-- Ладно, лезть придется мне, -- Ясмина уже собиралась юркнуть в темноту, но я остановила ее властным окриком:
-- А ну стоп! Это мамино дело, я тут у вас первый кандидат на встречу с неизвестным.
-- Мам, ну ты же однорукая сейчас. Или ты и впрямь думаешь, кто-то там сидит и хочет нас укусить?
-- Понятия не имею. Но если хочет -- то пускай начинает с меня, тогда точно зубы обломает.
С самого детства я отличалась астеническим телосложением, и подростковую фигуру в итоге сохранила до самой старости. Вот лицо-шея-руки -- да, тут возраст читается невооруженным глазом.
Оказавшись внутри, пройдя узкий коридор, я зашла в просторный зал, наполненный глухим гудением. Фонарик выхватывал из темноты только отдельные фрагменты.
-- Оборудование какое-то, -- комментировала я больше для себя. -- Гудит, булькает, дует... Негромко совсем, как в кино, когда там старую химическую лабораторию изображают... Эй, а ты куда лезешь?
Ясмина поднырнула у меня подмышкой и включила мощный фонарь-прожектор, осветивший зал, наполненный... я еще не сформулировала для себя, чем, но в голове всплыло слово "склеп". Двенадцать параллелепипедов, длиной метра два с половиной, шириной с полтора метра, и высотой где-то мне по грудь. Точнее, не строгих параллелепипедов, сверху их венчали усеченные пирамиды, очень сильно напоминающие крышки гробов. Наверное, именно поэтому -- склеп.
-- Святые негодники, вот это везуха! -- восхищенная парижанка тыкала фонариком во все стороны, не давая толком рассмотреть обстановку.
-- Да уж, поинтереснее бункера Последнего Кима, -- заметила сдержанно Ю.
-- Эй, вы там, открывайте немедленно дверь, я в эту дыру не пролезаю! -- голос Лу раздался сзади, сопровождаемый смехом Мики и Токо.
Что бывает, когда группа серчеров полностью проходит объект? Начинается обычно самое интересное -- запечатление себя на фоне примечательных деталей интерьера и выбор сувениров для личной коллекции. Причем с сувенирами -- это вполне официально закреплено в нашем уставе и является даже не столько правом, сколько обязанностью настоящего поисковика, так что у меня в комнате на вполне законных основаниях хранятся японский противогаз, финская каска и российская портативная рация начала века, похожая на первые носимые сотовые телефоны. Дальше объект передается местным властям, а уж те пускай болеют головой, под какие надобности его приспособить. Впрочем, иногда и нам удается прорваться на первые страницы новостных порталов: полгода назад, исследуя городские джунгли Нью-Дели, группа наших ребят наткнулась на заброшенный дата-центр двадцатых годов. Это привело к настоящему прорыву в сетевой археологии региона, прямо-таки к маленькой научной сенсации, так что дурацкие селфи серчеров сделались достоянием истории, а не просто памятью в фотоальбоме. Впрочем, самыми известными людьми из "Интерсерча" по-прежнему остаются Фернандес и его группа -- а это явно не повод для зависти.
В нашем случае до фотосессии и сувениров в коллекцию было еще далеко. Объект нам попался не заброшенный, а действующий, и это очень плохо пахло, хотя и сулило массу тех самых вещей, ради которых молодежь к нам приходит: Тайн, Загадок и Приключений.
Покопавшись во встроенном в стену рядом с входом щитке, Мика врубил освещение, что, по правде сказать, мало прояснило ситуацию. Зал производил впечатление прочно забытого и заброшенного, слой пыли на всех доступных обзору поверхностях был такой, что при одном на нее взгляде хотелось чихать. Никаких намеков на дополнительные выходы. Правда, двенадцать "гробов" черного цвета, каким бы ни было их предназначение, выполняли его исправно -- то есть гудели вполне осмысленно. Точнее, не все двенадцать...
Обойдя склеп, поочередно прикладывая руку к "гробам", я обнаружила, что работают в штатном режиме только девять. Еще три молчали. Сломались или просто выключены?
-- Что-то мне эти штуки напоминают, -- голос Мики звучал не особо уверенно, однако пальцы его проходились по поверхности "гроба" с тем узнаванием, с каким слепой пианист нащупывает клавиши незнакомого инструмента. Неожиданно раздался щелчок, и боковая панель начала уходить в сторону, обнажая внутренности черного ящика. Стоявшая прямо за спиной Мики Ясмина с криком отскочила в сторону (она, впрочем, никогда не стеснялась выражать свои эмоции максимально громко). Я подбежала с пистолетом наизготовку, но тут парень разогнулся, отошел в сторону, демонстрируя всем нам внутренности "гроба".
