, когда он на Астрономической башне прижал к себе податливое тело Гарри и поцеловал его. Только в первое мгновение он подумал, что просто делает Поттеру одолжение, а затем все внезапно изменилось. Чувство нежности и незамысловатая ласка привели его на грань полного выпадения из реальности. Эйфория от осознания того факта, что его хотят таким, какой он есть, со всеми его недостатками и сомнительными достоинствами, просто начисто сносила крышу.
И только несколько вопросов бились в его сознании. Надолго ли? Надолго ли такая заинтересованность в нем со стороны Гарри? Или это просто любопытство подростка, который пока еще просто ищет себя в этом мире? Вероятнее всего - последнее. Кричер подсунул ему несколько специфических книг, и Поттер теперь просто продолжает свои эксперименты, как он однажды проговорился. Нельзя рассчитывать на долгую привязанность. Но в любом случае, даже если и так, у Северуса навсегда останется память об этом искреннем поцелуе, от которого Гарри еще долго не мог отдышаться, замерев в его объятиях.
Воспоминания о сладких губах Поттера заставили проснуться чувства и разбудили желания тела. Северус, посмеиваясь, отправился в ванную, незлобиво бормоча себе под нос:
— Я превращаюсь в несдержанного подростка.
*
С Роном Гарри больше не разговаривал. Прощать того за необоснованные обвинения и безобразную сцену в гостиной Гриффиндора, как раньше, он не собирался. Поттер два месяца пытался убедить себя в том, что друзья могут ссориться и мириться, что это обычное дело. Но здесь был явно не тот случай. Рон все время нападал на него, а затем притворялся бедной овечкой, не понимающей, как так вышло, что он в очередной раз оскорбил своего когда-то близкого друга. Терпению Гарри пришел конец. Мало того, еще и Джинни отличилась - дважды подлила ему зелье, влияющее на разум. И неизвестно еще, чем бы все кончилось, если бы Северус не дал антидот в первый раз, и не вывел на чистую воду Джинни во второй. Конечно же, Гарри сейчас принимает маркер, и даже если бы он выпил в этот раз воду с подлитым в нее зельем, то его состояние подсказало бы об отравлении. Но кто может поручиться, что в третий раз Джинни не подлила бы что-то еще более серьезное? Ее заверения о том, что она не хотела навредить, звучали для Поттера не совсем убедительно. Может, Джинни и любит его, но Гарри такая любовь с подчиняющими зельями не нужна. А как на него смотрела ее мама, миссис Уизли? Не нужно было и присматриваться, чтобы понять, что она обвиняет только его одного во всех неудачах своих детей. Она мать, и поэтому всегда будет на их стороне. Джинни осталась без завидного жениха, а Фред и Джордж теряют репутацию и прибыль в своем магазине. Теперь еще и Рон утратит статус ближайшего друга Золотого мальчика. Поттер, обдумывая эту непростую ситуацию, мысленно хихикнул, представив себе, что вдруг променял Рона на Малфоя. Золотой мальчик дружит с Серебряным принцем. Гарри и сам не знал, откуда появилась эта невероятная мысль, но после восхитительного поцелуя Северуса, он уже не ревновал его к Драко, а напротив, чувствовал глупую уверенность, что обошел Хорька по всем параметрам, завоевывая внимание Снейпа. Глупо и по-детски, но Гарри это согревало душу.
Гермиона придерживалась нейтралитета. Она еще с начала учебного года с Роном вела себя сдержанно, и лишь изредка спорила с ним из-за просьб о списывании домашнего задания. С Гарри она по большей части проводила время только за подготовкой к урокам, стараясь не особо лезть в его личную жизнь, хоть Джинни и не раз просила ее поговорить с Поттером и намекнуть ему о том, чем именно нужно заниматься на свиданиях. На это Гермиона всегда со смехом отвечала Джинни, что у нее самой очень маленький опыт свиданий, и Гарри сразу поймет, откуда дует ветер. После разговора с Поттером в Блэк-хаусе, Гермиона задалась целью побольше узнать о родовой магии и об обычаях магического мира вообще, поняв, что ее знания несколько однобоки. Сколько она не задавала вопросы Рону, Джинни или Фреду с Джорджем, ее ждал практически всегда один и тот же ответ: «Тебе такое не нужно». Но ей все же удалось найти того, кто помог хоть немного разобраться в этих сложных вопросах. И теперь Гермиона не спешила с выводами и не лезла в споры других студентов, когда речь заходила о чистокровности. Она не стала обижаться на магический мир за то, что у нее оказались столь неравные права с теми, кто рожден родителями-волшебниками. К своим семнадцати годам Гермиона уже поняла — всегда можно отвоевать себе местечко под солнцем и не обязательно для этого устраивать вселенскую революцию. Она помнила о Волдеморте и по-прежнему переживала за Гарри, сочувствуя его судьбе, но уже не размахивала флагами и не писала лозунги о необходимости освободить домашних эльфов.
Поттеру нравилось с ней заниматься в библиотеке, нравилось обсуждать какие-нибудь книги, не связанные с уроками, он не отказывал ей в помощи, и Кричер приносил Гермионе литературу для чтения по вечерам. Детство ушло, и они уже не прятались под мантией-невидимкой, бродя после отбоя по Хогвартсу. Отношения из детской привязанности переросли во взрослое сотрудничество. Но Поттер и сейчас чувствовал, что при необходимости Гермиона подставит свое плечо и позволит на него опереться, чего уже нельзя было сказать о Роне.
Все чаще возле Поттера можно было увидеть Невилла. Ребята могли увлеченно рассматривать новый атлас мест произрастания магических трав, или же Гарри объяснял другу, как правильно держать волшебную палочку при выполнении защитного заклинания. Когда сестры Патил три дня почти не отходили от Поттера, он понял, что девчонки просто стараются отвлечь его от мыслей о неблаговидном поступке Джинни, и был им искренне благодарен за поддержку. Как-то за гриффиндорским столом в Большом зале Симус попытался пошутить и поинтересовался у Гарри, кого из близняшек Патил он осчастливит своим звездным вниманием. За свои слова Финниган неожиданно схлопотал по шее от Дина Томаса, вместе с обещанием вырвать ему язык, если в адрес Поттера прозвучит еще хоть один личный вопрос. Гарри, получая поддержку со всех сторон, понял, что он совсем не одинок, как ему казалось всего несколько дней назад.