-- Это называется "Авалон-354". Первая в истории камера псевдоанабиоза человека. Величайший в свое время шаг вперед... ну, по крайней мере, в сравнении с крионическим шарлатанством.
Внутренняя подсветка, видимо, включалась автоматически при открытии задвижки. Как в холодильнике, промелькнула у меня неуместная мысль. Посмотрев в прозрачное окошко, я поняла, почему же закричала Ясмина. В слегка мутноватой жидкости, опутанная бесчисленными проводками и трубками, виднелась человеческая голова. Мужская, скорее всего, и без каких-либо следов растительности. Еще можно было различить плечи, так что, видимо, остальное тело тоже имелось в наличии. Иначе просто незачем было делать камеру настолько габаритной. Отсутствие волосяного покрова и обилие подведенной к телу аппаратуры несколько затрудняло определение возраста человека. Тридцать? Сорок? Точно больше двадцати и меньше пятидесяти.
-- Псевдоанабиоз? -- переспросила Лу. -- То есть он лежит тут с дореволюционных времен?
-- Тогда уж -- с революционных, -- возразила Ю. -- Документы об объекте датируются сорок девятым годом, война уже была в разгаре.
Пока девочки обсуждали историю эпохи, бывшей для них былинной и легендарной, я тихо радовалась, что никто из них не проблевался и не впал в истерику от такого поворота сюжета. Что бы это все могло значить? Варварские опыты в стиле фашистских "докторов"? Да, от имперцев всякого можно ожидать, они в свое время реконструировали самые разные периоды всемирной истории, вводя на порабощенных территориях практику публичных телесных наказаний и публично сжигая полотна неугодных художников. Только что-то не похоже это на деятельность тех имперцев, которых я знала и с которыми воевала, -- слишком уж... высокотехнологично?
И еще одна мысль не давала мне покоя. Где-то я видела эту голову. Отсутствие волос затрудняло опознание, но я не сомневалась, что лицо мне знакомо, причем и в профиль, и анфас по отдельности. Значит, видела я его не живьем, а где-то в ориентировках... Хотя, к тому времени, как я начала работать в КОРДе, этот персонаж давно уже лежал в своем гробу. Следовательно...
И тут меня осенило.
-- Мика, -- скомандовала я. -- Открывай остальные камеры, мне нужно видеть их лица. Кажется, я знаю, с кем мы имеем дело.
Чем больше камер открывал Мика, тем отчетливее я понимала, чьи головы увижу в оставшихся. Несложно было вычислить и то, кто же лежал в навсегда замолчавших "гробах" (никаких останков мы там не обнаружили, тела, похоже, попросту растворились в мутной жидкости -- возможно даже, пошли на прокорм оставшихся в живых).
-- И что теперь? -- спросила Лу.
-- Скажи, Мика, дорого ли стоили эти "Авалоны" в эпоху свободного предпринимательства?
-- Их было сделано двадцать штук за всю историю, -- не дожидаясь ответа Мики, выдала справку Ю. -- Все двадцать -- номерные, часть из них находится в Амстердаме, часть -- в Токайдо. Цена -- от...
-- ...Хорошо, понятно. Я понятия не имею, что здесь произошло, но могу сказать наверняка, за чей счет был построен этот склеп и кто все эти люди. По порядку, -- я подошла к самой первой камере, открытой Микой. -- Михаил Романовский, двадцать седьмая позиция в списке богатейших бизнесменов России на сорок шестой год, самый молодой из первой полусотни олигархов. Фактический хозяин Крыма, покровитель организации "Черный крест" -- фашистской банды под вывеской союза ветеранов кавказских войн. Объявлен вне закона и лишен права на жизнь одним из первых декретов правительства Коммун. Благополучно пережил два покушения: первое организовали крымские анархисты, второе -- КОРД. Вышел сухим из воды во время конфликта сорок девятого года между "державниками" и "сепаратистами", поддержав правительство Белова и фактически кинув своих прежних протеже на съедение. Бесследно исчез в январе пятьдесят первого года. Вместе с львиной долей своего состояния, что характерно. Переходим к следующему экспонату. Жан-Мари Арно, наследник одного из богатейших французских семейств, потомок сразу двух министров из лавалевского правительства. "Труд, семья, отечество", ну, Ясмина должна быть в курсе. Тоже спонсировал в свое время "белых шуанов" и пропал без следа в том самом январе пятьдесят первого...
